Страница 52 из 67
На других судах поддержали:
Казакам предстоял далёкий путь по Нагану и Иргизу на Волгу и далее к Чусовским городкам и славе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Золочено у Яикушки его бело донышко,
Серебряны у Яикушки его белы краешки,
Жемчужные у Горыныча его круты бережки!
Яик ты наш, Яикушка, Яик Горынович!
Про тебя ли, про Яикушку, идёт слава добрая,
Про тебя ли, про Горыныча, идёт речь хорошая?
Всякий раз при встрече с Ульяной после долгой разлуки Дороню охватывало волнение. Вот и сейчас, как и в прежние годы, птицей в клетке колотилось сердце в груди. Жена поджидала у порога их жилища, видимо, казаки успели сообщить о его прибытии. Встречала не одна. На руках маленькая девочка в посконной рубашке.
«Дочь! Вот кого носила Ульяна под сердцем».
К радости встречи прибавилось нежное отцовское чувство. Вот они — родные, только протяни руку. Кто-то перенял, прильнул к ноге, уткнулся головой в бок.
— Батюшка!
— Митя! Сынок! — Дороня наклонился, ухватил сына под колени, поднял. — Вырос, казак! Только лёгок больно, или мамка не кормит?
— Кормит.
— Ну, ежели кормит, держи коня. — Дороня отдал сыну повод, опустил на землю, шагнул к Ульяне. Ему нестерпимо хотелось обнять и расцеловать её и дочку, но взоры соседей не давали чувствам вырваться наружу. Казак повёл себя сдержанно. Поздоровался, огладил плечо жены, трепетно провёл ладонью по русым шелковистым волосам дочери.
— Как нарекли?
— Настасьей.
— Добро. Сами-то как? Ногайцы не тревожили?
— Прошлой весной наведывались, большой силой. Пришлось на ту сторону Яика перевезтись, в камыше схоронились, да только ногайцы мимо прошли. Зачем мы им, они на Русь шли, там добыча богаче... — Глаза Ульяны погрустнели, вспомнились страшные дни нашествия крымчаков на Заразск и Москву. — После им не до нас стало. Казаки Сарайчик разорили, а летом ногайские сакмы на Самаре побили. А уж как воеводы царские атаманов с Волги теснить начали, казаков на Яик нашло бессчётно. Под их защитой и нам жить спокойнее стало.
— Казаки не обижали?
— Тебя почитают, потому и не обижают, а если кто и хотел, тем Аникейка охоту отбил. Без него тяжко бы пришлось. Помощник. Кузню малую соорудил, оружие да иные железные вещи починяет.
— Знать, вспомнил науку отцову. Вложил в него Прохор дух коваля. Где же он сам?
— Вона, поспешает, на Чаган рыбачить ходил.
Дороня повернул голову. Аникей тащил за жабры губастого сазана аршинного размера. Обмах желтобокого волочился по земле, сметая серую пыль. Аникей бросил рыбину на землю, обтёр руки об штанину, стиснул Дороню в могучих объятьях.
— Здорово бывал, дядя Дороня!
— Тише, бугай, раздавишь. Гляди, вымахал. Почитай, на голову выше меня.
Дороня поглядел на Аникея. Покрытое веснушками лицо сияет от радости. Богатырь. Весь в отца Прохора. Косая сажень в плечах. Возмужал, окреп, на лице бородка, усы.
— С хозяйством справлялся ли?
— Я же не один, Митя с Мураткой в подмогу подросли.
Лицо Дорони нахмурилось.
— Без отца Муратке и Дуняше быть, а Акгюль без мужа. Пал Караман под городом Шкловом.
— Ведаем о том.
— От кого?
— Был тут один казак, с коим ты на поляков ходил, с атаманом Ермаком на Яик возвратился. Сказал, убит Караман. Хотел Акгюль своей женой сделать. Мы с тёткой Ульяной указали ему от ворот поворот, да и Акгюль в смерть Карамана не поверила, молвила, с тобой возвратится. Она... — Аникей осёкся, взгляд остановился за спиной Дорони. Дороня повернулся. Из дверей низенького саманного домика вышли Акгюль и дети Карамана. Дороня отстранил Аникея. Разговор с женой сотоварища получился недолгим. В глазах Акгюль теплились искры надежды, но Дороня затушил их своими словами:
— Прости, не уберёг Карамана.
Акгюль вскрикнула, закрыла лицо руками, побрела к дому...
Дождливым вечером следующего дня Дороня посетил дом Карамана. У очага уютного жилища собрались все малолетние обитатели казачьего поселения: Митька Безухов, Муратка и Дуняша Карамановы, Покидка и Шумилка Бирюковы — сыновья семейного казака Сидора Бирюка. Собрались послушать сказки Акгюль, коих она знала превеликое множество. Одну из них ногайка начала рассказывать. Дороня мешать не стал, жестом показал, мол, сиди, хозяйка, говори, и я послушаю. Сел на устланный сеном земляной пол, между Дуняшей и Мураткой, обратился в слух. Бархатистый голос Акгюль разливался по дому, уносил детей и Дороню в иное время и место.
— Жил в ногайской степи бедный старик, и было у него четыре сына. Пришло время, старик умер. В наследство сыновьям достался козлёнок. Вскоре случилась беда, козлёнок захромал на заднюю ногу. Братья перевязали её тряпкой. Когда стали делить наследство, старшим братьям достались здоровые ноги, а младшему хромая. Однажды козлёнок проходил мимо костра, тряпка загорелась, он испугался и побежал в поле, где стояли стога мурзы.
— И пожёг их, — вставил Муратка.
Митька пихнул друга локтем, зашипел:
— Молчи, коли ведаешь.
Акгюль продолжала:
— Мурза разгневался и велел судить братьев. Старшие братья молвили: «Тряпка загорелась на хромой ноге, посему и ответ держать младшему брату». Мурза решил, младшему платить за урон. Понурил джигит голову, пошёл домой. На пути повстречался старик. Он спросил: «Почему в твоих глазах печаль?» Младший брат поведал о своём горе. Старик молвил: «Иди к мурзе и скажи, что виноваты твои братья. Если бы козлёнок имел одну хромую ногу, то он не смог бы убежать и поджечь стога. К ним его привели здоровые ноги, а хозяева им твои братья». Джигит поблагодарил старика и направился к мурзе. Пришлось старшим братьям расплачиваться за убыток. Вот и всё, пора на покой.
Детям расходиться не хотелось, но Акгюль была непреклонна. Выход нашла сообразительная Дуняша. Подлезла под бок Дорони, заглянула в глаза снизу вверх, лукаво спросила:
— Дядя Дороня, а ты сказы знаешь?
— Знаю, но расскажу, если три загадки отгадаете.
В доме поднялся радостный гвалт:
— Отгадаем! Отгадаем!
— Молви, дядя Дороня!
— Какая первая!
Дороня успокоил:
— Будет вам, сороки. Слушайте. Пришёл Невидим-молодец, погнал по небу овец.
Шумилко Бирюков почесал затылок, задумчиво пробурчал:
— Какой такой Невидим?
— Это же ветер и облака! — первой догадалась Дуняша.
— Верно. Слушайте вторую. Летит — пищит, сядет — молчит. Кто его убьёт, тот свою кровь прольёт.
Митька ответил не задумываясь.
— Эту загадку все знают. Про комара сказано.
— Догадливы. Тогда вам третья загадка. В воде родится, воды боится.
Последняя загадка оказалась детям не по силам. Дороня посмеялся:
— Эх вы — соль. Не угадали. Коли так, не слушать вам сказки. Расходись по домам.
Дети, кроме Муратки и Дуняши, направились к двери. Проводить вышла Акгюль. Когда мальчишки ушли, спросила:
— Зачем приходил?
— Повиниться. Если бы я Карамана из Сарайчика на Чаган не позвал и на войну не взял...
— Твоей вины нет, всё даётся свыше.
— Уходить будешь или останешься?
Акгюль потупилась.