Страница 4 из 16
– Вулкан? – я старалась смеяться беззвучно. – У них там, наверное, задницы в уголь превращаются. «Ой, милый!» «Тебе так хорошо?» « Да нет же, просто жопа загорелась». Вот кто, действительно, сгорает в пламени страсти.
Мне хотелось говорить пошлости, хотелось оскорблять вампиров, пусть тихонечко, неслышно, но всё же в их присутствии. Я испытывала непреодолимое желание хулиганить, нарушать правила, чтобы прогнать тоску, почувствовать себя молодой, беспечной, бесстрашной, свободной, живой. И пусть о моём демарше будем знать только я, Дашка и гиена, живущая в моей башке, но это лучше, чем кукольное существование в тесной коробке приличий. Меня знобило, воздух казался горьким и густым, а сердце колотилось, словно я только что совершила марш– бросок по пересечённой местности. Не хочу домой, не хочу, не хочу! Плотные бордовые шторы, настольная лампа, стопка учебников, стул без спинки, духота, от которой ломит виски, тиканье часов, и тёмная фигура отца, развалившегося в кресле. Мочевой пузырь переполнен, но встать со стула я не имею права, пока не расскажу всё, что написано в главе, всё, без единой запинки, наизусть.
– Шашлык из вампирских задниц! – смех Дашки вырвался наружу, и она тут же зажала рот ладонью.
Не успела я порадоваться, тому, что смогла рассмешить подругу, как горло перехватил страх, даже не страх, а ужас. Горячая ладонь препода легла мне на затылок. Да он своей лопатой мне, если захочет, череп сомнёт и в пыль раскрошит, вместе с обоими полушариями, мозжечком, мостом и продолговатым мозгом. Кстати, мой любимый питомец тоже сдохнет.
– Довыпендривалась, – тут же заулюлюкала гиена. – Ох мало тебя батя ремнём по голому заду порол.
– И не стыдно тебе всякие пошлости говорить? – шепнул вампир, одними губами, чтобы слышать могла лишь я. Нажим усилился, а по телу побежала горячая волна. Ну где справедливость? Ржала Дашка, а голова в его огромной лапище моя?
– Представьтесь, пожалуйста, – эта фраза была уже произнесена для всех.
– Алёшина Кристина, – проблеяла я.
– Вот скажите мне, Кристина, вам стало лучше?
Я прислушалась к себе. Тоска действительно отпустила, дурацкое желание заплевать весь мир и выброситься с крыши тоже. Горячая волна, от чего -то кажущаяся мне ярко-рыжей, обволокла, успокоила, согрела.
– Обратите внимание, коллеги, – вампир вернулся за кафедру. – Сейчас на ваших глазах, только что, чуть было не произошёл нервный срыв. Умея воздействовать на ауру, мне удалось его предупредить. По сему, уважаемые коллеги, позвольте мне продолжить лекцию.
Впервые, за всё время своей студенческой жизни, Женька потерпел поражение. А прекрасная половина нашей группы, скорее всего, переметнулась к другому объекту обожания.
Тем временем, Хальвар продолжал:
– Всё, что живёт, излучает вибрации. Вибрирует ядро атома, вибрирует человек, планета, вселенная. Вибрации дают нескончаемые цветовые и звуковые излучения. У здорового человека, вампира или любого другого живого существа, свечение ровное, яркое. Но во время болезни, свет тускнеет, а позже, приобретает болотную окраску. Наша задача, в этом случаи, восстановить цвет свечения.
Вампир окинул аудиторию внимательным взглядом. Да уж, у такого препода не забалуешь.
Было слышно, как по железу козырька дробно стучат дождевые капли, как скрипят ручки по тетрадным листам, в попытке записать последнюю фразу, сказанную преподавателем.
– Ну и бредятина, – шепнула я на ухо Дашке. – А ведь нам придётся учить и сдавать весь этот вампирский геморрой.
Дашка чуть слышно хихикнула. И этого хватило для того, чтобы вампир обжёг меня своим негодующим взглядом, не предвещающим мне ничего хорошего. Глаза янтарного цвета не отпускали, заставляли ёжиться и втягивать голову в плечи. Во рту пересохло.
– Дура, дура, дура ты, дура ты проклятая, – запищал противный голосок гиены внутри моей бедовой головы слова из всем известной частушки.
– Задержишься после лекции! – нетерпящим возражения тоном, проговорил преподаватель и вновь вернулся к своему конспекту. Во мне всё сжалось. Вот так, доигралась ты Алёшина! Была ты милой куколкой, тихой и покорной, вот и оставайся ею. А в бунтарей и революционеров пусть другие играют. Однокурснички ехидно заржали, вернее, попытались это сделать, но тут же осеклись, стоило преподавателю обратить на них свой пылающий взор.
– Следовательно, по состоянию ауры можно диагностировать и лечить любые заболевания. Каким образом происходит лечение больного?
Вопрос оказался, явно, риторическим, так, как после него, аудитория погрузилась в густую, напряжённую тишину. Студенты, изображая старательность и прилежность, уткнулись в свои тетради. Я, не желая отрываться от коллектива, тоже потупила взгляд, вот только мне это не помогло.
– Поздравляю, – хихикнула всё та же облезлая гиена. – Ты приобрела себе врага.
Подтверждая умозаключение моего питомца, огненный маг вновь зыркнул на меня своими глазищами.
– Алёшина, как вы думаете, что мы будем использовать для лечения человека?
– Звук, – прошептала я одними губами, чувствуя, как щёки заливаются краской, как звенит в ушах. Властитель вселенной, ну чего этот вампирюга ко мне пристал?
– Именно, – соглашаясь со мной кивнул препод. – Звуки тоже имеют свою окраску. Каждая нота светится. Нашей задачей является диагностика заболевания и подбор соответствующей мелодии. Увидеть брешь или изменение окраски в ауре, вы, разумеется, не сможете. Но, используя знания топографической анатомии, собрав анамнез, вы легко сумеете спеть больному ту песню, в которой нуждается его поражённый орган. Итак, записываем. Ноты и их цветовое излучение.
– А он – милашка, несмотря на то, что вампир, – шёпот Дашки, казалось, прогрохотал на всю аудиторию. – Как раз в моём вкусе, люблю таких здоровенных.
– А вы, Лужайкина, не в моём, – небрежно кинул в нашу сторону преподаватель, выписывая на доске, острые и колючие, словно языки костра, буквы. – Вот ваша подружка мне подойдёт.
По позвоночнику пробежал противный холодок, сердце пропустило удар, а конечности налились свинцом. Он ведь шутит? Точно шутит! Ведь не станет же он так, в стенах института, без извещения, без согласия родителей? Или станет? Они– хозяева планеты, им всё позволено. Автолюбителей то и дело штрафуют, заставляя сдавать кровь, даже за самые мелкие нарушения, неплательщиков налогов и должников, так же наказывают донорством. Семьсот миллилитров требуют за мелкое хулиганство, не жалея даже подростков, девятьсот – с грабителей и мошенников, убийц же, выпивают без остатка. За нами следят всегда, постоянно, каждую минуту. Существует целый штат вампиров для отслеживания правонарушений, в основном состоящий из магов земли и магов воды. И всюду у них свои шпионы. В парках, и в транспорте, в магазинах и больницах. Цветы и фонтаны, декоративные пруды и растения в кадках – всё это служит не только украшением городов, но и зорко следит за нами, собирая информацию и передавая её вампирам. В прошлом году, в центр забора крови угодила и Дашка. А за что? За стёртую двойку в журнале. Когда открылась правда, вредная сухопарая носатая грымза– математичка, заявила в комитет по правонарушениям. Суда не было, просто в один из самых обыкновенных дней за Дашкой пришли. Сняли с лекции и под конвоем из двух вампиров увели.
– Это было ужасно, – рассказывала мне потом Лужайкина, захлёбываясь слезами. – До центра забора крови мы летели над городом. Ты даже не представляешь, как это страшно болтаться над землёй. А потом, белая комната без окон, кушетка, противная клеёнка под спиной и игла, втыкающаяся тебе в вену. Они присудили мне пятьсот двадцать миллилитров. Я умоляла прекратить, просила прощения, плакала, но они так и не остановились, пока не откачали столько, сколько им было нужно.
Кровь, кровь, кровь! Они её хотят постоянно! Им всегда мало! И люди устали. Устали бояться нарушить закон, вести, до тошноты, правильный, здоровый образ жизни, вздрагивать от ночного звонка в дверь, ведь ночью приходили они, чтобы забрать, сделать своим источником. А я так радовалась, что являюсь единственным ребёнком в семье, и по тому, меня не тронут, не имеют права. Наивная дурочка! Они создают эти законы, они же их и нарушают.