Кара

Первыми не выдержали представители «золотой» молодежи. Из-за стола поднялся их лидер и, пошатываясь, направился к столу Прохорова.

— Вы что, гоблины, не видите на кого прыгаете? Вы знаете, кто у меня отец? Если я попрошу его, то вы просто исчезните с этого белого света!

Прохор медленно поднялся из-за стола и, отодвинув в сторону пустые пивные кружки, громко и вызывающе произнес:

— Ты, упырь, мне глубоко наплевать, кто у тебя отец. Ты, знаешь, он у меня просто на хрену не умещается. Ты лучше на себя в зеркало посмотри, что ты собой представляешь на самом деле, прежде чем сунуться с нами в конфликт?

От этих слов худенький паренек, как-то опешил. Сейчас он был уже не рад, что связался с этими ребятами, однако, показать, что он струсил и испугался, он уже не мог. Подавив в себе страх, он схватил Прохорова за рукав спортивной куртки и потащил его на выход из бара.

Прохоров, не стал сопротивляться этому и, вырвав рукав своей куртки из рук этого парня, направился вместе с ним на выход. Вслед за ним потянулись и все их друзья.

Выйдя из бара, Прохоров, как опытный уличный боец, первым ударил паренька, который, крякнув словно утка, свалился на землю, словно, подкошенный. Прохоров хорошо усвоил науку уличной драки и отлично владел всеми ее навыками. Одно из правил улицы гласило: если хочешь победить своего врага, то ударь его первым, что он и сделал.

Прохоров нагнулся над поверженным им парнем и, схватив его за грудки костюма, поднял с земли. Он посмотрел в глаза парня, в которых была не прикрытая ненависть, и резко ударил его головой в лицо. Лицо парня, прямо на глазах присутствующих его друзей, покрылось кровью. Из сломанного носа ручьями потекла кровь.

— Вот, тебе, упырь, это за гоблинов. Если не можешь драться, то сиди в своей фанзе и кури бамбук, — произнес Прохоров, услышанную недавно им фразу по телевизору.

Прохоров окинул победным взглядом своих друзей, произнес:

— Ну, что, ребята, погнали по домам, пока еще нет милиции?

Они, чуть ли не бегом, поднялись на улицу Ленина и свернули за угол дома. Мимо их, сверкая, проблесковыми маячками, пронеслось несколько милицейских автомашин.

— Вовремя, пацаны, мы сделали ноги? — произнес Цаплин. А, то пришлось бы снова ночевать в камере.

Хорошо зная центральную часть города, они нырнули в ближайший проходной двор. Пройдя через него, они уже через несколько минут, оказались в районе Ленинского садика. Убедившись в отсутствии милиции, они перешли на другую сторону улицы Пушкина, где сели в троллейбус седьмого маршрута, направляющийся к компрессорному заводу. За разговорами они не заметили, что доехали до своей остановки. Только когда троллейбус тронулся, они закричали, что бы водитель остановился и выпустил их.

Водитель, матерясь про себя, остановил троллейбус и высадил опасных пассажиров. Постояв на остановке троллейбуса «Парк имени Горького» еще минут десять, они разошлись в разные стороны.

Прохоров Игорь и Цаплин шли по улице Вишневского, наслаждаясь хорошей погодой. Накануне, весь день в городе шел снег, и в эти вечерние часы, город показался имкаким-то совершенно иным. Деревья, стоящие вдоль улицы, были сказочными, усыпанными белым и пушистым снегом.

По улице, опасаясь возможного гололеда, медленно ехали автомашины. Игорь с завистью провожал их взглядом, мечтая про себя, что и он когда-то будет также медленно проезжать по этой улице на своей автомашине, в салоне которой, рядом с ним, будет сидеть красивая девушка.

За этими мечтами и разговорами о красивой жизни, они не заметил, как подошли к улице Достоевского. Проводив Цаплина, Прохоров медленно направился к своему дому.

Прохоров уже дошел до дома, вдруг его внимание привлекла неизвестная легковая автомашина, которая стояла около его подъезда. Двое, незнакомых ему молодых людей, одетых в черные демисезонные пальто, курили около автомашины, словно поджидая кого-то.

— Неужели, милиция? — первым делом подумал Игорь и, спрятавшись за угол соседнего дома, стал внимательно наблюдать за этими молодыми ребятами. Однако, на сотрудников милиции они явно не походили. Через минуту, другую, из машины показался уже знакомый Прохорову паренек. На разбитом лице, белым пятном выделялся пластырь, наклеенный на сломанный и опухший нос.

— Ну, что, Вадим, может, поедим по домам? — предложил ему один из парней. — Сколько можно его здесь ждать, мы и так стоим здесь около часа. Он может вообще не прийти сегодня домой, неужели, так и будем стоять здесь всю ночь?

— Тебе, что сказал мой отец? Пока не закапаете этого парня, домой не возвращаться! Если кому-то из вас не нравится эта работа, то можете, хоть сейчас уходить! Мне с отцом такие охранники не нужны!

— Ты, что, Вадим? Мы, не против того, что бы стоять и ждать. Если этого требует дело, то мы готовы, прямо здесь и заночевать, лишь бы знать, что он непременно придет домой.

— Совсем другое дело стоять без толку, без дела и охранять покой мирных жителей. Вот этого, нам просто, не хочется.

— Вы думаете, мне нравится, все это? — произнес Вадим. Мы с вами стоим здесь чуть ли не час, а уже столько жалоб и нареканий я услышал с вашей стороны. Идите, я никого из вас не держу, я сам буду его караулить. Отец столько бабок отвалил этой бабе, чтобы узнать, где живет этот Прохоров, а вы сразу же в кусты, по домам.

Игорь, хорошо слышал, как переговаривались эти охранники, так как стоял не далеко от них, за углом дома.

Услышанные слова, словно гвоздь застряли в сердце Прохорова.

— Продали суки! Интересно, кто это баба, которая, так легко слила его этим людям? — подумал он про себя.

Наверняка, этой бабой была администратор бара, больше предать его было не кому. Ребята из охраны хорошо его знали, и вряд ли кто-то из них мог выдать его этим людям. Значит, это сделала только она, Лилька. Лилька хорошо знала Прохорова и видела его этим вечером в баре с ребятами.

У Прохорова от злости сжались кулаки, и сердце забилось редко и глухо, как это бывало у него перед дракой.

— Интересно? — вновь подумал он, сколько же ей заплатили за эту информацию, сто, двести долларов. Надо будет уточнить у охранников, кто ее притащил в этот бар, кто за нее, конкретно впрягался перед ребятами.

Он осторожно выглянул из-за угла. Машина по-прежнему стояла около его подъезда.

— Нужно что-то предпринимать? — подумал он. Стоять и мерзнуть на улице, не входило в его планы.

Он осторожно, обошел свой дом и, зайдя с тыльной стороны, по пожарной лестнице, поднялся к себе на этаж. Открыв окно в подъезд, он осторожно влез в него и оказался у себя в коридоре. Он плотно закрыл за собой окно и направился к своей двери.

Достав из кармана пальто ключи от квартиры, он открыл дверь и стараясь не потревожить сон матери, осторожно вошел в прихожую.

— Игорь это ты? — услышал он сонный голос матери.

— Да, мама, это я — ответил он ей и, пройдя к себе в комнату, стал раздеваться.

Раздевшись, он подошел к окну и отодвинув штору, посмотрел на улицу. Машина караулившая его, по-прежнему стояла у подъезда.

— Ну и сколько, вы еще намерены меня караулить? — подумал Прохоров. Он задвинул штору и направился к своей кровати.

Машина, сторожившая его, стояла у подъезда еще около часа. Не дождавшись Прохорова, охранники решили, что он сегодня уже домой не придет.

— Ну, что Вадим, погнали? Время сейчас около трех часов ночи. Нужно отдохнуть, ведь мы завтра с твоим отцом, мы едим в Москву. Нужно все-таки отдохнуть и отоспаться. Не дай Бог, уснуть за рулем в дороге.

Вадим сидел на переднем кресле, не обращая внимания на разговоры охранников. Его душила обида, обида на себя, на своих друзей, которые не вступились за него, испугавшись этих ребят. От этой обиды, он не знал, куда себя деть.

— Как же так — размышлял он, ему, как простому лоху, набили лицо, ведь только ему одному и не кому больше?

Он еще тогда, в баре хорошо понимал, что зря связался с этими ребятами, однако, ему было стыдно не подержать свое реноме, в глазах своих друзей и подруг.