Страница 3 из 14
– Эт че? Мимо меня, значит, преступники пробегали? И чего накуролесили?
– А вы что не знаете, что в этот день напротив вашего супермаркета банковский броневик выпотрошили?– удивился следователь.
– Они че ли? Эти? Так я слыхал, что там деньжищ мешками было, а эти-то порожняком перли,– Леонид Анатольевич недоуменно покачал головой.– Сомнения чей-то меня берут, что они.
– Они самые, не сомневайтесь. А порожняком, потому что подельник у них с колесами был.
– С колесами? Нет, с колесами ни кого не видел,– мотнул головой Леонид Анатольевич, уставившись наивными глазками в лицо следователя и тот, поморщившись, невольно подумал,– "Дурака включил, дядя. Ну-ну".
– Опять оскорбляете, господин полицай,– тут же уличил его свидетель, наливаясь багровым возмущением.
– Подумал я-а-а только-о-о!!!– заорал возмущенно следователь.– Не говорил ничего вслух. Вы что, мысли чужие слышите?
– Ну, слышу. А че?– взглянул на него с простецким выражением на лице Леонид Анатольевич.
– Как это?– опешил следователь.– Давно?
– Сколь себя помню,– кивнул Леонид Анатольевич.– По перву тяжко было. Путался все. Не понятно было чего, то одно талдычат, то совсем наоборот. Первые десять лет, пока приноровился.
– Ну-у-у!!!– глаза у следователя полезли от удивления на лоб.– Да вы, уважаемый Леонид Анатольевич – уникум, вам у нас работать следователем нужно, а вы сторожем… С таким даром Божьим в самый раз в органах подвизаться. Цену вы себе не знает, коль не врете.
– А че врать? Ну, слышу и слышу. А в ментуру работать мне идти нельзя. Нервный я.
– Да-а, что есть, то есть. Эмоциональный вы человек, а у нас нужен трезвый ум и холодное сердце. Правильно Железный Феликс-то сказал в свое время,– согласился следователь.– Эх, ма! А на пол ставки если, поработать не желаете? По-совместительству, так сказать. Мы бы вас использовали, как детектор лжи. Сидели бы тихонько в уголке и записывали реальные показания подследственных. Что они там утаить норовят. Большую бы пользу Державе приносили. А Родина бы вам, в моем лице, денежку платила.
– Не желаю,– мотнул отрицательно головой Леонид Анатольевич.– Не смогу я "тихонько" этим "детектором", не удержусь и зашибу вашего подследственного. С детства воров не выношу. Поэтому сторожем и работаю всю жизнь, сколь себя помню.
– Жаль, жаль,– поскреб лоб с залысинами следователь.– А какой бы из нас мог тандем славный получиться… Да-а-а-а… А раскрываемость какая… Мы бы с вами всех воров пересажали…
Вот, к примеру, этот Петр-дебил, который попугаем прикидывается. Вы бы его сразу к ногтю. У нас ведь на него кроме слов тещи, против его слов, ничего нет. Дело висит. А вы у всех людей мысли слышите или как?– спохватился следователь вдруг, подумав, что распинается перед этим "уникумом", а он может, слышит только рыжих, чернявых или лысых.
– У всех, окромя тех, кто правду говорит без лукавства. У таких, что на уме, то и на языке, так что я им в мозги и не лезу,– уточнил свои возможности Леонид Анатольевич.– Только таких нынче редко можно встретить.
– А вот мы сейчас и проверим ваши возможности. Не возражаете? У меня по времени сейчас уже допрос этого идиота Петра, как раз. С вами вот заговорился, а он в коридоре сидит, дожидается. Конвой уже заглядывал пару раз. Введите,– рявкнул следователь, не дожидаясь согласия испытуемого и дверь в кабинет скрипнув, пропустила мужчину стриженного на лысо, лопоухого и баскетбольного роста.
– Присаживайтесь, подследственный,– кивнул ему на стул следователь.– Сегодня, я надеюсь, последняя наша с вами встреча, гражданин Сидоров Петр Иванович. Дошьем уже дело, ко всеобщему удовольствию. На допросе сегодня присутствует, привлеченный органами, эксперт-криминалист-детекторист и показания при нем вы можете давать только правдивые. Лживые, он сразу изобличит. Понятно? Вижу, что нет. Он у нас Уникум – мысли слышит. Так что не надейтесь ввести снова следствие, своими побасенками, в заблуждение. Рассказывайте? Я пишу,– следователь щелкнул по клавише магнитофона.
– Сколько можно, Варфоломей Виленович?– вздохнул тяжело подследственный, с укоризной почему-то взглянувший на "эксперта-детекториста".
– Сколько раз попросим, столько и можно,– цыкнул на него следователь с экзотическими довольно именем и отчеством.– Рассказывай, как тещу свою любимую чуть топориком не зарубил.
– Так не хотел я, Варфоломей Виленович. Она мне сама велела мясо нарубить. Ребрышки помельче. Ну, я взял топорик, доску и хрясь. А она откуда выскочила под руку, зараза мелкая..? Вот ей в лоб и прилетело. Я ведь сам скорую потом вызвал. А у ней видать маразм в извилины от удара запрыгнул. Отлежалась и поперлась к вам. Вот все.
– Опять за свое, значит? Теже песни?– Варфоломей Виленович раздраженно щелкнул клавишей магнитофона.– Ну, что скажете, Леонид Анатольевич, как эксперт?
– А че говорить? Правду мужик трындит. В маразме теща,– кивнул тот, обрадовав своей экспертизой подследственного несказанно. Даже слезы у бедолаги на глазах заблестели от радости.
– О, как!– поскреб затылок Варфоломей Виленович.– Уверены?
– Дак… – Леонид Анатольевич радостно заулыбался.– Давно такого честного не встречал. Из тех самых, у которых что на языке, то и на уме. Можете выпроваживать к теще любимой, нечего ему тут казну объедать.
– Однако… Ну, все же проверку контрольную я в заключении одну учиню тогда. Ну-ка вы, Петр Иванович, подумайте, как вашу тещу величают, а вы Леонид Анатольевич, назовите, чего он там думает.
– Зинаида Семеновна звать тещу. Тестя покойного, вспоминает как Алексея Игоревича, а супругу свою называет Аннушкой,– выдал тут же Леонид Анатольевич.
– Ве-верно,– закивал радостно подследственный.– Так всех и вспомнил.
– Неожиданно, однако,– поскреб опять затылок Варфоломей Виленович.– Отпущу, пожалуй, из-под стражи под подписку о невыезде, но чтобы вместе с тещей маразматнутой завтра же заявились и чтобы она заявление свое забрала, нето ее посадим за лжесвидетельство лет на десять. Так ей и передайте любимой. Держите постановление и пропуск. Распишитесь здесь, здесь, здесь и здесь. Свободны. Охраннику скажите, пусть заглянет. Нет дела, в архив с плеч. Не мытьем, так катаньем,– Варфоломей Виленович проинструктировал заглянувшего в кабинет полицейского и тот, равнодушно кивнув и козырнув лениво, дверь за собой прикрыл. А Варфоломей азартно потер руки и подмигнул Леониду Анатольевичу совершенно по-свойски:
– Вы бы нам еще, Леонид Анатольевич, пособили это дело раскрыть с разбойным нападением на броневичок. Вот только это и больше бы не потревожил я вас. Клянусь всеми святыми. Понимаешь, начальство три шкуры уже содрало. Больно уж сумма велика похищенная. И ведь чисто как сработали эти ухари. Никаких зацепок не оставили. Все концы обрубили. Сразу видно, что профессионалы работали. Нам бы хоть одну ниточку, какую-никакую. Зацепиться бы хоть за что-нибудь. Ведь весь город на ушах. Криминальных паханов чуть не на дыбе вывернули. Не берет на себя никто этих умельцев. "Отморозки", мол, дикие. Внесистемные. Такие вот дела у нас скорбные. И ведь премию уже подняли банкиры до трех миллионов валютой. Только что-то никто не бежит ее получать, с информацией конкретной. Психи звонят на телефоны доверия. Один якобы мешки видел, у себя на чердаке, с деньгами. Приехали, а он и дверь не открыл. Кукарекает из-за запертой и ржет, ровно жеребец в стойле. Пришлось санитаров из дурки вызвать и дверь ломать. А на чердаке у придурка нашли ржавый пулемет "Максим" времен столетней давности, в исправном состоянии, кстати. Где этот псих его откопал, не говорит. Хорошо, что стрелять из него не додумался. Там и патронов пару коробок к нему было приготовлено.
– И как я могу пособить?– пожал плечами Леонид Анатольевич.– Бегать по городу и мысли слушать? Так эти "отморозки", может, уехали уже отсель куда подальше. И что толку в беготне этой моей?
– Вряд ли они уехали, я думаю. Залегли на дно – скорее всего. С таким количеством валюты особенно не побегаешь. Пережидают. Спрятали добычу где-то опять же в одном месте. В гараже каком-нибудь и пасутся рядом. Не доверяют теперь ведь друг дружке. Психология, брат. Криминогенная. Они теперь, как привязанные к этим деньгам.