Страница 8 из 13
Покончив с завтраком, дядя отложил салфетку, устремив взгляд на меня. В этот момент он разительно напомнил мистера Тревора, который точно так же буравил меня взглядом, стоило мне совершить очередную ошибку. Уэсли даже, пожалуй, превосходил его по суровости. Я почувствовала себя как кролик, внезапно узревший перед собой чешуйчатую морду змеи. Закашлявшись, я смутилась и залпом допила весь кофе, оставшийся в чашке.
– Итак, – веско сказал лорд Уэсли. Посмотрел сквозь экономку, и та, пожелав нам приятного утра, поспешила покинуть трапезную.
– Итак, обсудим наши дела. Вы не можете оставаться в этом замке. Однако позволить вам жить одной я тоже не могу. И, конечно, совершенно недопустимо, чтобы вы продолжали работать у мистера Тревора, при всем моем уважении.
Я всем видом изобразила вежливое внимание. Интересно, к чему он клонит.
– Вам необходимо выйти замуж, и поскорее. Я намерен позаботиться об этом. В пяти милях отсюда, в поместье Хоппер живет миссис Полгрин, имеющая трех дочерей на выданье. Где трое, там и четверо. Полагаю, что она не откажется вывести вас в свет в обмен на некоторые услуги.
Я насторожилась. Кажется, мне снова навязывали роль дебютантки. Но это будет совсем не так, как в Эшентауне, где мне приходилось осваивать тонкую науку кокетства под чутким руководством леди Элейн. Тогда это было понарошку, а дядя явно вознамерился взяться за меня всерьез! Следовало поскорее исправить это недоразумение:
– Я благодарна вам за заботу, милорд, но в этом нет никакой необходимости. У меня уже есть жених, и он скоро должен сюда приехать.
В первый раз за все утро на дядином лице отразилось что-то, кроме брюзгливого безразличия: необычная смесь облегчения и легкого беспокойства.
– Мистер Тревор, вероятно, забыл упомянуть об этом, – сказал он с удивлением в голосе. – Кто же ваш избранник?
– Сэр Кеннет Фонтерой, – храбро сказала я, надеясь, что небеса не накажут меня за самонадеянность. Что я буду делать, если Кеннет появится здесь через месяц, горячо поблагодарит меня за спасение и исчезнет?
– Вот как?! Хм…
Недоумение, прозвучавшее в дядином тоне, показалось мне обидным.
– А что? – запальчиво спросила я. – Вам кажется странным, что человек его достоинств и положения заинтересовался скромной особой вроде меня?
– Нет, почему же. – Тонкие губы изогнулись в саркастической улыбке. – Напротив, мне всегда казалось, что вкус лорда Фонтероя в отношении женщин никогда не отличался изысканностью.
От этого оскорбительного замечания мои щеки полыхнули жаром. Я резко вскочила, жалея, что не обладаю способностью мгновенно придумывать достойные ответы. Как правило, они приходят мне в голову гораздо позже. Дядя тоже поднялся, не сводя с меня глаз:
– Неужели вы думаете, – произнес он негромко, но со сдержанной яростью, – что я позволил бы женщине из рода Уэсли выйти замуж за светского хлыща, имя которого годами не сходило со страниц скандальных хроник?!
Я не сразу поняла, что он имел в виду. Кеннет – и скандальные статьи? Какие? Когда? Потом до меня дошло:
– Но это же было десять лет назад! С тех пор он изменился!
– Да неужели? Позвольте вам не поверить. Можете забыть о Фонтерое. Возможно, он был бы неплохой партией для Энни Фишер, однако он недостаточно респектабелен для Анны Уэсли.
У меня на языке вертелась сотня колкостей, но я вовремя спохватилась, что ссора с дядей не принесет пользы ни мне, ни Кеннету. Поэтому я молча направилась к двери, бросив на ходу:
– Мне нужно подумать.
Мистер Уэсли, однако, успел поймать меня за запястье. Для таких хилых рук, как у него, хватка оказалась неожиданно сильной:
– Мы сегодня же нанесем визит миссис Полгрин. Будьте готовы к трем.
Уходя, я едва сдержалась, чтобы с силой не хлопнуть дверью. Неужели дядя так разозлился из-за моего утреннего опоздания? Из-за такой мелочи?! Нет, здесь явно крылось что-то еще… За его резкостью и нападками таилось нечто большее, чем обычное раздражение человека, на которого вдруг взвалили новую нежеланную ответственность.
В безопасной тишине своей комнаты я с размаху села на кровать, невесело рассмеявшись. При всей сложности положения, в котором я оказалась, нельзя было не оценить комизм ситуации. Подумать только, целую неделю я изводила себя переживаниями, что недостаточно хороша для лорда Фонтероя! А оказывается, с точки зрения дяди, это Кеннет недостоин меня!
Ужасно хотелось разбить что-нибудь, чтобы выплеснуть злость, но в чисто прибранной комнате не нашлось ничего подходящего. Пока я изнывала в столовой за завтраком, чья-то невидимая рука успела застелить постель, вычистить камин и заново развести огонь. Элспет, конечно. На каминной полке стояла маленькая жестяная ваза с одуванчиками. Одуванчики! В январе! Интересно, где она ухитрилась их раздобыть? Вероятно, где-то в замке имелись оранжереи, но лорд Уэсли – точно не такой человек, чтобы разводить там весенние цветы. Ему больше подошла бы коллекция кактусов. Хотя… что я вообще знаю о нем?
Как бы я ни храбрилась, дядино отношение к Кеннету представляло серьезную проблему. Формально мистер Уэсли считался моим опекуном, и если он будет решительно против нашего брака, нам с Кеннетом останется только сбежать из Уайтбора в почтовой карете, словно каким-нибудь романтическим героям. Сомневаюсь, что Кеннет на такое согласится. Он так щепетилен в вопросах чести, что наверняка предпочтет добиваться моей руки официальным путем.
«А ты уверена, что он вообще будет тебя добиваться? – прозвучал в сознании ехидный голосок. – Может, наоборот обрадуется, когда твой дядя даст ему от ворот поворот!» Я сердито запихнула эту мысль в самый дальний уголок памяти и захлопнула за ней дверь.
Если я хочу выжить в Уайтборе, мне необходимо в кого-то верить.
Глава 4. Легенда о Босвенском Звере
Я уже поняла, что распоряжения лорда Уэсли выполнялись в Уайтборе неукоснительно. К трем часам у ворот нас ожидала запряженная двуколка, чтобы отвезти нас с дядей нас к миссис Полгрин, в дом с забавным названием Хоппер (гнездо). Забираясь в коляску, я пыталась привыкнуть к мысли, что здесь, чтобы добраться до ближайших соседей, придется преодолеть несколько миль по серым заиндевелым пустошам. Для меня, всю жизнь прожившей в большом городе, это казалось дикостью! В Эшентауне соседи окружали вас повсюду. В Думаноне можно было полдня бродить по холмам, не встретив ни одной живой души. Его невообразимые просторы, продуваемые ледяным ветром, ошеломляли и сбивали с толку.
Вскоре коляска бодро катилась по глубокой колее, проложенной многими поколениями мулов. Лорд Уэсли, отвернувшись, смотрел в сторону, хотя, на мой взгляд, смотреть там было особо не на что. Изредка попадались клочки обработанной земли, но вообще-то складывалось впечатление, что здешние люди не столько возделывали землю, сколько пытались забуриться вглубь. Характерный пейзаж Думанона представлял собой канавы, штольни, отвалы пустой породы, деревянные буровые вышки и колесные дробилки. Все это перемежалось унылыми картинами болотистых пустошей, где ветер шевелил сухой вереск и трепал редкие чахлые деревца. Единственными обитателями здешних болот были стоячие камни, провожавшие нас тяжелыми мрачными взглядами. Солнце давно скрылось, и землю заливал какой-то неопределенный, болезненно-серый свет. Девять из десяти эшентаунцев при виде такого пейзажа впали бы в меланхолию.
Мы проехали через шахтерскую деревню – горстку деревянных и глинобитных хибар, крытых плавником, и меня поразила царившая вокруг нищета. Краска на стенах облупилась, кровли домов кое-где пестрели прорехами. Одна хижина и вовсе стояла пустой: окна заколочены, сквозь доски крыльца буйно проросла ежевика. Мелкая ребятня при виде коляски побросала свои игры и высыпала к дороге, как будто экипаж, запряженный парой лошадей, был здесь невиданным чудом. Какой-то мужчина в рабочей робе и жесткой шляпе с прилепленной к ней свечой, заслышав скрип колес, хмуро оглянулся, но, встретившись взглядом с лордом Уэсли, торопливо изобразил почтительный поклон. Вдалеке в холмах торчал полуразрушенный подъемник заброшенной шахты.