Волки

— Привет, Чиж. Ты давно здесь нарисовался?

— Нет. Стою минут десять, не больше, — ответил Чиж.

— Вот, возьми. — Бык передал ему пистолет, завернутый в полиэтиленовый пакет. — Думаю, что он мне сегодня не понадобится.

Паренек, осмотревшись по сторонам и убедившись, что за ними никто не наблюдает, взял пакет в руки, дождался трамвая восьмого маршрута и поехал в сторону Приволжского района.

Бык сел в «девятку», в которой находилась его охрана.

— Храпун, помой машину и загони ее ко мне во двор, — приказал он своему водителю..

Храпун хотел тронуться, но Бык жестом остановил его.

— Подожди, Храпун. Давайте поедем все вместе, — предложил он. — Машину помоешь потом, когда вернемся домой.

Бык вышел из «девятки» и снова сел в «БМВ». Машины направились в сторону Кольца. Миновав его, машины полетели в сторону химкомбината. Они проехали по улице чуть больше квартала, когда их внезапно остановили. Водитель направился к сотрудникам ГАИ.

— Командир, извини, если что-то нарушили. Сколько я вам должен? — обратился к ним водитель.

— Документы предъяви, — скомандовал лейтенант.

Водитель полез в карман куртки и вытащил толстый бумажник. Порывшись в бумажнике, он протянул сотруднику все необходимые документы.

— А где хозяин машины? — поинтересовался у него сотрудник ГАИ.

— В машине.

Сотрудники ГАИ, проверив на месте документы, приказали им следовать за ними.

— Неужели этот старый козел все же позвонил? — подумал Бык. — Значит, придется действовать по второму варианту.

«БМВ» Быка в сопровождении машины ГАИ развернулась и поехала в сторону центра города. Вслед за ними двинулась и «девятка» с его охраной. Сотрудники ГАИ остановились около здания МВД. Один из них связался с дежурным по МВД и сообщил ему, что они выполнили указание Абрамова о задержании Наиля Ахметзянова.

Через минуту к задержанной автомашине подошли двое сотрудников и попросили Быка проследовать за ними в здание МВД.

— Как хорошо, что я вовремя успел сбросить ствол, иначе бы точно сгорел, — подумал Бык, входя в здание.

Передо мной на стуле сидел Бык. Его смуглое лицо было абсолютно спокойным. Судя по безразличию, открыто читаемому на его лице, ему, похоже, было совершенно неинтересно то, о чем я ему рассказывал целых полчаса. Иногда он улыбался, иногда, наоборот, хмурил свои густые черные брови, однако по-прежнему оставался все таким же непробиваемым и невозмутимым.

— Наиль! — заглянув в требование о судимости, спросил я. — Скажи, за что ты был осужден? Он впервые сначала улыбнулся, а затем громко засмеялся.

— Вы что, из меня ненормального делаете? Все бумаги перед вами лежат, там же все четко написано, — улыбаясь, сказал он.

— Ты, наверное, забыл, где ты находишься? Это дома ты можешь корчить из себя крутого мафиози, здесь это делать не стоит. Здесь я задаю вопросы, а ты отвечаешь на них, нравятся они тебе или нет. Ты понял меня? Здесь нет твоих друзей, и твое творчество вряд ли кто оценит, кроме меня.

Лицо Быка покрылось красными пятнами. Стараясь сдержать себя, он спокойно ответил:

— Да так, в молодости пошалил немного. Взяли с ребятами склад детской спортивной школы и стащили оттуда сорок пар кроссовок.

— И куда же вы их дели? — вновь не скрывая удивления, поинтересовался я у него. — Тебе же было тогда четырнадцать лет, не понес же ты их домой или в магазин?

— Короче, начальник! — грубовато ответил он. — Зачем вам все это? Куда я девал? Да раздал я их своим друзьям, чтобы порадовались хоть раз в жизни. Вопросы ко мне еще есть?

Я промолчал, разговор явно не клеился. Принятая мной схема разговора с Быком пробуксовывала. Нужно было что-то срочно предпринимать. Заметив мою нерешительность, он посмотрел на меня и продолжил:

— Вы знаете, Виктор Николаевич, у вас в кабинете очень жарко, и я уже изрядно вспотел, слушая ваши, простите за выражение, умные вопросы. Скажите, что конкретно у вас ко мне есть? Если ничего нет, то отпустите меня Бога ради. Вы же не отец мне, чтобы я часами слушал ваши проповеди о добре и зле.

И тогда я решил нагло блефовать.

— Ты не спеши домой, еще успеешь. Может быть, жить-то тебе осталось какие-нибудь часы. А ты все спешишь, рвешься куда-то.

Произнеся эти слова, я снова взглянул на него. Однако его лицо было по-прежнему непроницаемым.

— С чего это вы взяли, — спросил, улыбаясь, Бык, — что жить мне осталось считанные часы? Я пока не собираюсь умирать.

— Глупо улыбаться, когда человек на волоске от смерти, — сказал я, стараясь придать своему голосу значимость. — Насколько мне известно, ты заказан, и жить тебе осталось совсем чуть-чуть. Поэтому я бы на твоем месте не спешил бежать из этого кабинета. Вдруг стрелок уже сейчас сидит в засаде и ждет тебя? Поедешь домой и не доедешь. Хорошо, если найдут твое тело и похоронят по-человечески, а могут и не найти. Ты же сам знаешь, не всех находят, кого кончают хорошие специалисты. Вспомни свой последний скандал с ребятами из Мирного. Думаешь они тебе простили этот наезд?

— Вы мне, гражданин Абрамов, фильмы ужасов не пересказывайте. Вы и сами не знаете, что вас ждет за порогом вашего кабинета.

— Может быть, ты и прав. Все может случиться. У нас говорят, если бы знал, где упасть, то постелил бы там соломки. Решать тебе, я лишь только предупредил.

Я пристально смотрел на него, стараясь понять, насколько его заинтересовал мой придуманный рассказ. Несмотря на выдержку, по лицу Быка пробежала едва заметная тень испуга. Он напрягся.

— Я могу, конечно, назвать тебе имя заказчика этого покушения, — продолжал я игру, — но стоит ли мне говорить тебе об этом, если ты мне все равно не веришь? Ты напоминаешь мне чем-то моджахедов из Афганистана. Те тоже считали, что если они погибнут с оружием в руках, то непременно окажутся в раю. Хотелось бы мне посмотреть, куда ты попадешь после смерти, в рай или ад? Сейчас, как бы ты ни хотел показать мне, что ты не боишься смерти, я всё равно в это не поверю. Ни один нормальный человек на земле тебе не поверит.

Я сделал небольшую паузу, а затем, сказал:

— Сейчас поедешь домой, ты мне больше не нужен. Смысла держать тебя я больше не вижу. Но помни, что я тебе сказал, ты заказан, и твой конец уже предрешен. Это может произойти завтра, может послезавтра или через неделю, но ты уже не жилец на этом свете.

— Вы что, Виктор Николаевич, мне сквозняки устраиваете? — спросил вызывающе Бык. — Мы все под Богом ходим, и никто из нас не знает, когда он склеит свои ласты, ни вы, ни я.

— Ты прав, никто из нас не знает, когда он умрет. Но ты до старости явно не доживешь. У тебя остались считанные дни, и только я могу остановить все это и больше никто. А сейчас иди домой и постарайся не выходить из дома, даже с охраной. Погибнешь сам, да и людей своих подставишь под пули.

Он встал и молча направился к двери. В дверях он остановился и, повернувшись ко мне, тихо сказал:

— Как вы говорите? Кто предупрежден, тот вооружен. Считайте, что вы вооружили меня. А сейчас до свидания. До свидания, а не прощайте.

Он осторожно закрыл за собой дверь. Ожидавший в коридоре сотрудник уголовного розыска проводил его до входной двери МВД

Бык вышел из здания МВД. Оказавшись на улице, он оглянулся по сторонам и прямиком направился к ожидавшей его машине.

— Ну что, Бык, все нормально? Ребята уже волноваться за тебя стали, думали, что тебя закрыли. Что так долго?

— Ты что-нибудь слышал об Абрамове? — задал он вопрос Храпуну.

Получив отрицательный ответ, продолжил:

— А зря, Храпун. Его в республике даже очень уважают. Он не одну бригаду причесал по бандитизму. Его сами менты называют бульдогом, говорят, если вцепится, просто так не отстанет. Интересный мужик. Все толкал мне что-то про праведную жизнь, говорил, что скоро мне конец, что я приговоренный. Короче, гнал такую пургу, что я кое-как выдержал все это. Ему бы быть политруком, у него бы это хорошо получилось, а он почему-то полез с такими речами в уголовный розыск.