Страница 1 из 14

Детки в порядке

Арнольд Дэвид

Дэвид Арнольд

Детки в порядке

Моим братьям, Джереми и Эй-Джею, изначальным РСА

А также памяти моих дедушек, пары настоящих Супер-скаковых лошадей

Ребята с аппетитом,

или Они жили, и они смеялись, и увидели, что это хорошо

Список персонажей

Ребята с Аппетитом

БРУНО ВИКТОР БЕНУЧЧИ III, 16 (ВИК): Нынешняя Глава. Опера. Матисс, Мэд. Суперскаковая лошадь.

МЭДЕЛИН ФАЛКО, 17 (МЭД): Новогодняя лапушка. Панковская прическа, Эллиот Смит, диаграммы Венна, реальность.

МБЕМБА БАХИЗИР КАБОНГО, 27 (БАЗ): Собиратель историй и татуировок. Противник хлеба. Восславим Господа.

НЗАЗИ КАБОНГО, 20 (ЗАЗ): Младший братишка База. Джига, «Journey» и щелчки пальцами. Говорит другими способами.

КОКО БЛАЙТ, 11: Автор песен. Рыжая. Мороженое и Квинс, и почти матерщина. Пипец какой!

Полиция Хакенсака

СЕРЖАНТ С. МЕНДЕС: Кофемания. Романтика против ее воли. Усталая умница. Главного глазами не увидишь.

ДЕТЕКТИВ Г. БАНДЛ: Атомный взрыв. Бумаги и формуляры. Гордый представитель продуктивной буржуазии.

ДЕТЕКТИВ РОНАЛЬД: Двойник Уизли. Романтик по своей воле. Навыки сидения. Потерянный пудель.

Семья и другие

ДОРИС ДЖЕКОБИ БЕНУЧЧИ: Мама Вика. Вдова. Выпечка, семья, надо двигаться дальше. Делает что может.

БРУНО ВИКТОР БЕНУЧЧИ-МЛАДШИЙ: Отец Вика. Мыслитель сердцем. Фанат «Метс». Носитель треников. Скончался.

АВТОПОРТРЕТ (ДЯДЯ ЛЕСТЕР): Дядя Мэд. Виски, вопли и плач. Владелец ружей.

ДЖЕММА: Бабушка Мэд. Страдает деменцией. Тапочки, пижама и кока-кола в обеих руках.

БОЙФРЕНД ФРЭНК: Юрист. Вдовец. Поедатель зеленой фасоли и салага в литературе. Носитель костюмов.

КЛИНТ И КОРИ: Сыновья Фрэнка. Эмо-наряды и Бэтмен. «Оркестр потерянных душшш». Ребята без Аппетита.

ОТЕЦ РЕЙНС: Священник, мудрец, творитель добра. Обвенчал родителей Вика. Суперфанат «Iron Maiden».

РЕЙЧЕЛ ГРАЙМС: Нынешняя подружка База. Отважная медсестра. Грозы, бега и блинчики.

Ранние Главы

КРИСТОФЕР (ТОФЕР): Мастер тату. Сериалы и трезвость, и находчивость. Лысый.

МАРГО БОНАПАРТ: Официантка, контрабандистка, кокетка. Картошка с сыром. Ром. Bonjour, mes petits gourmands!

НОРМ: Русский мясник. Не понят обществом. Мясо. Кровавые свиньи. Не КГБ. Нет.

ГЮНТЕР МЕЙВУД: Отшельник. Арендодатель. Владелец Садов Мейвуд.

Золотая рыбка

Гарри Конник Младший-Младший: Пловец. Выживатель. Любитель холодной погоды. Никогда не сдается. А что?

Как же странно, что закат, который она видела со своего двора, и тот, на который смотрел я с заднего крыльца, был одним и тем же закатом. Может, разные миры, где мы живем, не такие уж и разные. Закат ведь у нас общий.

С. Э. Хинтон, «Изгои»

Один

Значительные множества, или Подпоясайтесь, глупцы и бездельники

Комната для допросов № 3

Бруно Виктор Бенуччи III и сержант С. Мендес декабря // 15:12

Подумайте вот о чем: в мире миллиарды людей, и у каждого миллиарды разных «я». Я сам – тихий наблюдатель, аутсайдер со стажем. Я любитель искусства, бейсбольной команды «Метс», люблю вспоминать папу. Я представляю примерно одну семимиллиардную часть населения; таковы мои значительные множества, и это лишь начало.

– Все началось с моих друзей.

– Что началось?

– Моя история, – говорю я.

Хотя это не совсем правда. Мне надо вернуться еще дальше в прошлое, до того, как мы стали друзьями, когда было всего лишь…

…

Ладно, тут все ясно.

– Я влюблялся около тысячи раз.

Мендес слегка улыбается и пододвигает ближе цифровой диктофон.

– Прости… ты сказал, ты влюблялся?

– Тысячу раз, – говорю я, пробегая пальцами по волосам.

Раньше я думал, что любовь связана числами: первый поцелуй, второй танец, бесконечно разбивающиеся сердца. Я думал, что числа живут дольше, чем сама любовь; выживают в темных закоулках разрушенного сердца. Мне казалось, что любовь трудна и тяжела.

Теперь я так не думаю.

– Я – суперскаковая лошадь.

– Что? – спрашивает Мендес. Взгляд ее одновременно суров и печален.

– Ничего. А где ваша форма?

На ней твидовая юбка, приталенный жакет и летящая блузка. Я молча замечаю ее карие глаза – очень напряженные. Если бы не одутловатые мешки под глазами и морщинки в уголках, напоминающие лицевые кавычки, глаза были бы вполне привлекательными. Я молча замечаю едва заметные бороздки у нее на шее и руках. Они указывают на преждевременное старение. Я молча замечаю отсутствие обручального кольца. Я молча замечаю ее темные волосы до плеч с едва заметным намеком на стрижку и укладку.

Мимолетность, намек, отсутствие, томление… Похоже, значительные множества Мендес таятся в примечаниях шепотом.

– Технически я не при исполнении, – говорит она. – Кроме того, я сержант, поэтому мне необязательно постоянно носить форму.

– Так вы тут главная?

– Я отчитываюсь перед лейтенантом Беллом, но это дело поручено мне. Если я правильно поняла твой вопрос.

Я протягиваю руку под кресло, достаю из переднего кармана рюкзака флакон «визина» и быстро закапываю оба глаза.

– Виктор, тебя искали восемь дней. А сегодня утром вы с… – Она листает бумаги, пока, наконец, не находит нужный документ. – Вы с Мэдлин Фолко заходите сюда, чуть ли не за ручку с Мбемба Бахизир Кабонго по прозвищу Баз, главным подозреваемым по делу об убийстве.

– Я не шел с Базом за ручку. И он не убийца.

– Ты так полагаешь?

– Я это знаю.

Мендес улыбается мне с жалостью. Хмурая такая улыбка.

– Он только что во всем признался, Вик. А еще на орудии убийства нашли его ДНК. У нас достаточно доказательств, чтобы засадить Кабонго за решетку, и надолго. Что мне хотелось бы прояснить, так это почему восемь дней назад ты сбежал из собственного дома и пришел сюда этим утром. Ты сказал, что у тебя есть история. Так расскажи ее.

Сегодняшнее утро еще свежо в моей памяти. Голос База звучит у меня в мозгу, как живой. Отвлекающий маневр, Вик. Им будет нужно время. И мы должны дать им время.

– Каждая девочка, которая красит глаза, – говорю я.

…

Сержант Мендес прищуривается:

– Что?

– Каждая девочка, которая играет на музыкальном инструменте… за исключением, может, фагота.

– Прости, я не понимаю…

– Каждая девочка, которая носит старые кроссовки «Найк». Каждая девочка, которая рисует на своих кроссовках. Каждая девочка, которая пожимает плечами. Или печет печенье. Или читает.

Расскажи им про всех девочек. Про всех, в кого, как тебе казалось, ты был влюблен. Про всех из прошлого. Я улыбаюсь в душе – только так я и могу сейчас улыбнуться.

– Каждая девочка, которая катается на велосипеде.

Я достаю носовой платок и протираю угол рта, откуда стекает слюна. Папа называл меня дырявым кувшином. Тогда меня это бесило. Теперь мне этого не хватает.

Иногда… Да, похоже, я больше всего скучаю по тому, что раньше ненавидел.

Мендес откидывается на спинку стула:

– Твоя мама почти сразу сообщила о том, что ты пропал. Я была в твоей комнате, Вик. Уолт Уитмен, Сэлинджер, Матисс. Ты же умный мальчик. Я бы даже сказала, ботаник.

– К чему вы это?

– Я это к тому, что ты не крутой. Зачем ты притворяешься? Я под столом тереблю ткань своего браслета KOA. Я широк, я вмещаю в себе множество разных людей.