Простые смертные

Снейп предпочел расслабиться и закрыл глаза. Энни, не дрогнув, убила шестерых человек, что ей еще один, немощный и никчемный. Все равно такой конец был предрешен с самого начала, с той минуты, как Энни зачем-то притащила его в свой дом…

Энни уже поднялась и где-то возилась, пыхтя, а Снейп застыл, осененный странной догадкой. «Зачем?» — можно было понять еще в той самой комнате с портретом и кучей разной ерунды. И, наверное, все дело было в этом портрете, а Снейп не знал, как выглядит он сам.

— Энни, — позвал он. В ответ раздалось томное мычание. — Энни, у вас есть зеркало?

Энни прекратила ныть.

— Зеркало? — перепросила она. — Северус, вы… развратник.

«Похотливая сучка», — обругал ее Снейп, забыв, как четверть часа назад изнывал от желания кончить.

— Опишите меня, Энни.

Потом он понял, что если и был тот самый шанс застать ее врасплох, то он упустил его самым бездарным образом. Снейп приоткрыл один глаз — Энни стояла на коленях, широко расставив ноги, и рука ее застыла в низу живота.

— Вы прекрасны, Северус, — растерянно ответила она. — Сейчас особенно. Вы открыты и беззащитны. Искренни и всемогущи. Вы мой.

Снейп машинально кивал, рассматривая бедра Энни. Кое-что удивило его — мазки уже подсохшей крови среди его собственной семенной жидкости. Снейп вспомнил, что она что-то упоминала про боль, но тогда не придал этому значения — относительно нее. Слово «боль» касалось только его, но сейчас он даже похолодел, сообразив, что Энни совсем еще недавно была перезрелой девственницей, и если бы он хоть что-то сделал не так…

Энни погладила его по груди. К счастью, на этом телесный контакт она ограничила. Было непонятно, испытывает ли она сама половое влечение или просто поставила себе некую цель, потому что, серьезно взглянув на Снейпа, она тут же откинулась назад, раздвинув ноги еще шире, так, что Снейп в деталях рассмотрел все, что скрывали заросли волос внизу живота, а потом задвигала рукой.

С зажатым в ней отрезанным пальцем.

Энни получала от этого удовольствие. Извращенное, как и она сама, и развратное. Снейп не помнил, как это на самом деле бывает, и не был уверен, что когда-нибудь лишал кого-то девственности, но и не заблуждался на счет женщин, только что вступивших в первый половой контакт: как правило, это было болезненно. Энни же словно не пережила этот новый этап в своей жизни, а быть может, мастурбация была для нее делом привычным. Это не очень вязалось с ее пафосными речами о грехах, но Снейп как будто наяву услышал ее стоны из ванной и решил, что раздвоение личности — тема для него слишком непонятная, чтобы рассуждать об этом всерьез.

Энни стонала уже в голос, почти кричала. Снейп слился с кроватью и лежал, не двигаясь, сам не понимая, то ли от очередного наплыва ужаса, то ли от обычного нежелания снова вступать с ней в связь. С другой стороны, он почти не боялся. Пока Энни была занята…

Снейп подобрался. Еще одной попытки у него просто не будет. Ему и так предоставили столько шансов, как будто некие демиурги заключили между собой пари на количество упущенных Снейпом возможностей.

Но и времени на размышления не оставалось. Энни могла кончить в любую секунду, и никто не гарантировал, что оргазм сделает ее адекватнее или добрее. Она была тяжелой, сидела на кровати, как казалось, так, что столкнуть ее было почти невозможно, но она была уязвима.

Снейп приподнялся и, преодолевая брезгливость, коснулся перебинтованной рукой ее свободной руки, той, которой она опиралась на кровать. Энни не отреагировала. Снейп переместился на обвисшую, болтающуюся грудь и постарался поймать сосок. Энни только дернулась, но не прервалась ни на секунду.

Снейп сел. Энни продолжала увлеченно мастурбировать, и глаза ее были закрыты. Снейп размахнулся и со всей силы ударил ее в ухо.

Энни пошатнулась, но не упала, только удивленно посмотрела на него и, похоже, даже не поняла, что произошло. Тряхнув головой, она возобновила свое занятие. Снейп сидел как оплеванный, запоздало понимая, что ему просто несказанно повезло. Он был настолько шокирован, что даже не чувствовал боли в руке.

Он осторожно отполз к краю кровати. Энни не обращала на него никакого внимания. Снейп спустил ноги, оперся на пол, медленно, не сводя взгляда с Энни, встал, все так же медленно, стараясь идти бесшумно, направился к двери. По дороге он даже успел захватить свою одежду, но рубашку тотчас уронил и наклоняться за ней не стал. Энни извивалась и кричала в голос, и лицо у нее было недовольное и злое — видимо, нужных ощущений она добиться никак не могла.

Снейп сделал шаг в коридор. Энни повалилась на кровать, продолжая орать и дергаться, и Снейп закрыл дверь.

Выбора у него не было. Он просто бросился вниз, к входной двери, прижимая к груди сложенными крест-накрест руками брюки, и резко выдыхал, делая каждый третий не то шаг, не то прыжок. Он слетел с лестницы так, как вряд ли был способен даже в молодые годы, и рванул к выходу. Энни орала, не переставая, времени оставалось все меньше.

В коридоре он наступил на что-то и взвыл, выронив штаны, и схватился, как мог, за пострадавшую ногу.

Энни наверху издала вопль и затихла. Снейп не стал рассматривать, что ему помешало, и даже не стал подбирать штаны. Энни как-то вошла в дом, значит, ключи должны быть где-то возле двери.

Снейп не думал, насколько слаба его логика, это было больше похоже на самоуспокоение или, точнее, им и являлось. Он должен был каждую секунду находить то, что давало ему надежду, не останавливаясь и не смотря на только что случившиеся потери. Не так уж и важны были, в конце концов, штаны. Он заколотился в дверь как безумец, потом опомнился, стал искать ключи. Ему нужен был свет, но ничего, кроме еле-еле светящей лампы под потолком, не было, хотя Снейп разглядел еще один светильник.

Он метался возле двери, уже понимая, что снова не сможет выбраться.

— Северус!

Снейп замер.

— Северус!

Он прислушался. Энни вышла в коридор наверху или стояла в дверях комнаты.

Снейп бросился назад. Он понял, что ему надо где-то спрятаться, но сначала он должен был сделать так, чтобы Энни его не искала. Он снова чуть не споткнулся, вспомнил про штаны, быстро наклонился и подобрал их, а вместе с ними — и то, что помешало ему в первый раз.

Трость, это была та самая трость, которая так и не помогла несчастному Люциусу. Снейп не был склонен выяснять, кому из всех, кого перечислила Энни, повезло меньше, но он сам, по крайней мере, был еще жив.

Снейп выглянул в большую комнату, осторожно посмотрел наверх. Энни все еще была в комнате, и, возможно, что-то услышав, она позвала снова:

— Северус! Ну куда вы пропали?

Сообразив, Снейп быстро прошел в туалет, не включая там свет, спустил воду. Сверху донесся смех.

— Сев, ты проказник!

Снейпа будто ударили под дых, но отступать он был не намерен. Запутав Энни, он вернулся в гостиную, по дороге толкнув и открыв дверь комнаты с барахлом и палочками, потом, ступая как можно тише, под пение Энни «Сев — проказник, Сев — проказник!» осмотрелся. Энни притушила в большой комнате свет, но не слишком, и еще можно было выбрать то, что могло ему помочь.

Он подошел к окну, посмотрел на улицу. На секунду ему показалось, что в светлеющем небе он увидел вожделенное сияние далекого городка, но не стал всматриваться и медлить. Открыть окно перебинтованными руками он не мог, поэтому, отступив на шаг назад, он взял в руки первое, что попалось, — тяжелую уродливую даже на ощупь вазу для конфет, отодвинул штору, едва ли не молясь, чтобы Энни за своим воем не услышала, что он делает. Потом размахнулся и кинул вазу в стекло.

Ему почти повезло, и стекло треснуло. Ваза упала на пол — она даже не разбилась. Повторять попытку Снейп не стал, зажмурившись, чтобы не повредить глаза, и зацепив штаны зубами, он зажал между ладоней трость и размахнулся. Раздался звон.

Энни затихла. Снейп кинулся в укрытие.

Он проскользнул в комнату и будто услышал, как снисходительно хмыкнул тезка с портрета. Его мнение Снейпа волновало мало. Куда больше его заботило то, что нужно было закрыть дверь изнутри.