Страница 2 из 22
– Не хочешь ли чаю? – перебила Селина и подала знак слуге.
Тот мгновенно извлек на свет изящный серебряный чайник, покрытый рунами, отчего вода внутри оставалась горячей и не нуждалась в подогревании. Другой слуга достал чашки и блюдца антиванского фарфора, настолько тонкого, что сквозь них просвечивало утреннее солнце.
– Наверняка среди твоих профессоров отыщется тот, кто освоил теорему Вираниона, – продолжала Селина. – Вряд ли Орлейский университет может считаться лучшим учебным заведением Тедаса, если мы не в состоянии постигнуть труд заурядного тевинтерского ученого.
Кажется, ректор Моррак был не на шутку оскорблен. Быть может, он все-таки не до конца растерял свою аристократическую гордость.
– Поверьте, ваше великолепие, университет Орлея не имеет равных в своем устремлении к вершинам науки и культуры, и во многом благодаря тому, что тевинтерские ученые суть лишь рабы правящих ими магов. Даровав нам свободу от религиозных притеснений, ваше величество придали нам сил и впредь успешно развивать культуру Орлея.
Да, Моррак и впрямь в достаточной степени сохранил придворную выучку, чтобы при необходимости подколоть собеседника. Селина порадовалась тому, что разговор, несмотря ни на что, может оказаться увлекательным.
– Тогда, может быть, знаток этой теоремы сыщется среди твоих студентов? Когда в прошлом году я каталась верхом с графиней Элен, она рассказала, что покровительствует некоему юноше с феноменальным, можно сказать, математическим даром. – Селина взяла чашку, поднесенную слугой, и сделала небольшой глоток. – Сейчас мне вспоминается, что он как раз изучал теорему Вираниона, и именно тот разговор вдохновил меня заняться собственным изысканием. Леннан – именно так, полагаю, звали этого юношу.
– Ах да, – сказал Моррак, и жесткое выражение появилось в его глазах, когда он понял, к чему клонит императрица. – Кажется, я помню его прошение. И хотя, разумеется, наши двери открыты для всякого, кто, обладая благородным происхождением либо достойным покровителем, докажет, что он в состоянии продолжать наши выдающиеся традиции…
– Скажи-ка, Моррак, – перебила Селина и сделала паузу, чтобы отпить еще чаю. – Ты изучаешь математику. Знакомо ли тебе число ноль?
Чай был превосходен: ривейнская смесь корицы, имбиря и гвоздики, подслащенная медом, именно так, как любила Селина.
– Да, ваше великолепие, – ответил Моррак после недолгого молчания, когда стало очевидно, что вопрос отнюдь не риторический.
Чашку, которую предложил ему слуга Селины, он принял с едва скрываемым раздражением.
– Замечательно. Именно этому числу равно количество твоих студентов, не имеющих благородного происхождения. Признаюсь, ректор Моррак, что я испытываю по этому поводу некоторое разочарование, поскольку надеялась после нашего предыдущего разговора обнаружить определенные изменения к лучшему.
– Ваше великолепие…
– Пей чай, Моррак. Я же не требовала распахнуть двери университета перед толпами селян. Я всего только просила принимать на обучение простолюдинов, у которых имеются высокородные покровители, распознавшие в подопечных ум, превосходящий обычные возможности низкого сословия, и пожелавшие еще более возвысить Орлей благодаря их грядущим ученым трудам.
Моррак стиснул чайное блюдце с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
– Ваше императорское величество, юноша, о котором вы ведете речь, – эльф.
Селина повернулась к своему защитнику, сэру Мишелю де Шевину – величавому рыцарю в сильверитовых доспехах, украшенных гербом империи. Герб семьи, к которой принадлежал рыцарь, был врезан в нагрудник доспеха, над самым сердцем; что до маски сэра Мишеля, то она представляла собой упрощенную копию маски, которую носила императрица.
– Сэр Мишель, насколько я помню, шевалье славятся острым зрением. Скажи, разве здесь, во дворе, где мы собрались, не присутствует эльф?
– Если можно так выразиться, ваше величество, – едва заметно усмехнулся рыцарь.
С этими словами он указал на церковь, а точнее, на фреску, которая располагалась над огромными бронзовыми дверями.
– Если я не ошибаюсь, эта фреска представляет собой точную копию работы прославленного Анри де Лаидса, изображавшей Андрасте и ее учеников. В то время, когда был создан оригинал, эльфы еще считались союзниками империи – это было до их вероломного нападения на Орлей. Двадцать лет спустя, когда Верховная Жрица Рената объявила Священный поход против эльфов, она также приказала уничтожить все церковные произведения искусства с изображением эльфов. – Сэр Мишель улыбнулся. – Анри де Лаидс, однако, с таким пылом и красноречием молил пощадить его труд, что Верховная Жрица снизошла к его мольбам и только велела обрезать острые эльфийские уши отныне еретического ученика Шартана.
– Да, верно. – Селина легким кивком поблагодарила рыцаря. – И, судя по всему, университет весьма кропотливо скопировал оригинал. Моррак, ты можешь распознать Шартана? Уши были изменены, однако большие глаза недвусмысленно указывают на его происхождение.
– Безусловно, ваше великолепие. – Моррак посмотрел на фреску, затем перевел взгляд на Селину. – В отличие от Церкви, университет гордится тем, что создает точное видение истории. Это действительно тот самый эльф, которого Андрасте освободила от рабского служения гнусной империи Тевинтер.
– Как удивительно, что университет, столь ревностно выступающий против религиозных ограничений науки, в данном случае ведет себя столь же непоколебимо, как Верховная Жрица Рената.
– Это воистину загадка, – согласился сэр Мишель и оглянулся через плечо на ректора Моррака.
Тот сделал большой глоток; отставленная чашка отчетливо брякнула о фарфоровое блюдце.
– Мы, безусловно, почтем за честь повторно рассмотреть обращение графини Элен.
– Орлей высоко ценит ваш беспримерный вклад в культуру и образование империи. – Селина церемонно наклонила голову и встала. Один из слуг принялся складывать сильверитовую скамеечку, другой принял у императрицы чашку и блюдце. – Теперь, после всех этих разговоров о религии, мне хотелось бы посвятить некоторое время духовным урокам, которые могут преподать в этой церкви. Будь любезен, ректор Моррак, позаботиться о том, чтобы нас не беспокоили.
После этих слов она улыбнулась и в качестве жеста примирения добавила:
– После чего мне, безусловно, будет весьма любопытно услышать твой рассказ о той самой пропорции, в которой виден знак Создателя.
Профессора поклонились и торопливо расступились, глядя, как императрица направляется к огромным бронзовым дверям церкви. Слуги Селины также остались на месте – за исключением сэра Мишеля.
– Ваше величество, – пробормотал он, – вы могли бы и предупредить меня о том, какой поворот может принять эта беседа. Ересь Шартана известна далеко не всем и каждому.
– Я верила в тебя, о мой рыцарь. – Селина улыбнулась, не глядя на него.
– Мне сопровождать вас в церковь?
– Полагаю, в лоне Андрасте мне ничто не может угрожать, – проговорила Селина, когда сэр Мишель распахнул перед ней бронзовые двери.
Он заглянул внутрь, окинул оценивающим взглядом зал, потом повернулся к императрице, коротко кивнул – и Селина в полном одиночестве вошла в церковь.
Внутри было прохладно, но после промозглого осеннего ветра снаружи здесь казалось не в пример уютнее. Лучи алого света падали из витражных окон, рассекая ряды скамей из промасленной древесины, запахом которых пропиталась вся церковь. В дальнем конце зала пылал в золотой жаровне негасимый огонь – единственный, помимо окон, источник света.
В церкви никого не было, если не считать рыжеволосой женщины в рясе послушницы. С приближением Селины женщина встала.
– Ваше императорское величество, – негромко проговорила она, отвешивая глубокий поклон.
Препирательство с ректором Морраком об эльфах было лишь невинной прелюдией к настоящему испытанию этого утра. Селина жестом предложила рыжеволосой выпрямиться.
– Рада, что Верховная Жрица вняла моей просьбе о встрече.