На волнах Приморья

– Ну-ну, продолжайте…

А продолжать-то было нечего! Студент споткнулся правым полушарием мозга о левое и напрочь выбросил из памяти все, что таилось под двенадцатым пунктом.

"Бухгалтерский учет внешнеэкономической деятельности", – про себя проговорил Никита. – "Предательский почет капиталистической самонадеянности".

– А я закончил, – бодро произнес он вслух, догадываясь, что дополнительные вопросы будут теперь касаться недосказанной им нелепицы из двенадцатого пункта. Что ж, может это и лучше, но про пятерку теперь можно забыть.

Выйдя из аудитории расслабленным, но каким-то опустошенным, Никита сразу столкнулся со своим другом Леонидом Зуборевым.

– О! Тебя уже переварил этот антропофаг? А я вот только что пришел, – выдал он через ухмылку, делая физиономию вопросительной. – Ну?

Никита поднял руку с растопыренной пятерней, какое-то время смотрел на нее и загнул большой палец.

– Молодец! – похвалила девушка-одногруппница стоявшая рядом, но Никита лишь с досадой развел руками, зная, что сегодня был достоин большего.

Снова вспомнив о причине неудачи, он взглядом пробежал по физиономиям студентов, количество которых, после того как он зашел в аудиторию, утроилось. Ни у окна, ни у стены, ни в дальней кучке из нескольких девушек Кристины Максеевой не было, и Никита попросил Леонида отойти в сторонку.

– Видел сейчас брюнетку в темных джинсах и кофте, выпорхнула передо мной?

– Кристинку что ли?

– Ты хорошо ее знаешь?

– Да не особо, так-сяк, калякаем иногда. Ну и в клубе, помню, год назад зависали в бильярдной.

– Распиши в деталях… – настоял Никита.

– Что ты хочешь узнать? – прямо спросил Леонид.

– Все! Чем дышит, с кем живет, и главное – с кем встречается?

– А-а-а, вон ты о чем… Ну, откровенно говоря, информация поверхностная. Наблюдал несколько раз одного верзилу, подвозившего ее на черной "авоське".

– "Ауди"?

– Ну да. В городе, под завязку насыщенным азиатским хламом, европейские экипажи предпочитают лишь затертые богачи, доморощенные бандюки, да двинутые эстеты.

– Уж он, конечно, не эстет.

– Едва ли. Да и вообще, странного вида типы крутятся вокруг Кристины. Она, надо понимать, даже с собственной группой не тусуется. Ни разу не встречал ее в наших кафе хохочущей и цедящей с подружками кофе. Со всеми деловые отношения, от студеней до преподов.

– Не нашла сторонников по интересам, – предположил Никита. – Такое бывает.

– Не то говоришь, – возразил Леонид. – Ей с ними скучно – это факт, они для нее еще дети.

– С чего ты взял?

– Когда увидишь ее амбала, сам поймешь.

– Постой-постой, кажется, начинаю припоминать…

– Ну вот.

И теперь Никите стало ясно, почему он не замечал эту девушку. Кристина изначально была переведена в так называемую касту чужих. Касту, члены которой никогда не будут его друзьями, не важно, нравятся они или нет. В ней находились люди другого уровня, не лучше и не хуже, просто совершенно другого. Подобные социальные распределения у Никиты сложились еще со школы. Мешали они или экономили время (оберегая от не нужных знакомств, а, следовательно, и от сомнительного рода приключений), он и сам затруднялся бы ответить и все-таки придерживался этой позиции, будучи убежденным, что случайные встречи по большому счету не гостинцы судьбы, а повестки на испытания. Только зачем же они нужны, если могут не закалить, а надломить? Никита мазохистом не был, да и рисковать не любил.

В таком же тоне он поступил и с Кристиной, решив, что ему нечего ей предложить. Амбал из черного "Ауди" – противник не его уровня! Зачем же искать проблем, зачем навязываться и унижаться, зачем штурмовать заведомо неприступную крепость, провоцируя на заранее проигранный бой? С самых первых секунд Кристина Максеева стала для него чужой, и на тот момент для семнадцатилетнего юнца это было правильным решением. Ровесницы предпочитают мальчиков постарше, и четыре года назад, любознательной первокурснице, внезапно получившей право на самостоятельность, нравились те, с кем можно было ощутить свободу, кто мог всему научить, с улыбкой провести по запретным лабиринтам и бархатным голосом рассказать о самых мерзейших вещах.

Однако жизнь непредсказуема и должна состоять из сюрпризов. Год подгоняет год, меняя вокруг и людей, и нравы. Вчерашние одиннадцатиклассники становятся старшекурсниками, они взрослеют, набираются опыта, превращаются в мужчин, повышая свою привлекательность сформировавшимися: разумом и телом. Для девочек с первого курса они теперь завидные любовники, а для наигравшихся со старичками ровесниц – кандидаты в женихи.

– А что это ты вдруг не с того не с сего загорелся-то? – спросил Леонид и положил руку на дружеское плечо, чтобы вывести Никиту из задумчивости.

– Сам… не знаю… – с паузой протянул Никита, постепенно возвращаясь в реальность.

– Могу навести справки, если хочешь.

– Как?

– Юльку спрошу, она из ее группы.

– Ты же на днях мне сказал, что у вас все кончено?

– Почти. – Леонид ухмыльнулся. – Если раньше встречались три раза в неделю, теперь два.

– Спроси, – процедил Никита, озираясь по сторонам в опаске быть услышанным кем-то еще. – Но нужна верная информация, без примеси всевозможных сплетен, и обо мне не трепись.

– Да ты что, чувак? Разве Юлька станет мне рассказывать, если я совру, что это для меня или для какого-то мифического знакомого? Ты же знаешь, насколько она ревнива! Это ж Отелло в юбке! Не буду я из-за тебя сокращать наши встречи до одной, проще разбежаться, да новую найти. – Леонид обернулся, оглядев студентов. – Да вон, хоть Мариной заменю, она давно мне глазки строит. Привет Марин!

– Виделись, алень! – ответил издали женский голос.

– Не тот, который с рогами, надеюсь?

– Неа, другой! Тот пишется с "о"! – Девушка захохотала.

– Ладно, не переживай чувак, узнаю, – обнадежил молодой человек, возвращаясь во внимание Никиты. – Но запомни, если завтра я положу тебе на стол ее номер телефона, ты поможешь мне с дипломной работой.

– Эко ты шагнул! До нее еще два семестра, за которые тебя дважды могут отчислить.

– Да кто теперь отчислит – не мытьем, так катаньем! Нас почти перевели на последний курс, теперь без хрена не сожрут! Ну, так что?

– Помогу, если сам выживу.

– А ведь, правда… – задумчиво пролепетал Леонид. – Выживешь едва ли, если архангел Кристины голову тебе где-нибудь открутит.

– Думаешь, не стоит пытаться? – спросил Никита.

Собеседник пожал плечами, замечая оживление в отдаленной девичьей кучке, и увидел упомянутую Юлию.

– Приперлась… – объявил он. – Сейчас полезет целоваться, а я сегодня зубы не чистил. Запашок, будто крысы нагадили, причем целой стаей.

– Бухать надо меньше.

Леонид недвусмысленно пожал плечами и сделал виноватое лицо.

– Народ! – вдруг раздалось откуда-то. – Чей зонт!?

– Блин, это же мой, – спохватился Никита, направляясь к окну, где рыжий парень из параллельной группы держал оставленную вещь на вытянутой вверх руке.

Через секунду, пытаясь спрятаться от подружки, к окну подошел Леонид.

– А если я раздобуду ее телефон, ты позвонишь, пригласишь на свидание, и она пойдет? – спросил он.

– Эх, Лёня, аппетит у тебя разыгрался не на шутку! Скромнее надо быть.

– И все же?

– Буду писать тебе курсовые, – пообещал Никита.

– Отличненько! – воскликнул Леонид, потерев ладони. – А если… гм, да о чем это я? Если, если… бьюсь об заклад, не фига у тебя не выгорит, не пытайся даже и время не трать! Раньше все ж Максеева была куда проще, сейчас накрученная какая-то ходит, смурая, и в одежде под стать, ворона. Так что заранее освобождаю от всех договоренностей, даже просить ничего больше не хочется, потому что мне уже тебя жаль. Бегал полгода бирюком и вдруг на тебе, прорвало! Кристина Максеева! Здрас-с-сти! Эх, Никитос, Никитос… не надо было плевать в колодец и расставаться с бывшей, не лез бы сейчас к другим, задыхаясь от жажды. Не потянешь ты, стержень не тот, да и финансы…