Страница 19 из 33
В случае Боснии особенно очевидно решающее значение религиозного фактора. Расположенная на пересечении путей католицизма, который преобладал как в Хорватии, так и Венгрии, и греческого православия, которое после короткого перерыва в начале века осталось национальным вероисповеданием Сербии и Болгарии, Босния столкнулась с особыми трудностями при принятии решения относительно своей церковной принадлежности. Сторонники учения Богумила, которых в Боснии называли патаренами, видимо, получили свой шанс в таких обстоятельствах, и, действительно, к середине XIII в. они добились такого прогресса, что против них был направлен крестовый поход под предводительством венгров, который, разумеется, привел к усилению верховной власти Венгрии, которая длилась почти 100 лет, прежде чем Босния смогла заново утвердить свою независимость, но этот маленький промежуточный регион так и не смог образовать отдельное государство.
Тот факт, что Сербия и Болгария в конечном счете остались православными, не улучшил их отношения с восстановленной Византийской империей. И эти два славянских государства на Балканах не последовали примеру Михаила Палеолога, который с целью избежать еще одной агрессии «латинян», спланированной Анжу-Сицилийским домом, заключил религиозный союз с Римом в 1274 г. на Лионском соборе. Ограниченная Греческой империей, несмотря на попытки включить в свой состав всю Юго-Восточную Европу, Лионская уния не продержалась в Константинополе больше нескольких лет. Но даже православный христианский мир был разделен на Балканах по политическим причинам, когда в начале века возвышение турок-османов внезапно стало тревожной угрозой.
Чтобы понять их поразительный прогресс в следующем веке, следует помнить, что в добавление к недоверию и чувству обиды между греками и «латинянами» в Юго-Восточной Европе существовала постоянная напряженность между Восточной империей, которая при Палеологах постепенно становилась национальным греческим государством, и национальными государствами болгар и сербов. Несмотря на свое православие, последние претендовали на полную автономию даже в церковной области, что противоречило притязаниям патриархов Константинопольских. С другой стороны, из-за своего православия они не могли рассчитывать на помощь соседей-католиков, живших в Дунайском регионе, которая им была бы очень нужна, чтобы защитить свои балканские страны. В противоположность этому Венгрия, несмотря на то что, имела с ними множество общих интересов, и особенно ввиду растущего давления со стороны Венеции, была готова ухватиться за любую возможность включить Сербию и даже Болгарию вместе с Хорватией и Боснией, а вскоре и Валахию в цепочку вассальных государств короны святого Стефана (Иштвана). В этом случае идея крестового похода тоже часто служила предлогом для агрессии против православных соседей, хотя она должна была бы скорее стать причиной сотрудничества всех христиан против мусульманства, как часто подчеркивала папская власть.
Немецкие крестоносцы и колонисты в Северо-Восточной Европе
Крестовый поход казался более оправданным против последнего языческого населения Европы, которое еще сохранялось в Балтийском регионе и включало собственно балтов и приморских финских племен.
Первыми шагами в этом направлении были завоевание и обращение в христианство Швецией собственно Финляндии, что было сравнительно легким делом, в результате чего в течение XII в. это скандинавское королевство значительно увеличилось и на протяжении последующих 600 лет расширило свои границы до Финского залива. К югу от этого залива до устья реки Мемель (Неман) в районе, который в Средние века получил общее название Ливония, финские племена, которые включали ливов, эстов и, вероятно, кур-шей, были перемешаны с чисто балтийскими латышами. Но никому из них, которыми правили reguli, как называли их вождей в документах того времени, не удалось создать какую-либо политическую организацию.
Даже при этом они были достаточно сильны, чтобы противостоять давлению русских, стремившихся к Балтийскому морю. Однако к концу XII в. немецкие рыцари последовали за немецкими купцами из Любека, которые проникали в этот регион. В сопровождении миссионеров, вскоре создавших первое католическое епископство на берегах Западной Двины, которое в конечном счете обосновалось в Риге – городе, основанном в 1201 г. в устье этой реки, эти западные завоеватели считали себя крестоносцами, воюющими и против язычников – местных жителей, и против православных соседей (русских) на востоке. По инициативе третьего епископа Альберта Бременского в 1202 г. они образовали рыцарский орден, аналогичный тем, которые участвовали в крестовых походах в Святую землю и назывались меченосцами. Было решено, что они получат треть завоеванных земель, а остальные земли будут находиться под непосредственной властью епископов.
Такой порядок стал постоянным источником конфликтов между орденом и церковными иерархами, особенно когда вскоре после смерти Альберта в 1229 г. Рига возвысилась до архиепископства, а новые епископства стали постепенно появляться в городе Дерпте[14], а также в Курляндии и на острове Эзель. Богатый и влиятельный город Рига был третьим партнером в соперничестве, которое не оставалось исключительно локальным. Ведь церковные иерархи пользовались поддержкой папского престола, который хотел видеть в Ливонии чисто церковное государство под исключительной властью папы, в то время как рыцари, считая Ливонию чем-то вроде немецкой колонии, стремились защитить империю. Папским легатам, время от времени приезжавшим в Ригу, особенно Вильгельму, епископу Моденскому (р. ок. 1184 – ум. 1251), который играл заметную роль в Прибалтике около 1230 г., так и не удалось полностью решить все спорные проблемы или защитить местное население от угнетения и эксплуатации своими немецкими хозяевами.
Сопротивление этих местных народов было особенно сильно на севере и юге. Северные эстонские племена были разгромлены только при помощи датчан, которые в 1219 г. захватили крепость Колывань-Линданисе (Ревель), ставшую столицей Эстляндии – провинции, простиравшейся на восток до реки Нарвы и остававшейся под властью датчан больше 100 лет. Племена балтов у южной границы Ливонии, особенно агрессивные земгалы, получали помощь от своих ближайших родичей – литовцев, которые в начале XII в. создали необычайно сильное языческое государство, способное к экспансии за пределы своих границ. После нескольких лет почти непрекращающейся войны рыцари-меченосцы потерпели сокрушительное поражение в 1236 г. в битве при Сауле (Шяуляе) на литовской территории, и их положение в собственно Ливонии стало критическим. Именно поэтому на следующий год они решили присоединиться к другому немецкому рыцарскому ордену, занятому завоеванием Пруссии.
Важность этого объединения, которое сделало ландмейстера Ливонии вассалом Великого магистра Тевтонского ордена, очевидна в свете географической ситуации. Вдоль балтийского побережья в районе Мемеля (Клайпеды) у устья реки Неман прусские племена, принадлежавшие к той же этнической группе, что и литовцы и латыши, почти вплотную примыкали к территории Ливонии. Таким образом, как только завоевание Пруссии Тевтонским орденом заканчивалось, то сплошная подконтрольная немцам территория простиралась бы от Вислы до Финского залива. Однако место соединения возле Мемеля было совсем узким и опасным, так как литовские земли простирались до моря и образовали клин между Пруссией и Ливонией. Завоевание Литвы поэтому стало общей целью обеих немецких колоний, приближавшихся к ней с двух сторон.
Однако, прежде чем загнать Литву в тевтонские тиски, власть крестоносцев нужно было прочно установить во всей Пруссии. Происхождение их поселения в этом регионе – очень скромного – стало результатом важного решения, принятого одним из польских князей Конрадом Мазовецким – младшим братом Лешека Белого. Несмотря на сотрудничество с другими польскими князьями, ему было трудно организовать оборону своего княжества от частых набегов язычников-пруссов и способствовать их обращению в христианство. Вот почему он пригласил рыцарей Тевтонского ордена поселиться в его собственном пограничном районе Хелмно (Кульм) и использовать его в качестве базы для завоевания Пруссии.
14
До захвата немцами в 1224 г. Юрьева.