Страница 11 из 14
До конца рабочего дня Леонид успел "окучить" еще троих, поставив напротив их фамилий в списке корявые галочки.
Вечером отзвонился Варфоломею и отчитался о проделанной работе.
– Хреново,– буркнул тот из эфира, выставляя оценку Леониду, как секретному сотруднику уголовной полиции.
– Что хреново? Что люди проверенные не грабители и убийцы?– не удержался от реплики язвительной Леонид. Эфир в ответ прокашлялся возмущенно и деловитым тоном сообщил:
– Завтра заезжать не буду. Добивай список. Вечерком отзвонись, или если что… Будь здоров.
– Объзатльно,– успел до гудка отозваться Леонид, сжевав слово прощальное по компактнее, чтобы успеть. Работать секретным сотрудником органов ему не понравилось и, жалея о том, что дал себя уговорить Варфоломею, он поймал себя на том, что спустившись по эскалатору в метро, прислушивается и присматривается к пассажирам. И старания эти, к его ужасу, увенчались успехом, в том смысле, что слышать мысли он стал не только находящихся от него в двух шагах, а гораздо отдаленнее. Причем организм, будто обрадовавшись возможности наверстать упущенное за предыдущие сорок лет, не только расстояние увеличил, но и определял стопроцентно, чьи мысли влетают в мозг Леонида. Он, застигнутый врасплох, переводил взгляд с одного лица на другое и тот на кого он смотрел, начинал "звучать" гораздо громче остальных оказавшихся вне фокуса, а выпавшие из поля зрения, замолкали абсолютно.
– Этого только мне для полного счастья не хватало,– проворчал Леонид и услышал оскорбительную реплику, принадлежащую явно девице стоящей с ним рядом,– "Старый пенек, а тоже о чем-то мечтает еще",– думала она, презрительно косясь на Леонида. В ответ, бесцеремонно окинув ее взглядом с головы до ног, он демонстративно отвернулся от девицы и услышал ее реплику, -"Фи, на мужчину-то не похож, облезлый весь".– А вслух она вежливо спросила:
– Вы выходите, молодой человек?
– Я не молодой, я облезлый,– шепнул ей на ушко, повернув голову Леонид.– А следующая конечная, все выходят и молодые, и старые пеньки тоже, красавица.
– "Ой!!!"– переполошилась девица, запунцовев и тут же выдала следом дежурную версию, которая многим, прежде всего приходит в голову,– "Я что вслух подумала?"
– Еще как!– перепугал ее Леонид окончательно. Девица отпрянула от него, чуть не упав со шпилек и машинально за него же и ухватившись, вслух произнесла:
– Пить меньше надо.
– Совершенно с вами согласен,– усмехнулся Леонид.– Вам лет двадцать сейчас, вовремя спохватились.
– Я не пью,– ухватилась за поручни обеими руками девица.
– Я вижу,– кивнул ей доброжелательно Леонид.– В метро распивать алкоголь запрещено.
– Я, нигде, не пью,– разнервничалась девица и на ее счастье вагон замер, распахнув двери. Проносясь мимо Леонида, она все же на прощенье взглянула на него, с негодованием подумав,– "Сам алкаш",– А "алкаш", поднимаясь вверх по эскалатору, изумленно вертел головой, переводя взгляд с одного встречного лица на другое. Никогда до этого дня не испытывающий необходимость лезть в чужие мысли, а скорее тяготясь этой способностью и воспринимая ее, как обузу нелепую, он и не подозревал, что мысли большинства сограждан настолько криминальны, что впору всех сажать за решетку с формулировкой дежурной – "Угроза убийством, на основе неприязненных отношений". Круг лиц, с которыми Леониду приходилось сталкиваться в повседневной жизни, был довольно узок – семья и коллеги по работе в основном и эти лица тоже случалось иногда выплескивали мысленно негатив, но он при этом знал почти всегда о причинах. И понимание это уменьшало эффект слов, а вот сейчас он буквально ежился под взглядом спускающегося ему на встречу парня, уставившегося на него в упор и думающего при этом,– "Вылитый тесть, сука. Придушил бы гниду, если бы воля моя была. Козлина поганая. Чтоб ты шею свернул себе".– А следом за парнем стояла женщина возраста бальзаковского и тоже не оставила Леонидову физиономию без внимания, выдав ему в мозг,– "На зятя похож мужчина. Где этот обалдуй вчера таскался? Под утро пришел и наплел, что дежурил. Брешет подлец. Кобелина. Чтоб у тебя ноги отсохли. Убила бы паскудника".– Ну, этих-то еще Леонид как то понять мог, а вот когда на него взглянул мальчишка лет пятнадцати и подумал непосредственно о нем, ни с кем не сравнивая, то руки буквально зачесались отвесить хорошего подзатыльника "тинейджеру", думавшего буквально следующее,– "Во, рожа у дядьки. Врезать бы по ней маваши гери. Или йоко гери? А потом кентосами по сопатке",– мальчишка сжал кулачок и постучал им по черной транспортерной ленте.
–"Восточными единоборствами видать малец занимается. Вот ручонки и чешутся. Не терпится проверить на практике полученные навыки",– понял Леонид, провожая взглядом невзрачную фигурку с щуплыми плечами. Вздохнув, он попытался отключиться от посторонних мыслей, сосредоточившись на своих собственных, но не тут-то было. Внутренние уши, в отличие от внешних, не заткнешь и Леонид зажмурился, в надежде, что при отсутствии визуального контакта это удастся. Увы. Востребованные способности, как с цепи сорвались. Голова загудела, как церковный колокол, наполняясь гомоном человеческих голосов. Леонид глаза поспешно открыл и гул упорядочился, распавшись на отдельные составляющие и взгляд, скользящий по движущимся на встречу лицам, автоматически выделял их. Леонид перевел взгляд с лиц на стену туннеля в потеках и трещинах, заляпанных свежей шпатлевкой наспех и радостно улыбнулся, организм растерялся, и шум голосов в голове утих, вытесненный привычными внешними звуками.
– С ума сойти можно,– поморщившись, пробормотал Леонид, стараясь не смотреть на человеческие лица и сосредоточившись на носках собственных ботинок.
–"Хреновая у меня обувь. Нужно с получки новую покупать. Года не отходил. Вот поймают пенты разбойничков, с больничного и куплю",– принял он решение, пошевелив пальцами в ботинке, которым явно было дискомфортно в разваливающейся обуви. Где-то уже целостность нарушилась и, пальцам было сыро и неуютно.
"Двадцать лимонов евриков, а я как сука последняя в подземке шарахаюсь Сейчас бы за бугор, на эти,.. Шишилы или Мальвдувы, пузо под пальмами погреть",– ворвалась вдруг фраза в голову Леонида и он оторопело завертел ей, поняв, что где-то рядом находится один из налетчиков на банк, грызущий сам себя мысленно. Однако определить из чьей головы выпорхнула мысль, ему не удалось. Автор либо проследовал мимо вниз, скрывшись из поля зрения Леонида, либо думал уже о чем-то другом, столь же насущном.
–"Сусанка – стерва. Приеду, пасть порву",– думал, например, верзила с квадратным лицом, растянув при этом губы в улыбке доброжелательной и, вполне мог быть преступником, вынужденным ехать на метро к своей пассии, чтобы совершить эту нехитрую пластику лица. Следом за верзилой стоял мужчина постарше – лет сорока, ровесник Леонида и тоже думал вполне преступно.
– "Ничего, полгода, как-нибудь потерплю. Зато потом ни одной собаке на себя гавкнуть не позволю. Сразу хвост вырву и сожрать заставлю. Одни скоты кругом",– конечно фраза эта могла относиться не только к двадцати миллионам, из-за которых нужно сидеть и терпеть, а вполне годилась в адрес каких-нибудь реэлторов-кредиторов ипотечных и Леонид, обескуражено почесав за ухом, выскочил с эскалатора в вестибюль станции "Приморская", решая дилемму. Спуститься опять вниз, в надежде разыскать злыдня подумавшего о "евриках" или послать его ко всем чертям и отправиться все же домой, тем более, что в желудке заурчало своевременно. Организм напоминал, что он не только слышать способен чужие мысли, но и пожрать тоже не дурак. И все таки чувство долго оказалось сильнее чувства голода,– "Это же удача какая, мимо прошмыгнула",– подумал Леонид.– "Пять миллионов вроде уже население у нас – это какой процент вероятности вот так столкнуться случайно с нужным человеком?"– последний довод его буквально подтолкнул в спину и через минуту Леонид уже бежал вниз по эскалатору, спеша догнать потенциального преступника, пока он не исчез вместе с поездом в туннеле метрополитена. Выскочив на перрон, он с облегчением вздохнул, услышав объявление: