Волки

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Я молча шел по коридору Министерства внутренних дел Республики Татарстан, не обращая внимания на здоровающихся со мной сотрудников. Настроение с утра было просто отвратительным. Полученные недавно травмы при ДТП оказались довольно тяжелыми, сложнее, чем я предполагал, и мне пришлось около двух недель отлеживаться дома. Дорожное происшествие произошло в моей очередной командировке, в Набережных Челнах. В служебной машине на ходу «на выстрел» лопнуло переднее колесо. Скорость машины была приличной, водитель не смог удержать ее на полотне дороги. Она вылетела в кювет и правой стороной ударилась в одиноко стоящее дерево. Вся сила удара пришлась на мою сторону. Если бы я не был пристегнут, данное происшествие могло бы обернуться летальным исходом. Я получил сотрясение мозга, вывих плеча и множественные гематомы. От предложенного врачами стационара я отказался и все эти дни провел дома, занимаясь ребенком.

Вчера вечером мне позвонил начальник управления Вдовин и фактически приказал выйти на работу.

— Анатолий Герасимович, я же болею. Что за необходимость вытаскивать меня на работу?

— Это не моя прихоть, пойми правильно, это приказ Феоктистова. Теперь поступай, как хочешь. Главное, что я тебе передал его требование.

— Завтра же суббота, — попытался вяло возразить я. — Можно я приеду в понедельник, а не завтра?

— Ты сам позвони ему и попробуй с ним договориться.

Я положил трубку и задумался.

— Звонить или не звонить Феоктистову? — думал я.

Набравшись решительности, я поднял трубку и начал набирать телефонный номер заместителя министра. Я долго ждал, когда он поднимет трубку, жалея о том, что стал звонить.

— Да, слушаю, — ответил он.

— Здравствуйте, Михаил Иванович, — поприветствовал я его. — Мне только что позвонил Вдовин и попросил меня связаться с вами.

— Ну и артист у тебя Вдовин. Я его попросил, чтобы он вызвал тебя завтра на работу, а он, видно, побоялся твоей реакции, решил поступить мудро.

— У меня, Михаил Иванович, бюллетень до понедельника. Я собирался выйти на работу лишь во вторник. Когда я еще смогу отдохнуть…

По всей вероятности, последние мои слова были лишними.

— Ты что, Абрамов? Решил себе санаторий организовать? Ты что, не знаешь, что творится в городе? У нас труп на трупе, а ты решил в это время немного отдохнуть?

— Не отдохнуть, товарищ заместитель министра, а долечиться, — поправил я его.

— Чего? А ты спросил меня, здоров я или нет? Ходить можешь? Значит, и работать тоже можешь. Ты мне нужен не для того чтобы играть в футбол, а для того чтобы наладить работу.

— Слушая вас, можно подумать, что без меня вы умрете, — сказал я. — А где у вас Яшин?

— Я не собираюсь тебе все это объяснять по телефону. Короче, завтра у меня в десять.

— Хорошо. В десять так в десять.

Я положил трубку и посмотрел на жену, которая стояла в дверях и укоризненно смотрела на меня.

— Поболеть не дадут человеку, — сказала она и скрылась за кухонной дверью

Не успел я войти в свой рабочий кабинет и снять пальто, как меня тут же вызвал к себе начальник управления уголовного розыска.

Вдовин Анатолий Герасимович сидел за столом и изучал бумаги, которые пачками лежали у него на столе. Увидев меня, он поднялся из-за стола и, улыбаясь, направился ко мне.

Вдовину было лет сорок, а может, чуть меньше. Прямые темно-русые волосы визуально удлиняли и так узкое лицо. Близко посаженные небольшие глаза делали его схожим с мордочкой грызуна.

— Извини меня, Виктор Николаевич. Это я предложил Феоктистову выдернуть тебя с бюллетеня. Те две недели, что ты болел, были такими сложными, что мне иногда хотелось закрыть свой кабинет и убежать куда-нибудь подальше отсюда.

Он сделал небольшую паузу, предлагая мне вступить в диалог. Я почувствовал это и решил ему немного подыграть.

— А почему вы решили, что я каким-то образом могу повлиять на оперативную обстановку в городе? Руководство министерства, наверное, больше знает, что нужно сделать, чтобы стабилизировать ее. Для этого и создан штаб.

— Может, ты и прав, но нам от этого не легче. Вот, ознакомься со сводками происшествий. — Он протянул мне пачку сводок.

Я молча взял сводки и сел к столу. Действительно, их содержание больше напоминало сводки боевых действий. Я насчитал девять зарегистрированных убийств, шесть из которых, похоже, остались до сих пор нераскрытыми.

— Да, обстановка серьезная, — подумал я про себя. Я вернул бумаги Вдовину и поинтересовался:

— Анатолий Герасимович, что думает руководство по этому поводу? Есть какие-то решения? Насколько я вижу, идет отстрел участников группировок. В основном, как я понял, все убитые — это бойцы Резаного.

— Все правильно. Резаный, насколько я знаю, сейчас плотно осел в Санкт-Петербурге. Если мы сейчас это не остановим, то можем дождаться того, что его бойцы убьют намного больше, чем сами потеряли. Сейчас главное — взять под особый контроль действия этих банд, не допустить открытой войны между бригадами.

— Понятно.

— Ну, раз тебе понятно, то пошли к Феоктистову.

Мы направились в кабинет заместителя министра. Когда мы вошли, в кабинете у Феоктистова уже находились человек девять руководителей оперативных подразделений МВД и УВД Казани. Мы поздоровались с сотрудниками и сели на свободные стулья. Последним вошел в кабинет начальник управления наружного наблюдения.

— Ну, вроде бы все? — обратился к нам Феоктистов. — Давайте, товарищи, приступим к обсуждению нашего главного вопроса. Сейчас начальник управления по борьбе с организованной преступностью введет вас в курс последних событий.

Бухаров говорил долго. Он явно волновался и потому говорил с сильным татарским акцентом. Посмотрев по сторонам, я увидел улыбки на лицах участников совещания. Бухаров работал в органах МВД более пятнадцати лет. Его послужной список был идеален. За все это время, что он служил, он ни разу не был наказан. В общении с товарищами по работе он говорил без всякого акцента. Однако стоило ему лишь немного разволноваться, понять его было довольно сложно. Невольные улыбки у большинства участников совещания еще больше заставляли его волноваться. Во время доклада он вообще часто переходил с одного языка на другой. Закончив свое выступление, Бухаров сел на свой стул.

— Ну что? У кого какие мысли? — поинтересовался заместитель министра.

Первым поднялся я. Посмотрев на Феоктистова, я поинтересовался у докладчика.

— Марс Абдуллович… Извините меня, но я так и не понял из вашего доклада, что предпринимало ваше подразделение, чтобы не допустить всех этих убийств. Имея такой большой состав оперативников, вы почему-то оставались простыми наблюдателями. Да и предложений по нормализации обстановки мы так и не услышали.

— Абрамов, неужели тебе непонятно, что мы здесь собрались не обсуждать недостатки работы этого подразделения, а для выработки совместных мероприятий по стабилизации ситуации? — ответил за Бухарова Феоктистов.

Я промолчал и сел на свое место. Все сотрудники посмотрели на меня, кто с осуждением, а кто с уважением, однако больше никто из них не решился выступить. Совещание явно затягивалось. Прошло более часа, но какого-то общего решения так и не было принято. Лишь на третий час нашего заседания приняли решение закрепить за каждым руководителем оперативной службы определенную преступную группировку. Бухаров должен был всех руководителей обеспечить оперативной информацией на лидеров и активных участников этих группировок. Мне досталась преступная группировка, образованная молодежью в небольшом поселке «Воскресенское». Поселок был достаточно компактным. Он размещался на берегу озера Средний Кабан. Несмотря на небольшое количество участников, группировка по руководством ранее судимого Наиля Ахметзянова, более известного в преступной среде под кличкой «Бык», отличалась особой дерзостью и жестокостью.