Целитель

Ухватив за ухо этого раздолбая я отконвоировал подозрительно притихшего парня проспаться. Я рассказывал о внешнем виде Бена? Представьте огромную двухметровую орясину, с руками граблями, имеющую копну спутанных длинных волос цвета соломы и которую за ухо ведет дедушка божий одуванчик. При этом орясине приходится наклонятся, чтобы дед не привставал на цыпочки, чтобы держать за ухо.

Вздохнув, прикрыл одеялом эту бестолочь и спустился вниз.

— Сказочник! Ты еще не сдох?! А твой музыкант уже умудрился всем наплести, что его дрожащий благодетель коньки откинул! Неужели наврал, сукин сын?

— Господин Клык, вы как всегда правы, но в этот раз немного ошибаетесь. Я и впрямь думал, что умру.

Клык весело ухмыльнулся, и я вспомнил, какой для меня новостью стало, когда я понял, что главарь бандитов отличается от большинства дуболомов, что встречались мне ранее.

Если ранее мне казалось, что он слушает мои истории по причине того, что он в них верит или они ему нравятся, то теперь я считал, что его привлекает новизна.

Второй рывок в наших с ним отношениях произошел после моей вежливой попытки увести его внимание от моей биографии.

Он не скупясь в выражениях высказался о моей попытке, но тем не менее не был зол. Скорее восхищался витиеватостью моих ответов и в принципе речи.

Все же мои знания языка и умения сказителя единственное, что отделяло от нищенского существования бродяги, и я приложил не мало сил для их развития.

После тех приснопамятных событий, Клык каждый раз старался говорить, как можно проще и грубее, хоть и не переходя на оскорбления, я же плел кружева слов иногда вкладывая два или более значений в свои слова. Клык же смеясь указывал на них.

— Ты типа хотел сказать, что я ошибаюсь, но никто не рискует мне об этом сказать? — Прервав мой ответ взмахом руки, он приглашающе указал на стул рядом с собой. Стоило же мне присесть, как он прогнал единственного сидящего возле него. Хотя опасаться Клыку сейчас было некого: почти все столы были заняты теми, кто официально или не официально на него работал.

— Знаешь. — Начал он, после того, как мы оба промочил горло принесенным лично трактирщиком пива: — Веришь или нет, но я даже огорчился, когда узнал от парня о твоей смерти. В этой дыре даже поговорить толком не с кем.

Лишь твоя речь отличается в лучшую сторону от…

Клык сделал тупую гримасу: — Босс мы дык… Он сам… Ну мы и…. А мне разбираться, дебилы, пусти им молнию Гвин в *?:*(:. — Однако Клык не закончил:

— Думаю, тебе не нужно говорить о том, что распространяться о том, что мы с тобой обсуждаем. Все же человек доживший до столь преклонных лет не может быть глупцом понимает ценность слов. -

Я лишь кивнул внимательно смотря на собеседника. Тот удовлетворившись увиденным продолжил: — Веришь, нет, но я совершенно не думал, лет так десять назад, что мне придется перебираться в Карим из Шивы. Но вот я здесь и не бедствую, закруглил он мысль.

В нашем мире, одна из вещей, что может помочь объединится, это общие тайны.

Я рассказал часть своей истории я жду того же и от тебя. — Он выжидающе посмотрел на меня.

Я тяжело вздохнул. Рассказывать о своем иномирном прошлом… Опасно. Я не знаю, как здесь относятся к пришельцам из иных миров. (От автора, знал бы он, что всем здесь плевать)

— Клык… — Не увидев возражения насчет фамильярного обращения, я продолжил: — Я уже очень стар. на данный момент мне девяносто пять лет… — Глаза главаря расширились: — … и когда я почувствовал планомерное отсутствие аппетита я решил, что пришло мое время… — Закончил рассказ я расслабился.

Будь, что будет, теперь я не в силах ничего изменить: смысл тогда паниковать и нервничать?

— Я что-то подобное и подозревал… Сказочник. ты когда-нибудь слышал о немертвых? -

— Немертвых… — Глупо повторил я.

— Да о тех, кто получил темную метку и теперь бессмертен. О тех, кто в сражениях получает души убитых им существ, благодаря чему становятся сильнее. -

— Да. — С трудом вытолкнул из себя ответ. Это звучало полным бредом, но я внезапно стал догадываться о том, где оказался.

— Скажи Клык, а ты молишься Гвину?

— Нет. — Покачал он головой: — Я все же не воин, мне ни к чему. А почему ты спрашиваешь? -

Я прикрыл лицо рукой и тихо засмеялся.

Глава 3. О размышлениях

В тот день мы с Клыком неплохо посидели в трактире. Он немного расслабившись рассказал несколько смешных историй о своей родине.

Из его рассказов я понял, что Шива — это сплав сразу нескольких земных культур: Японской и ближнего востока. Вспоминая, то что помнил по игре, я выделил катаны и своеобразный кодекс поведения.

Тонкости культуры и местные обычаи в большей степени походили на мусульманские страны.

Я же тоже рассказал историю о Али-Бабе и сорока разбойниках. Клыку история понравилась, что подтвердило мои мысли о близости культур.

Клык не стал делать никаких предложений. Он понимал, что становится воином я не буду, да и поздно уже, следовательно, становится бессмертной машиной для убийств тоже. А значит я для него в этом направлении бесполезен.

Мы хорошо попрощались, после чего я продолжил заниматься своими делами, а Клык своими. Мы изредка встречались в том же трактире и отрешались от повседневных хлопот в компании хорошего собеседника. Конечно, наши положения в обществе были разные, но "немертвость" и возраст убирали этот недостаток при личном общении. В обществе же мы вели себя как должно.

В глобальном плане я так и остался обычным сказителем, который мало-помалу набирал популярность в ближайших трактирах.

Людям нравились мои рассказы. Я знал, когда публику нужно развеселить или приободрить особенно под вечер после тяжелого трудового дня. Смешные комедии, переработанные под местные реалии пользовались популярностью.

Особенно, как я отметил, своего рода американский юмор был особенно интересен. Шутки про секс и говно были, видимо, ближе этому времени, поэтому в моих выступлениях всегда было место и для них. Звучит, конечно, неприятно, но если ты живешь в средневековье брезгливость уменьшается.

С другой стороны истории про любовь: трагическую или счастливую, также занимают свою нишу в сердцах публики.

В отличии от средневековой Европы, где женщины почти никуда не ходили и вечно сидели по домам здесь, женщинам не давали никаких скидок.

Поэтому в трактире можно было увидеть, как мужчин, так и женщин.

Будучи мужчиной я с трудом вспоминал все, что знал про любовные истории. В моей памяти накрепко стоял лишь вечный Шекспир со своими Ромео и Джульетой. Для чего-то большего приходилось насиловать память.

Женщины и немногие девушки заворожено слушали даже мои первые, неловкие рассказы, когда я еще не набил руку. А их влюбленные взгляды вначале останавливались на мне, но по причине возраста скользили дальше, пока не останавливались на Бене и там и зависали.

Надо ли говорить о его вечных проблемах с рогатыми мужьями, женихами, друзьями и людьми "Которые не смогли пока что признаться в своих чувствах, а он так нагло поимел их объект воздыхания".

Бит он был не раз, но толи дуракам везет, толи люди здесь были не столь злобливые (В этом я если честно сомневаюсь), но Бен смотрел в будущее с оптимизмом и изменять своим привычкам не собирался.

К слову, его навыки игры на местном варианте гитары — лютни (Герой не разбирается в музыкальных инструментах) начали улучшаться, и я даже ему разрешил наигрывать мелодии посложнее.

К моему удивлению парень, не смотря на свой возраст, восемнадцать лет, так и не пытался со мной спорить. даже по мелочам! Все же это достаточно необычно: непреклонность в суждениях, желание оспорить авторитеты. Все это было, я это видел в разговорах с ним. Но ко мне это не проявлялось.

Видимо его отношение ко мне было более доверчивым, чем я считал ранее.

Дни, сменялись месяцами, а я выискивал в себе тот изъян, что сделает из меня бессловесного монстра.