Дерзкая штучка

Водитель развернулся на сиденье и весело посмотрел на меня.

– Электричка через полчаса, но есть еще автобусы! – объявил он, словно ведущий дешевого шоу.

«А моя жизнь теперь и есть шоу», – продолжила я рассуждать, повинуясь настроению, именуемому лирическим… Хотя кто его знает, что такое лирика? В литературе я не то чтобы сильна, определенно несведущий человек… Отчего-то в пансионате этому вопросу вообще не уделялось никакого внимания. Хотя с какой стороны посмотреть. А на кой черт эта самая образованность действительно нужна бесплатному приложению к состоятельному мужчине в виде женщины детородного возраста и соответствующей внешности? Я просто красивая вещь.

– Сколько здесь до Москвы? – зачем-то поинтересовалась я, хотя и так знала ответ.

На самом деле максимум, что мне просто не хотелось никуда идти. Странная апатия и беспокойство охватили сразу, как только я вышла из пансионата.

– За час доберешься, – между тем сказал водитель.

Я взяла чемодан и потащила его к выходу. Двери плавно отъехали в сторону.

«Сволочь! – злилась я. – Нет помочь!»

– Тут можно и на такси! – спохватился и добавил водитель, чем еще сильнее разозлил меня.

Микроавтобус уехал, а я покатила чемодан к центральному входу. Привокзальная площадь была пустынна. Немудрено, середина дня. Как правило, такие станции в городах-сателлитах оживают дважды. Утром и вечером. Причем сначала все рвутся в Москву, а потом, словно выжатые и злые лимоны, обратно.

Справа, по ходу движения, у киоска с печатной продукцией, я увидела с десяток машин. Они были разных моделей, но схожи в одном: все потрепанные и со следами небольших аварий. На некоторых из них красовались желтые штучки с шашечками.

Стоило мне задержать взгляд на этих раритетах, как я тут же оказалась в сетях частного извоза.

– Вам куда? – спросил грузный мужчина с красным лицом.

Мужчина сидел на переднем сиденье потрепанного «Ниссана». В футболке и в синих трениках, он с трудом помещался в открытой дверце. Огромный живот толстяка лежал на бедрах, а ноги, обутые в пляжные тапки, стояли на земле. Я задержала взгляд на его пальцах. Большие, словно картофелины, они были грязными.

– Господи! – вырвалось у меня, и я ускорила шаг.

– До Москвы дешево! – проговорил его коллега, стоявший у «Тойоты».

Этот был полной противоположностью толстяку. Он был подтянут и опрятен. Коротко стриженные волосы, волевой подбородок…

Ноги сами повернули к «Тойоте».

– Стас! – заволновался толстяк. – Сейчас моя очередь!

– Я с вами не поеду, даже если будете здесь один и ночью! – заявила я толстяку.

– А у нас очередь! – сказал он уже без прежнего энтузиазма.

И тут меня словно кто-то одернул, и я замедлила шаг.

«А что, если действительно поехать с этим чудовищем?! – подумала я. – В дороге можно будет насладиться ущербностью этого существа, вдоволь поиздеваться и унизить, а на прощанье поцеловать? Вот смеху-то будет!»

Возникшее вдруг желание испортить кому-то день, чтобы не одной мне было плохо, вынудило замедлить шаг. Колесики чемодана все реже стучали по трещинам асфальта и неровностям.

– Очередь так очередь, – проговорила я и повернула к «Ниссану».

Мужчина стал пыхтеть, не зная, как быть со свалившимся на него счастьем. Он суетливо забрался в салон целиком, но спохватился и вновь выбрался наружу.

– Сейчас! – заверил он.

Я встала.

Между тем толстяк сунул руку куда-то под руль и что-то дернул. Дверца багажника отлетела вверх. Да, да, именно так. Не поднялась плавно, а словно выстрелила…

Толстяк подскочил ко мне, обдав запахом пота.

– Давайте в багажник, – лепетал он. – Помогу…

Я дождалась, когда он уберет мой чемодан в машину и откроет дверцу.

– Я хочу ехать впереди! – капризничала я.

– Желание клиента, – бормотал толстяк, обегая машину с другой стороны.

Его живот и бока при этом смешно колыхались.

– Да не суетись ты так, – попросила я его насмешливо и едва слышно. – Еще успеешь пожалеть и наплакаться.

Сказала одними губами и так, чтобы он не расслышал. Непонятный азарт охватил меня.

– А в Москве куда? – спросил толстяк, выезжая с площади, и провел скомканным в кулаке платком по лбу.

Мне стало весело. Было смешно наблюдать за тем, как он волнуется.

Я прыснула со смеху.

Толстяк выглядел растерянно. Можно сказать, бедняга даже испугался столь неожиданного поворота событий и сейчас острее испытал стыд за свою внешность…

– Что? – спросил он.

– Смешной вы! – как можно ласковей сказала я и вдруг додумала: – «И жалкий. Наверное, у тебя такой, как я, никогда не было и не будет».

– Смешной? – между тем переспросил он. – В каком смысле?

– В хорошем, – пространно ответила я.

«А ведь я могла бы стать в его никчемной жизни самым ярким воспоминанием! – осенило меня. – Может, даже мне удалось бы поменять ее коренным образом? Вдруг смысл моего существования кроется именно в том, чтобы переломить отношение этого недотепы к себе и сделать из него настоящего мужика? Сколько ему? – Я осторожно покосилась на профиль таксиста. – Лет тридцать пять… Может, чуточку больше. Флирт с таким не составит труда. Обнадежу, а потом намекну на живот, и будет он по ночам у себя в гараже тягать штангу и гантели, ограничит себя в еде и, возможно, начнет по утрам бегать»…

Он заметил, что я его разглядываю, и заволновался еще сильнее.

– А вы милый! – произнесла я томно, как учили.

Толстяк едва не выпустил руль.

– Вы тоже… Ничего… Даже очень, – поправился он.

«А вдруг у него из-за живота ничего не получается с женщинами? – подумалось мне, и я снова прыснула со смеху. – И не надо. В постель я с таким точно никогда не лягу. Хотя, – я про себя осеклась. – А чем лучше Жернов, за которого я теперь должна выйти замуж?»

От собственного открытия мне сделалось тошно.

– Правда! – заверил между тем таксист.

Он произнес это таким странным и жалобным голосом, что я снова повеселела.

Мы мчались по направлению из центра города, а я хохотала, запрокидывая голову назад и наваливаясь на панель…

– Хе-хе-хе, – поддержал он меня идиотским смехом.

Я хотела погладить его по бедру, но воздержалась. И дело даже не в лоснящихся от грязи трениках, а в том, что попросту боялась. Да, а вдруг он не справится с управлением и мы врежемся во встречную машину?

Между тем его раритет уже несся по загородному шоссе.

– А как тебя зовут? – спросила я, взяв себя в руки.

– Коля! – представился он. – А вас?

– Марта!

– Вы красивая! – сказал очевидное Коля.

– Знаю! – глумилась я. – Ты тоже…

– Да ладно! – Он зарделся и совсем уж как-то некстати добавил: – Я спортом занимался раньше…

Прозвучало это так, словно проживший долгую жизнь человек таким образом сетует на свой возраст. Он как бы недоговаривает: «Вот встреться ты мне годков двадцать назад!..»

– Ты женат? – поинтересовалась я.

– Десять лет в браке прожил, – промямлил он и скривился. – Но мы разводимся.

– Чего так? – продолжала я дурачиться, уверенная, что если это и так, то жена уходит от него по вполне известным причинам.

Ответ Николая свалил меня наповал.

– Да не ценит она меня…

Дождавшись, когда я успокоюсь, он спросил:

– А ты замужем?

– Нет, – призналась я.

– Чего так? – допытывался он.

– Не нашла еще достойного, – соврала я.

– Понятно. – Он вздохнул.

Я слегка наклонилась к нему и позвала:

– Николай!

– Да! Что?!

– А ты не знаешь где-нибудь по дороге место, где мы могли бы уединиться? – спросила я вкрадчиво и томно.

Конечно, это была шутка, а все предыдущие мои мысли просто результатом разыгравшегося веселья. Не соглашусь я с ним на близость ни за какие коврижки. Так, одномоментная дурь, возникшая в голове. Я был уверена, что он зальется краской и засмущается или прикинется, будто не расслышал. Однако по тому, как он выпучился на дорогу, я поняла: не все мужское у него заплыло жиром. Какой-то не придавленный еще гормон сопротивлялся и тужился. Коля сделался пунцовым, а машина выехала на соседнюю полосу и увеличила скорость. Однако Николай вовремя взял себя в руки и перестроился обратно.