Страница 3 из 12
– Это надолго, конца им не видно. Может и наш полк тут шурует сейчас?
– Может. Соскучился?– взглянул на него мрачно старшина.
– У меня там земляки,– неопределенно ответил рядовой.
– Тогда встань на обочине, растопырься, может, узнает кто из них и все, нет проблемы,– предложил ему старшина.
– Как это растопыриться?– не понял Иванов.
– Раком,– отрезал старшина, обидев парня так своим ответом, что тот даже засопел, отвернувшись.
– Разводи костер, комарье уже зажрало,– и не подумал извиняться старшина, пребывая в скверном расположении духа и рядовой огрызнулся: – Так сидим, потому что в болотине.
– А где тут не болотина?– взглянул на него старшина с укором.
– Ближе к дороге. А на той стороне вообще поле колхозное. Нам бы туда перебраться, товарищ старшина, и справа попытаться прорваться?– Иванов понял, что обижаться бесполезно и опять озвучил сержантское предложение,– нужно влиться в поток встречный и выскочить из него на ту сторону,– развил он свою мысль.– Там и пехота прет пехом. Вполне можем сманеврировать.
– Пошли,– встал на ноги старшина и, затоптав окурок, первым увел свой велосипед в сторону трассы. И здесь им повезло, если так можно назвать очередной налет вражеской авиации, одним своим появлением очистившей грунтовку, разбитую траками танкового корпуса. Эскадрилья штукасов прошла на бреющем, поливая разбегающихся людей из пулеметов и залегшие велосипедисты, по команде старшины пересекли дорогу опустевшую, сразу же после пролета немцев. Сволочи эти, однако, развернувшись, прошлись еще раз в обратном направлении, но группа к тому времени уже залегла на противоположной стороне, правда, в поле и была замечена сверху одним из пилотов, уделившим ей свое персональное внимание. Прошелся прямо над ними, расходуя боезапас и, старшина дернулся, услышав над головой свист пуль. Вжался в землю, прикрыв инстинктивно голову руками и, услышал рядом пару ударов чем-то тяжелым по металлу и болезненный вскрик кого-то из бойцов. Самолеты скрылись за кромкой леса и старшина сел, оглядываясь.
– Кого зацепило?– спросил он осипшим от волнения голосом и, не услышав ответа, переспросил:
– Черпак, Сафронов, Иванов?
– Я.– Я.– Я,– отозвались три голоса и старшина, облегченно вздохнув, опять задал первый вопрос:
– Кто, кричал?– Дак у меня по велику попало, ну и он ногу крылом царапнул,– откликнулся Иванов.
– Ну, это перетерпишь, а что с велосипедом?– обеспокоился старшина целостностью трофейной техники.
– Седлуху пробило, остальное в порядке,– доложил Иванов.
– Отделались легким испугом,– подвел итог старшина.– Подъем. Вперед к лесу,– лес, на правой стороне, действительно оказался более сухим, но и людьми заполнен по этой причине интенсивнее. Группа, сходу в него влетев, сразу же нарвалась на стадо крупного рогатого скота, которое так же гнали в тыл колхозники. Пастухов было пятеро, все верхом, а поголовье такое, что старшина даже растерялся, пытаясь сориентироваться в нем, прущем казалось, что со всех сторон.
Коровы выскакивали неожиданно из-за деревьев с выпученными от ужаса глазами и группа вынуждена была прижаться к сосне, отгородившись от стада велосипедами.
– Затопчут нахрен и не заметят,– пробормотал Сафронов, подобравший увесистую дубину полутораметровой длины и отпихивающий ей от себя животных. Появившемуся пастуху на лошаде он же и крикнул, пытаясь доораться до него сквозь мычание паническое перепуганных коров.
– Эй, парень, долго нам тут еще под елкой торчать?– пастух его вряд ли услышал, но и без слов, очевидно, понял, что у него спрашивают, прижавшиеся к дереву военные и вывернув кобылу прямо к ним, крикнул, проносясь мимо:
– Это последние.
– Ну, слава Богу,– отозвался старшина, в следующую секунду отшатываясь от выскочившего прямо на них рогатого монстра с кольцом в ноздрях. Монстр – бугай стадный, мотнул головой, ткнулся мордой в дубину, подставленную Сафроновым, мыкнул утробно и, развернувшись, как танк на месте, ушел вслед за поголовьем любимым, напугав личный состав до дрожи коленной, пожалуй, не меньше чем авианалет, только что пережитый.
– Чисто Зубр. В холке метра два,– дрожащим голосом поделился своими впечатлениями Сафронов.
– Пустили бы его заместо КВ на финнов, он бы их до самых Хельсинков догнал,– поддакнул ему Иванов и тоже голосом не самым мужественным.
– А Ёся где?– вспомнил о своей собственности Сафронов.– Ёся, Ёся,– позвал он и, не увидев пса, явно огорчился этим обстоятельством.– Затоптали пса.
– А я его вообще после дороги уже не помню,– огорчил его еще больше Черпак.
– Погиб пес смертью храбрых,– предположил старшина, оглядываясь.– Все, кончилось стадо. Почапали, братцы. Чего стоять? А вон и твой лохматый заявился,– обрадовал он Сафронова, первым заметив, выскочившего к ним Ёську. Пес прыгал вокруг, ставшими его стаей, людей и визжал от радости, что нашел их.
– Говорил же я тебе, что хрен он от тебя отвяжется теперь,– напомнил старшина, обрадовавшемуся Сафронову, присевшему рядом с Ёськой и гладящему его по голове.
– Умница,– нахваливал, тот пса и Ёська млел от счастья.
– Расцелуйтесь еще,– посоветовал ему старшина, двигаясь вслед за стадом и перешагивая через коровьи лепешки, проворчал,– Весь лес загадили, заразы. Нужно правее забирать, где они не перлись,– однако, правее опять уткнулись в топкие места и пришлось вернуться на коровьи следы, ведущие в то самое светлое будущее, к которому они всей группой стремились уже неделю и которое никак не наступало.
Все же до вечера группе старшины удалось преодолеть еще километров десять, по его прикидкам и скомандовав: – Привал,– он хоть и несколько мрачно, но высказал вполне оптимистичное мнение:
– Более-менее. Треть пути прошли. Если в таком темпе будем двигаться, то еще пару дней и мы в Выборге.
– Тридцатое сегодня июня кажется. Кто помнит?– спросил сержант, распаковывая поклажу и расстилая плащ-палатку.
– Ну, я помню, тридцатое. А что?– ответил Сафронов, также возясь со своим имуществом.
– День рождения у меня сегодня, мужики. Двадцать шесть стукнуло,– сообщил всем сержант.
– Поздравляем, вот повезло же тебе, Яков, родиться именно сегодня. Как знал, что встречать будешь его на чистом воздухе, в компании исключительно мужской и что найдется у них пара литров спирта на этот случай,– пошутил старшина, под одобрительные улыбки Иванова с Сафроновым и смущенную Черпака.
– Пьянка намечается по этому поводу,– потер ладони Сафронов и принялся копаться в своей поклаже, готовясь к мероприятию, отталкивая, сующего в нее нос Ёську.
– Отметим, конечно,– не стал возражать старшина,– но в меру. По сто грамм и все.
– Че там пить-то, сто грамм? Это как вон тому бугаю дробина,– попробовал пробить заранее запрет Сафронов и получил такую тираду от старшины в ответ, что сержант опять пожалел, что записать нечем, а Ёська брызнул в лес и целый час потом, нос свой не высовывал.
– Так бы сразу и сказали,– проворчал Сафронов и за праздничным ужином молча проглотил свою порцию спирта, зажевав его курятиной. И даже, когда смягчившись, старшина разрешил принять еще по сто граммов, не очень-то этому обстоятельству и обрадовался, пожав только плечами неопределенно, выпил и опять засопел, удивив своим молчанием весь остальной личный состав.
– Обиделся что ли,– спросил его старшина,– а, Степа?
– Чего это?– взглянул на него рядовой невозмутимо.– Не положено нам. По уставу, товарищ старшина.
– Ах, вон ты чего,– понял его молчаливый демарш старшина.– Дистанционировался. Мол, ты начальник – я дурак. Так что ли?
– Так,– взглянул на него опять рядовой, но уже с некоторым вызовом,– что не прав я скажете?
– Да прав, конечно,– согласился старшина.– С твоей кочки болотой, если на жизнь смотреть.
– А если с вашей?
– С моей чуток иначе. У меня ответственность не только за себя, но и за тебя оглоеда и по тому же уставу, и по совести. Так что ты уж потерпи, родной, когда слезешь с моей шеи,– усмехнулся старшина.