Страница 3 из 66
Он вышел из-за стола и стал представлять сотрудников отделения. Теперь я узнал, что мужчину, сидевшего за столом, около окна, того, что пристально смотрел на меня, звали Козин Валерий Михайлович. Он был одним из старожилов отделения, так как работал в нём уже около десяти лет и считался до моего назначения в отделение, самым опытным сотрудником. По должности он был старшим оперуполномоченным и похоже считал себя вполне достойным должности начальника отделения. Двое других сотрудников, которые как мне показалось, были моложе меня лет на пять, были Мартыновым Антоном Павловичем и Семёновым Юрием Борисовичем.
Представив меня, Пахомов молча скрылся за дверью, оставив меня один на один с новым коллективом.
— Вот твой стол, — показав на пустующий стол, произнёс Валеев, — сейчас мы с тобой найдём и какой-нибудь стул.
Я посмотрел на предложенный начальником мне стол. Стол был старым, и я даже не пытался угадать год его изготовления. Вся столешница стола была обшаркана и залита чернилами.
— Что так смотришь, Абрамов, — обратился ко мне Валеев, — извини, но другого стола у меня нет. Вот поступит новая мебель в управление, тогда и поменяешь свой стол на более достойный. Он у тебя, между прочим, не хуже, чем у Семёнова. Так, какой тебе дать стул?
— А что? Этот стул нельзя взять? — спросил я его, указывая на вполне добротный стул, стоявший у стенки.
— Нет, — ответил вместо Валиева Козин, — этот стул у нас для посетителей.
— А какая разница между этими стульями? — поинтересовался я у него.
— Разве ты не видишь сам этой разницы, — ехидно заметил Козин. — Этот стул намного чище, чем другие стулья нашего отделения. Не посадишь ведь посетителя на грязный стул.
Минут через пять в кабинет вошёл Валеев. В руках он нёс стул, который как мне показалось, мог быть моим одногодком. Сиденье его некогда было по всей вероятности красивым, но время затёрло всю эту красоту, и теперь это сиденье было рваным и тёмным, как от времени, так и от грязи.
— Вот тебе стул. Попробуй его отмыть, Абрамов, — обратился ко мне Валеев. — Если не получится, то возьмёшь дома какую-нибудь салфетку и застелешь им сиденье стула. Понял?
Я молча кивнул ему головой. Постелив на сиденье два листа чистой бумаги, я осторожно присел на него. Стул заскрипел подо мной, словно жалуясь на свою долгую и нелёгкую жизнь.
— Вот теперь ты при месте, — произнёс Валеев. — Сейчас я дам тебе все имеющиеся у нас приказы, наставления по службе и другие материалы, регламентирующие нашу деятельность.
Он открыл свой сейф и достал оттуда несколько тонких брошюр, которые бросил на край моего стола.
— Вот все документы, приступай к их изучению. Если что не ясно, можешь обратиться за разъяснениями ко мне или к Козину.
Я взял в руки первый попавший под руку приказ, и приступил к его изучению. Приказ был написан сухим бюрократическим языком. В нём не было приведено ни одного примера из жизни. Перечитав два приказа по нескольку раз, я обратился с вопросом к Козину.
— Можно спросить, Валерий Михайлович, у меня к Вам несколько вопросов?
— Что Вам непонятно, Абрамов? — как-то совсем не по-дружески спросил он меня. — В этих приказах всё чётко прописано, неужели Вам непонятны алгоритмы организации поиска преступников и лиц, пропавших без вести?
— В общем-то, мне всё понятно, однако не совсем ясно, почему розыск преступника осуществляет тот орган, на территории которого совершено это преступление, если все его родственные и дружеские связи находятся совершенно в другом месте. Ведь шансов задержать его по месту проживания ближайших родственников намного больше, чем здесь. Человек, находящийся в розыске, как правило, нуждается в деньгах и ночлеге. Кто ему в этом поможет, конечно, его близкие и друзья.
— Этот вопрос не ко мне, Абрамов. Приказ министра не обсуждается, а выполняется.
— Ну, об этом нужно писать в Главк и предлагать им пересмотреть подобный вариант. Если мы все тупо будем только исполнять то, что написано в наших приказах, то мы никогда не найдём этих скрывшихся преступников, и их розыск просто будет напоминать выигрыш в лотерейный билет, то есть будет зависеть от чистой случайности.
В кабинете раздался дружный смех. Все сотрудники отделения, без исключения, дружно смеялись надо мной.
— Ну, ты и даёшь, молодой, — произнёс Козин, — в розыске два часа, а уже начинаешь гнать волну. Здесь не так и здесь не эдак. Ты думаешь, Абрамов, что в МВД СССР глупые люди сидят и не понимают, что пишут? Там работают люди с колоссальным жизненным опытом, если хочешь, там на них работает целое НИИ МВД, а ты вдруг решил, что ты умнее всех этих людей?
Я сначала обиделся на это высказывание Козина, а затем, набравшись мужества, произнёс:
— Может Вы и правы Валерий Михайлович, но я бы не стал на Вашем месте столь категорично говорить об этом. Вы сами знаете, кто работает в подобных учреждениях? Зачастую там такие трудятся сотрудники, которые за всю свою милицейскую жизнь не нашли и не задержали ни одного беглого преступника. А что Щелоков? Ему занесли этот приказ, он его и подписал. Неужели он будет вникать в какие-то мелочи розыска, у него государственные интересы.
Козин махнул на меня рукой и замолчал, уставившись в розыскное дело.
Прошло два месяца, как я работал в управлении уголовного розыска МВД. Время летело, как никогда быстро. Я как сухая губка впитывал в себя все тонкости розыска преступников и лиц, пропавших без вести. В паузы между проводимыми нами операциями по розыску преступников, я много читал служебной литературы, которую брал в специальной библиотеке. Но ещё больше меня привлекало участие после работы в различных оперативных мероприятиях, проводимых сотрудниками разных отделов нашего управления. Все эти действия с моей стороны вызывали неоднозначную реакцию у сотрудников нашего отделения.
— Абрамов, зачем тебе всё это? — иногда спрашивал меня Козин. — Всё хочешь кому-то доказать, что ты умнее других. Ты бы лучше своим делом занимался больше, а не лез бы в работу других подразделений. Кто ты там, мальчишка на побегушках и не более. Тебе же скоро тридцать лет будет, а ты всё как мальчишка играешь в войну.
— Ты не прав, просто я хочу научиться тому, чем не владею. Плохо когда у человека нет стремления научиться чему-то новому, ещё незнакомому ему делу. Ты же знаешь, что я пришёл к вам в отделение практически с улицы. Все эти четыре года работы в отделе оперативной службы, я кроме спин преступников больше ничего не видел. Меня сейчас больше всего интересует психологическая составляющая этого процесса. Я хочу научиться управлять поведением людей в различных экстремальных ситуациях, ведь все люди разные и поведение их в различных ситуациях самое неожиданное. Вот ты, Валерий Михайлович, насколько я знаю, сидишь на этой должности старшего оперуполномоченного лет шесть, если не больше? Мне ребята рассказывали, как ты переживал, когда начальником отделения назначили не тебя, а Валеева. А я могу сказать тебе, почему назначили его, а не тебя?
Козин удивлённо посмотрел на меня, словно увидел меня впервые.
— Ну и почему, как ты считаешь, не назначили меня? — задал он мне вопрос. — Интересно услышать это от тебя.
— Я тебе скажу, но ты же обидишься на меня, — произнёс я и посмотрел на него, — хотя ты об этом и сам знаешь, только боишься признаться себе в этом.
— Сказал «а», скажи и «б», — произнёс он.
— Хорошо, так и быть. Я бы тоже не назначил тебя на эту должность, если бы был твоим начальником. Начальник должен знать то, чего не знают твои подчинённые. Ты не такой, ты узкопрофильный человек. Ты может быть и хороший специалист своего дела, но ты дальше своей раковины выползать не хочешь. Зачем тебе учиться, как ты считаешь? Ты и так всё знаешь по розыску. Это правильно, ты это действительно хорошо знаешь, и если бы ты работал в районном отделе внутренних дел, ты бы был просто незаменимым сотрудником. Но ты работаешь не в районном отделе внутренних дел, а в управлении уголовного розыска и здесь начальник отделения должен видеть проблему розыска намного шире и глубже, чем это видишь ты.