Кровь на колёсах

Через час мне принесли шифрограмму, в которой был прописан приказ о возвращении нашей группы в МВД.

Утром мы передали все материалы Лободе и выехали в Казань. В кармане моего пиджака, словно денежная заначка, лежала магнитофонная кассета с рассказом командира роты старшего лейтенанта Угарова. Зачем я ее не отдал Лободе — я не знал. Может быть, мое попранное самолюбие не позволило, а может, что-то другое — до сих пор не знаю, но аудиозапись осталась в моем кармане.

Я по-прежнему сидел за рабочим столом и держал в руках рапорт Курицына.

«Что с ним делать, с этим рапортом? — думал я. — Наверное, надо передать по службе Кунаеву, но будет ли он заниматься этими вопросами?»

Раздался звонок. Я снял трубку и услышал нежный голос Вероники:

— Виктор, здравствуйте! Это я, Вероника! Вы еще не забыли меня? Завтра у меня выходной, и я встречаюсь с подругой в Аркалыке. Как вы смотрите на то, что мы пригласим вас в гости? Посидим немного, поговорим. Наверное, никуда и не ходите? Работа, гостиница и больше никаких развлечений?

Я был в замешательстве и, слегка заикаясь, ответил:

— Вероника! Извините, но совсем не ожидал услышать ваш чудесный голос. На ваше приглашение могу сказать, что приду, только сообщите время и адрес вашей подруги.

Вероника сказала куда приехать, поболтала еще с минуту, и наш разговор сошел на нет сам собой.

Мне вспомнился вечер в ресторане, белый танец, на который Вероника пригласила меня. И еще я прекрасно помнил улыбку Кунаева, когда он, наклонившись к Веронике, что-то шептал ей на ухо, показывая на меня.

«Кто она? — думал я. — Случайная знакомая Кунаева или его человек, которого он вводит в игру?»

Я решил не ломать голову и дождаться завтрашнего дня.

Вновь зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал сдавленный, как мне показалось, голос Уразбаева:

— Приветствую вас, Виктор Николаевич. Жду на старом месте через полчаса! Успеете?

Я взглянул на часы:

— Успею! — и стал одеваться.

Одевшись, вышел на улицу и остановился у здания, поджидая служебную машину.

К условленному месту мы добрались вовремя. Я, кутаясь в демисезонное пальто, если в него можно вообще закутаться, вышел из машины. Ветер дул со степи и гнал по поземку. Уже через минуту я почувствовал его обжигающие объятия.

«Ну где ты, Расих? — пританцовывал я. — Еще минута, и я превращусь в ледышку».

Уразбаев появился, как всегда, неожиданно. Он вышел из-за стоящего недалеко трактора и быстрым шагом направился ко мне.

— Давайте переговорим в машине, — предложил он. — Я ужасно замерз и, похоже, даже ноги поморозил.

Я попросил водителя покурить на улице, а мы с Уразбаевым сели в тепло.

— Виктор Николаевич! Я уговорил трех человек, и они готовы вам сдаться хоть сегодня. Но вы должны гарантировать им, что их не этапируют в Челны. В конечном итоге они не воровали эти машины, а просто купили. В чем их вина? В том, что поверили Шиллеру и позарились на дешевизну? Они уже осознали все и готовы вернуть машины.

— Ты, Расих, заговорил, как юрист, — улыбнулся я. — Нужно было думать раньше. Все сильны задним умом!

— Да дело не в том, как я говорю. Если вы их не закроете, то люди сами придут к вам и отдадут свои машины. Главное, чтобы они поверили вам. Я встретился со многими ребятами. Многие жалеют, что купили эти машины у Шиллера. Но есть люди, которые не хотят возвращать машины и готовы драться за них. Вот их фамилии, они, наверное, вам уже известны. Их сейчас здесь нет. Они в Узбекистане, грузятся ранними овощами. Задержать их вам будет довольно сложно, многие из них ездят с оружием. Насчет Шиллера узнал вот что. Все это время он скрывался у своего товарища по фамилии Акаев. Зовут Мурза. Неделю назад уехал, куда — пока сказать не могу. Акаев, насколько я знаю, вывез его в Байконур. Пока они туда ехали, к Акаеву нагрянули какие-то люди, зарезали его жену и спалили дом. Причину никто не знает. Как мне рассказали, сам Акаев считает, что это сделали «наркоманы», которые охотятся за Шиллером. Ходят слухи, что он якобы зажал у них большую сумму денег за наркотики. У них там свои какие-то дела. Еще. Вчера узнал, что его тесть поддерживает с ним связь. Последний раз они созванивались около двух недель назад.

— Расих! Кто из милиции звонил в тот день, когда произошло ДТП, вашим ребятам? Случайно не знаешь?

— По всей вероятности, Аскаров. Но точно сказать не могу. Есть еще один человек, зовут Мустафа. Вот сволочь, так сволочь. Он иногда приходит к Кунаеву на работу. Не скажу, что они друзья, но Кунаев его сильно ненавидит и, похоже, боится. Кто такой этот Мустафа, никто не знает, но все его боятся.

— Расих! Тебе не знакомо имя Вероника? Женщина с такими красивыми светлыми волосами. Говорят, что она то ли служит, то ли работает где-то на Байконуре и часто приезжает в город к подруге?

Расих задумался, а затем сообщил:

— Я знаю ее. По-моему, работает в системе КГБ. У нее еще родинка около уха. Это та? Что, есть проблема?

— Как тебе сказать. Завтра приглашен на вечер, где будет и эта женщина. Вот и решил поинтересоваться, как мне себя вести.

— Связей у меня в местном КГБ нет, поэтому ничего сказать не могу. Думайте сами, для чего контора подкладывает под вас бабу. Смотрите, чтобы не приписали попытку изнасилования. Сейчас у них, и у КГБ тоже, все мысли только об одном — отправить вас в Россию.

Я поблагодарил его за информацию и, прощаясь, попросил:

— Расих, пусть те, кто хочет сдаться, сначала позвонят мне, скажут, что от тебя, и сообщат свой адрес. Арестов не будет, я обещаю.

На этом мы разошлись.

Водитель, матерясь, садился в машину. Его пальцы задеревенели, и никак не могли справиться с ключом зажигания. Наконец, машина завелась, и мы помчались в отдел.

Я. вызвал начальника ИВС Аскарова.

Аскаров — грузный мужчина неопределенного возраста. Из-за круглых щек его узкие раскосые глаза становятся совсем щелочками, а когда он улыбается, глаза закрываются вовсе.

Свое тело он внес в кабинет очень осторожно, словно предчувствуя возможную для него опасность.

— Смелее, Аскаров, смелее. Деньги у родственников арестованных вы брать не боялись, а сейчас крадетесь, словно что-то украли.

Остановившись посреди кабинета, он застыл и стал крутить своей непропорционально маленькой головой, подыскивал место для посадки.

— Садитесь вот на этот стул, здесь вам будет удобнее, — пригласил я его.

Потрогав стул и убедившись в его надежности, он медленно опустил тело.

— Аскаров, у меня целая куча заявлений от родственников и арестованных нами преступников о том, что вы брали с них очень большие деньги за то, что, нарушая закон, организовывали им встречи. Скажите, вы знали, что нарушаете закон, предусматривающий полную изоляцию арестованных и задержанных от внешнего мира?

Получив утвердительный ответ, я продолжил:

— Вы не только нарушали этот закон, вы еще вымогали деньги за организацию свиданий. Вы знаете, Аскаров, что бывает за подобное?

Аскаров сидел, вжав в плечи и без того малозаметную голову.

— Все правильно, Аскаров, все правильно. Вы правильно все поняли и можете оказаться среди этих людей прямо сейчас. Сейчас я достану постановление прокуратуры и арестую вас. В самое ближайшее время вы уедете в Набережные Челны, где суд определит, насколько опасно ваше преступление. Вы мне не верите?

Я встал из-за стола, открыл сейф и достал оттуда бумажную папку. Демонстративно достал из папки чистый бланк постановления и положил на стол.

Лицо Аскарова стало похоже на подгоревший блин — цвет его медленно сменился с красного на коричневый. Он внимательно следил за моей рукой, в которой я держал шариковую ручку.

— Сколько стоит моя свобода, и что мне нужно делать? — он посмотрел на меня в упор.

— У меня, в отличие от вас, Аскаров, нет установленной таксы. Все зависит от того, как мы договоримся, да и денег я не беру, тем более грязных.