Возмездие

— Здесь след обрывается, — ответил кинолог. — Наверное, здесь убийца сел в ожидавшую его машину.

Эксперты снимали следы пальцев рук с автомобиля и тщательно упаковывали их в полиэтиленовые пакетики. В самый разгар их работы, к ним подъехала машина начальника криминальной милиции города. Новиков вышел из машины и в сопровождении Харитонова направился к трупу. Им было достаточно одного взгляда, чтобы узнать в трупе Канадца.

— Причина смерти? — спросил Новиков у медицинского эксперта.

— Предварительно могу сказать лишь одно, что он скончался в результате асфиксии. Его, похоже, задушили вот этой удавкой. — Он показал им пакет, в котором находилась гитарная струна.

— Ещё что изъято? — спросил он у руководителя оперативно-следственной группы.

— Документы на машину, паспорт, доверенность, документы и пистолет системы Макарова, который лежал на заднем сиденье автомашины.

Новиков повернулся к Харитонову и, глядя на него, задал ему вопрос:

— Ну, что теперь скажешь, Юра? Это точно дело рук Лаврова. Я в этом даже не сомневаюсь. Вытаскивайте его в УВД, и долбите до тех пор, пока он не сознается в совершении всех этих убийств.

— А чем всё это будем подпирать? Где следы, где улики, где показания свидетелей? Если бы они были у меня, то я давно бы его упаковал.

— А ты не следователь и улики тебе не нужны. Может, разучился прессовать эту гниль или на тебя тоже подул ветер перемен и демократии? Найди его и выбей признание, а остальное сделаю я. Ты понял меня?

— Понял, Владимир Иванович, — ответил Харитонов. — Тогда я беру ребят и на адрес Лаврова.

— Давай и без него не возвращайся.

Две машины подъехали к дому, в котором проживал Лавров, почти одновременно. Харитонов расставил людей под окнами квартиры Павла, а сам в сопровождении двух сотрудников и следователя прокуратуры поднялся по лестнице на второй этаж. Остановившись напротив двери Лаврова, он нажал на кнопку звонка. За дверью было тихо. Он ещё раз нажал на звонок. Неожиданно соседняя дверь открылась, и из-за неё выглянула голова старушки.

— Не звоните, Павла нет дома, — сообщила она. — Он три дня назад куда-то уехал.

— Откуда Вы знаете? — спросил её Харитонов.

— А как мне не знать? Он оставил мне ключи от квартиры, сказал, что уезжает ненадолго, и попросил меня, чтобы я поливала цветы в его квартире.

— Бабушка, он не сказал Вам куда едет? Он был с вещами или налегке?

— Сказал, что поехал к сослуживцу. Ну, с кем он вместе воевал в Афганистане. Я не знаю, что он взял из вещей, но в руках у него была большая чёрная сумка.

Это было неожиданно для всех. Харитонов переглянулся со следователем прокуратуры.

— Бабушка, мы из милиции. Вы не откроете нам дверь? Нам нужно осмотреть его квартиру. Будьте понятой, может, ещё кого-нибудь пригласите из соседей.

— Подождите минутку. Я сейчас возьму ключи и открою дверь. Дома у меня дочь, можно её позвать?

Харитонов молча мотнул головой. Она исчезла за дверью.

— Что будем делать? — поинтересовался Харитонов у следователя. — Будем проводить обыск или нет?

— Смотри сам, — произнёс следователь. — Постановление на обыск при мне.

Бабушка вышла на площадку вместе с дочкой и протянула им ключи от квартиры Лаврова.

— Вот возьми, сынок. Открывайте дверь, смотрите. Скажите, это по закону в отсутствии хозяина осматривать его квартиру?

— Всё по закону, бабушка, — ответил он ей.

Харитонов взял в руки ключ, открыл дверь, и они вошли в квартиру. Квартира была убрана словно вчера, ни пыли, ни лишних предметов на столе. Харитонов подошёл к столу и увидел под вазой аккуратно сложенный лист бумаги. Он взял его в руки и осторожно развернул.

«Я знаю, что рано или поздно ты всё равно придёшь сюда. Можешь делать всё, что хочешь, но ничего ты в квартире не найдёшь», — прочитал Харитонов.

Он непроизвольно улыбнулся и молча протянул записку следователю.

— Я думаю, что нам здесь делать нечего. Лавров прав, мы здесь ничего не найдём.

Следователь прочитал, а затем свернул записку и положил её в карман пальто.

— Всё, ребята, снимаемся. Здесь нам делать нечего.

Сотрудники вышли из комнаты и стали спускаться вниз. Вернув ключ старушке, последним из подъезда вышел Харитонов. По его команде все сели в машины и поехали. Харитонов ещё раз посмотрел на дом Лаврова и про себя отметил его грамотное решение.

Вечером Харитонова вызвал к себе Новиков. Он вошёл к нему в кабинет, и устало опустился в кресло.

— Ну, что скажешь? — спросил его Владимир Иванович. — Я гляжу на тебя и вижу, что устал, но расслабиться тебе дать не могу. Меня уже вызывал к себе заместитель министра с докладом по этому убийству. Говорит, что министр очень недоволен нашей работой, этим ростом нераскрытых убийств. Требуют активизации нашей работы.

Новиков посмотрел на Харитонова и продолжил.

— Юрий Андреевич, нужно что-то предпринимать. Я чувствую, как подо мной начинает шататься кресло. Ты этого не ощущаешь случайно? Мне не хотелось бы из-за этого Лаврова терять свою работу. Вы что-то нашли в его квартире?

— Пусто, — коротко ответил ему Юрий. — Дома его нет трое суток. Соседка говорит, что уехал к своим боевым друзьям дня три назад. В квартире тоже всё чисто, ни пылинки, ни соринки, лишь одна записка на столе, адресованная мне.

— Ну и гад этот Лавров. Ещё издевается над нами. Что в ней?

— Предлагал не делать обыск. Написал, что мы всё равно ничего не найдём.

— Вот, сука. Всё подготовил к своему отходу. Похоже, основательно почистился. Ты теперь, наверное, уже не сомневаешься, что все эти убийства совершил он. Научили его на свою голову.

Новиков грязно выругался и посмотрел на Харитонова.

— Чего молчишь? Завтра на месте Канадца может оказаться любой из нас, в том числе, я и ты. Слышишь, Юра, его необходимо каким-то образом объявить в розыск. Я хочу, чтобы все стенды милиции пестрели его фотографиями. Чем быстрее мы его поймаем, тем быстрее снимем эту головную боль.

Новиков встал из-за стола и подошёл к серванту. Он достал оттуда две рюмки, початую бутылку коньяка и тарелочку с нарезанным лимоном. Всё это он поставил на стол и разлил коньяк по рюмкам.

— У меня теперь только одна надежда, это на тебя, Юрий Андреевич. Насколько я знаю, вы раньше даже дружили с ним. Он наверняка тебе много рассказывал о себе, о своих друзьях и знакомых. Сейчас, Юрий Андреевич, всё это нужно вспомнить и проанализировать. Я не думаю, что он уехал из города. Он здесь, я это чувствую своей печёнкой. Наверняка осел где-то в пригороде и внимательно наблюдает за нашими действиями. Ты его должен найти и расколоть до самой задницы.

Харитонов посмотрел на него, стараясь угадать, с чем это всё связано.

— Ты, Юрий Андреевич, помнишь тот момент, когда ты его закрыл на трое суток в камеру? Так вот, я его поднял к себе и попытался поговорить с ним. Ты, Юра, не поверишь, но он отпетый, окончательно отмороженный ублюдок. Он мне здесь такое наговорил, с ушей не стрясёшь. Говорит, что разберётся со всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к гибели его девушки. Говорит, что всех купили бандиты, в том числе и меня. Ты представляешь, какой нахал! Взять вот просто так, голословно и заявить подобное. Ну, погоди, Лавров, я ещё с тобой разберусь. Я посмотрю тебя изнутри, как это так — орденоносец и вдруг встал бандитом.

Он выпил коньяк, не обратив внимания на то, что Харитонов даже не прикоснулся к спиртному. Новиков снова налил себе коньяка в рюмку и посмотрел на Харитонова.

— Мне ещё тогда, когда я первый раз увидел его, он сразу не понравился. Все в одну сторону, а он в другую. Всё прикрывался то законом, то ещё чем-нибудь. Помнишь это его первое задержание? По-моему, он тогда задержал Кактуса, которого ночью освободил дежурный прокурор. Другой бы промолчал, сделал вид, что ничего не произошло. А этот стал звонить в прокуратуру, выяснять, на каком основании освободили. Всё правды добивался, а сам скатился до рядового убийцы.