Невинная

Роби было приказано убить Риверу, но не из-за его торговли людьми и наркотой. Ривера должен был умереть, поскольку Соединенные Штаты прознали, что он планирует в Мексике государственный переворот, опираясь на помощь нескольких высокопоставленных генералов мексиканской армии. Получившееся правительство было бы настроено к Америке отнюдь не дружественно, так что допустить этого было нельзя. Встреча с русским уголовным царем была подставой, морковкой. Не было никакого царька и никакой встречи. Неугодные мексиканские генералы тоже мертвы – убиты людьми вроде Роби.

Приехав домой, он два часа гулял по темным улицам. Дошел до реки и полюбовался, как фары на вирджинской стороне рассекают ночь. По спокойной глади Потомака мимо проплыл полицейский патрульный катер.

Роби устремил взгляд в буроватое безлунное небо; торт без свечей.

«С днем рожденья меня».

Глава 3

Было три часа ночи.

Уилл Роби не спал уже два часа. Задание, изложенное на флеш-накопителе, заставит его отправиться куда дальше Эдинбурга. Мишень – очередной тщательно оберегаемый субъект, имеющий куда больше денег, чем совести. Роби трудился над этой задачкой почти месяц. Мелочей не счесть, а допуск на ошибку даже меньше, чем с Риверой. Изнурительная подготовка взыскала с Роби свою дань. Он не мог уснуть. Да и ел всего ничего.

Но сейчас Уилл пытался отдохнуть. Он сидел в тесной кухоньке своей квартиры, расположенной в зажиточном районе с массой великолепных строений. Дом Роби к их числу не принадлежал – старый, утилитарной постройки, с шумными трубами, странными запахами и липким ковровым покрытием. Его разношерстные трудолюбивые жильцы по большей части только вступали в жизнь. Каждое утро уходили ни свет ни заря, чтобы занять свои места в адвокатских и бухгалтерских конторах и инвестиционных концернах, раскиданных по всему городу.

Некоторые избрали для себя государственную карьеру, так что добирались на метро, автобусах, велосипедах, а то и просто пешком до больших правительственных зданий, приютивших организации вроде ФБР, налогового управления и Федерального резерва.

Роби никого из них не знал, хоть время от времени встречался с каждым. Его проинформировали о каждом из них. Все они вели замкнутый образ жизни, поглощенные своими карьерами и своими амбициями. Уилл тоже держался особняком. Готовился к следующей работе. Корпел над деталями, потому что только так и можно выжить.

Встав с постели, он поглазел из окна на улицу, где проехала лишь одна машина. Роби странствовал по миру уже с дюжину лет. И повсюду, где он побывал, кто-нибудь умирал. Уилл больше не помнил имен людей, чьи жизни оборвал. Они ничего не значили для него, когда он их убивал, не значили ничего и теперь.

Человек, раньше занимавший нынешний пост Уилла, трудился в особенно жаркое время для секретного агентства Роби. Шейн Коннорс ликвидировал почти на тридцать процентов больше объектов, чем Роби за то же самое время. Коннорс был хорошим, надежным наставником для преемника. После «отставки» Коннорса приставили к бумажной работе. В последние лет пять Роби с ним почти не контактировал. Но людей, которых он уважал бы больше, раз-два и обчелся. И мысль о Коннорсе заставляла Уилла чуточку мешкать с собственной отставкой. Через сколько-то лет это в конце концов произойдет.

«Если выживу».

Род занятий Роби – игры для молодых. Даже в сорок он понимал, что еще дюжины лет ему не протянуть. Его умения слишком истреплются. Одна из мишеней окажется лучше него.

И он умрет.

А потом его мысли снова обратились к Шейну Коннорсу, сидящему за письменным столом.

Пожалуй, это тоже смерть, просто называется по-другому.

Подойдя к входной двери, Роби заглянул в глазок. Хоть он и не знаком ни с кем из соседей лично, это вовсе не значит, что они его не интересуют. На самом деле они ему очень даже интересны. Трудно объяснить почему.

Они живут нормальной жизнью.

А Роби – нет.

Видеть, как они ведут повседневное житье-бытье – единственный способ поддерживать связь с реальностью.

Он даже подумывал начать общаться с кем-нибудь из них. Это не только обеспечит ему хорошее прикрытие – попытка влиться, – но и помогло бы подготовиться ко дню, когда он больше не будет заниматься тем, чем занимается теперь. Когда сможет вести более-менее нормальную жизнь.

А затем его мысли, как всегда, неизбежно снова обратились к предстоящей миссии.

Еще одна поездка.

Еще одно убийство.

Задание будет трудным; впрочем, легких и не бывало.

Он запросто может погибнуть.

Но так уж всегда.

Странный способ проводить свою жизнь, понимал Роби.

Но это его способ.

Глава 4

Сегодня Коста-дель-Соль[2] оправдывал свое название.

Роби надел шляпу цвета соломы с узкими полями, белую футболку, синюю куртку, выцветшие джинсы и сандалии. Его загорелое лицо заросло трехдневной щетиной. Он в отпуске – по крайней мере, с виду.

Роби поднялся на борт большого, громоздкого парома, чтобы пересечь Гибралтарский пролив. Поглядел назад, на горы, вздымающиеся вдоль изрезанного, впечатляющего испанского побережья. Тесная близость высоких скал и синего Средиземного моря чаровала взор. Полюбовавшись несколько секунд, Роби отвернулся, забыв образ почти тотчас же. Ум его занимало другое.

Скоростной паром направлялся в Марокко. Покидая Тарифскую гавань на пути в Танжер, он вздымался и раскачивался, как метроном. Но как только набрал скорость и вышел в открытое море, плавание пошло более гладко. Брюхо парома заполнено легковыми и грузовыми автомобилями, автобусами и фурами. А остальное битком набито пассажирами – едящими, играющими в галерее игровых автоматов и покупающими беспошлинные сигареты и парфюмерию чуть ли не вагонами.

Сидя на своем месте, Роби любовался пейзажами – по крайней мере, делал вид. Ширина пролива девять миль, и плавание продлится всего минут сорок. Не так уж много времени, чтобы обдумать что бы то ни было. Уилл поочередно то пялился на воды Средиземного моря, то изучал остальных пассажиров. По большей части туристы, жаждущие похвастаться, что были в Африке, хотя Роби и знал, что Марокко разительно отличается от представлений большинства об Африке.

Он сошел с парома в Танжере. Прибывшую орду уже дожидались автобусы, такси и экскурсоводы. Обойдя всех их сторонкой, Уилл покинул порт пешком. Едва ступил на главную улицу городка, как его тотчас осадили торговцы вразнос, попрошайки и владельцы магазинов. Дети тянули его за куртку, выпрашивая деньги. Уткнув взгляд в землю, он не сбавил шага.

Прошел через запруженный народом рынок специй. На одном углу чуть не наступил на пожилую женщину, вроде бы уснувшую с несколькими батонами хлеба на продажу. Наверное, в этом вся ее жизнь, подумал Роби, – этот угол и несколько батонов хлеба на продажу. Одежда перепачкана, кожа тоже. Мягкая и пухлая, но не от обжорства, а от недоедания, как зачастую и бывает. Наклонившись, Уилл вложил ей в руку несколько монет. Ее узловатые пальцы тотчас сжали их.

Она поблагодарила его на своем языке. Он сказал «пожалуйста» на своем. Оба каким-то образом поняли этот обмен репликами.

Роби пошел дальше, прибавив шагу, взбегая по попадающимся лестницам по две-три ступеньки кряду. Миновал заклинателей змей, вешавших на шеи обгоревших на солнце туристов змей экзотических расцветок с вырванными клыками и ни за что не желавших их снять, пока им в ладонь не положат пять евро.

Славное вымогательство, если сумеешь пристроиться, подумал Роби.

Местом его назначения была комната над рестораном, сулящим аутентичные местные блюда. Он знал, что это западня для туристов. Блюда безличные, пиво теплое, а обслуга равнодушная. Водители автобусов залучают сюда ничего не подозревающую публику, а потом дуют в другие места, чтобы съесть куда лучшую трапезу.

Роби направился вверх по лестнице, отпер дверь в комнату ключом, полученным заранее, и запер ее за собой. Огляделся. Кровать, стул, окно. Всё, что нужно.

2

Солнечный берег (исп.).