Волки

— Да, вы угадали, — ответил Александр Тимофеевич. — Я действительно Козин, что вы хотели?

Мужчина поднял руку. В руке его был пистолет с навернутым на ствол глушителем. Раздался чуть слышный хлопок. Пуля угодила в грудь Козина. Он отлетел назад метра на полтора и спиной опрокинулся на стоявшую в комнате кровать. Изо рта Козина тонкой струйкой потекла кровь. Александр Тимофеевич попытался подняться с кровати, но не смог. Он снова упал на кровать. Красное пятно на покрывале с каждой секундой становилось все больше. Он поднял руку, словно пытаясь защитить себя от разящих пуль незнакомца.

Мужчина подошел ближе к нему и, накрыв лицо умирающего большим махровым полотенцем, выстрелил в его голову еще два раза. Убедившись в том, что Козин мертв, он взял в руки второе полотенце, лежащее на прикроватной тумбе, и тщательно обтер пистолет, который положил около его ног. Он вытер этим полотенцем и косяк двери, о который опирался, и направился к двери. Около двери он посмотрел на свою обувь и брюки, они были забрызганы мелкими каплями крови. Мужчина снова вернулся в комнату, где лежал убитый им человек, и стал рыться в его вещах. Найдя в чемодане джинсы, он быстро примерил их и был приятно удивлен — джинсы подошли ему.

— Надо же, как удачно, — подумал он.

Обувь Козина тоже подошла ему. Свернув свою старую одежду, он сунул ее в большой пакет и направился к двери. Выйдя из номера, мужчина повесил на ручку двери табличку с надписью «Прошу не беспокоить» и направился в сторону выхода. Спустившись вниз, он вышел из здания санатория и сунул пакет с вещами в мусорный ящик, который находился позади корпуса.

— Ну как? — поинтересовался у него мужчина, сидевший за рулем черной «девятки».

— Все хорошо, трогай, — сказал стрелок.

Черная «девятка» без государственных номеров выехала за ворота санатория и, набрав приличную скорость, двинулась в сторону Москвы.

Весть об убийстве управляющего банком «Волжский» Козина прозвучала в Казани словно гром средь ясного неба.

Меня вызвал к себе Феоктистов. В кабинете, кроме него, уже находились начальник шестого управления по борьбе с организованной преступностью Бухаров, начальник управления уголовного розыска Вдовин и двое не знакомых мне людей, по всей вероятности, представителей оперативных подразделений КГБ.

— Теперь, кажется, собрались все, — сказал заместитель министра. — Мы с нашим министром только что вернулись из Кабинета министров. Что я могу вам сказать, товарищи, Правительство республики в шоке от этого преступления.

— Да, преступление неординарное, — сказал Бухаров. — Это не разборки между группировками.

— Вот именно, — подтвердил его слова Феоктистов. — То, что Козина застрелили в Ульяновской области, ничего не меняет. Я думаю, что ноги растут из Казани.

— Михаил Иванович. А что, есть какая-то оперативная информация о причастности наших бандитов к этому делу? — поинтересовался я у него.

— Какая информация? — грубовато ответил он. — Сейчас только все и говорят о причастности нашей братвы к этому убийству. А ты меня спрашиваешь о чем-то.

— А что говорят оперативники из Ульяновска? — снова я задал ему вопрос. — Они же отрабатывали, наверное, людей в санатории?

Феоктистов посмотрел на меня таким взглядом, словно перед ним сидел не я, а инопланетянин. Он сморщился, как от зубной боли.

— Извини, Абрамов, можно подумать, что ты первый день работаешь в розыске.

— Простите, товарищ полковник, — ответил я. — Я думал, что вы собрали нас всех, чтобы мы смогли обменяться имеющейся у нас информацией, наметить какие-то мероприятия в помощь товарищам из Ульяновска, но я, видно, в чем-то ошибся?

— Министр хочет, чтобы мы вплотную занялись этим делом, — сказал Феоктистов. Так что, Абрамов, все в твоих руках.

— Извините, я что-то не понял вас, Михаил Иванович, — я старался не обращать внимания, что Вдовин толкал меня под столом ногой. — Разве у нас мало своих нераскрытых убийств, что мы забираем себе это ульяновское убийство? Одно дело — помочь товарищам, другое дело — полностью заниматься его раскрытием. Это первое, что я хотел сказать. Второе. Данное убийство носит явно заказной характер как по исполнению, так и по подготовке к нему. Я думаю, что раскрытием данного преступления должно заниматься управление Бухарова. Вы сами знаете мое положение, у меня всего восемь сотрудников, и я сейчас просто не в состоянии выделить на это преступление двух-трех человек.

— Абрамов бы не был Абрамовым, если бы не высказал свое личное мнение руководству министерства, — заметил Феоктистов, словно извиняясь перед молчаливыми мужчинами, которые сидели в креслах и внимательно слушали наш диалог.

— Что, я хочу сказать — продолжил он. — Формально он, конечно, прав. Преступление по территориальности не наше. Однако я уверен, что его совершили наши бандиты, и нам будет намного проще его раскрывать, чем сотрудникам из Ульяновска. В отношении того, кто будет работать по данному делу, я тоже, наверное, соглашусь. Сейчас управление уголовного розыска просто не может этого сделать в силу физических возможностей.

Я с облегчением вздохнул и с интересом посмотрел на лицо Бухарова, которое с каждым словом, произнесенным Феоктистовым, вытягивалось от удивления все больше и больше. Когда тот замолчал, он поднялся с места.

— Мы впервые сталкиваемся с тем, когда нам поручают раскрытие столь резонансного преступления. Раньше наше управление было на вторых ролях в раскрытии преступлений. Многие наши сотрудники не имеют практики работы по раскрытию преступлений против личности и могут просто не справиться с возложенными на них обязанностями. Я думаю, что этим делом должны заниматься сотрудники уголовного розыска, а мы бы помогли им своей информацией.

Феоктистов перевел свой взгляд с Бухарова на меня. Однако неожиданно слово взял Вдовин, который до этого момента сидел молча.

— Здесь не место обсуждать решение руководства министерства Он укоризненно посмотрел на Бухарова. — Сейчас управление по борьбе с организованной преступностью по численности сравнялось с нашим управлением, и я считаю, что выделить в нем группу в пять человек особой сложности у Бухарова не вызовет. Если нужны будут какие-то консультации, мы всегда их окажем.

Феоктистов был очень доволен этой репликой Вдовина. Глаза его заблестели в предчувствии близкой мести. Вот и наступил момент, которого он так долго ждал.

Мы вышли из кабинета и направились к себе на этаж.

— Анатолий Герасимович, кто эти двое, что сидели в углу кабинета Феоктистова? Я что-то их до этого момента не встречал, — поинтересовался я у него.

— Не знаю, — ответил он. — Наверное, из банка или еще откуда-то.

Поднявшись на этаж, мы разошлись по кабинетам.

Вадим Шимановский по-прежнему плотно работал с Быком. О том, что в Москве поменялось мнение по этому поводу, он только догадывался. Неделю назад к нему в офис приехал Кореец, который потребовал деньги, что он отложил для Быка.

— Ты что, Вадим, не понимаешь русского языка? Я же сказал тебе, чтобы ты ни копейки не отдавал Быку. Это не мое решение, а Мартына, ты, надеюсь, понял меня?

— Веселая у меня жизнь, — сказал Шимановский. — То Мартын меня, словно вещь, передает этому Быку, то снова забирает меня обратно. Бык хоть об этом знает?

— Да пошел в задницу этот Бык, — сказал с нескрываемой злостью Кореец. — Кто он такой, чтобы диктовать правила игры? Да я его в два счета раздавлю, как таракана.

— Вот и раздави!. Вот когда ты его раздавишь, тогда и приходи ко мне. Сейчас я работать на двоих просто не могу. У меня не хватает финансовых ресурсов.

— Мое дело маленькое, — сказал Кореец. — Главное, что меня просили передать тебе, я сделал. В остальном, как тебе жить дальше, решай сам.

Кореец вышел из кабинета, громко хлопнув тяжелой дверью. Вадим обессилено упал в кресло и, достав из кармана носовой платок, стал вытирать вспотевший лоб. Он великолепно понимал, что стал заложником обстоятельств, однако выхода из сложившейся ситуации не видел. Он снял трубку и стал звонить в Москву Мартыну. Телефон был занят, и это еще больше заставляло Шимановского волноваться. Наконец, на том конце провода подняли трубку.