Страница 157 из 160
— Эта палочка, — чуть запнувшись, начала женщина, — принадлежала нашей единственной дочери. Её звали Лаванда Браун.
Гермиона почувствовала, как по щекам потекли слёзы, а челюсть заболела — настолько крепко она стиснула зубы.
— Лаванда любила жизнь и обожала Хогвартс, — продолжил отец. — Наша дочка была жизнерадостной, невероятно весёлой оптимисткой.
Её родители горько улыбнулись друг другу, поддавшись воспоминаниям.
— Война забрала нашу девочку, но теперь её прекрасная светлая магия навсегда останется в Хогвартсе, — закончила мать и провела ладонью над палочкой Лаванды.
Волшебная палочка поднялась в воздух, и мадам Браун отлевитировала её к Гремучей иве. Как только палочка достигла дерева (которое под действием заклинания Флитвика словно манило её к себе), древко как будто стало пластичным — оно обернулось вокруг одной из ветвей ивы, извиваясь и переплетаясь с ней, пока полностью не слилось с древесиной. И тогда толпа ахнула — по всей длине ветви распустились нежнейшие сиреневые цветы лаванды, источающие сладковатый аромат.
Родители Лаванды кивнули Шеклболту и стали пробираться на свои места. Вместо них у стола появился юноша — мальчик-четверокурсник, стоявший в одиночестве. Он явно нервничал и осторожно положил на столешницу светло-коричневую палочку.
— Меня зовут Деннис Криви, — собравшись с духом, робко заговорил он. — Я пришёл сюда, чтобы почтить память моего брата Колина, убитого в битве за Хогвартс. Передо мной лежит его волшебная палочка. Наши родители не смогли прийти со мной, потому что они оба магглы и не в состоянии попасть в школу, но мама и папа всегда нас поддерживали, как только мы узнали о магических способностях. Я очень сильно волнуюсь, так что буду краток. Я просто хочу, чтобы вы знали… что Колин был замечательным братом! Самым лучшим! И вы не представляете, как сильно я буду по нему скучать! Спи спокойно, брат!
Гермиона заливалась слезами, когда юный Деннис с напряжённо-серьёзным выражением лица левитировал к иве палочку Колина. Древко приблизилось к стволу и прикрепилось к другой ветке, извиваясь и переплетаясь вокруг неё будто коричневая змейка. Она увидела, как Люпин, сидевший через проход, утешительно пожал руку Денниса, когда мальчик проходил мимо него, собираясь занять своё место. Глаза Римуса покраснели так же сильно, как и её собственные. Когда на ноги поднялась пожилая женщина в огромной шляпе, увенчанной чучелом грифа, со знакомой палочкой из вишнёвого дерева, сердце Гермионы ухнуло вниз.
«Нет! Пожалуйста, нет! Я ещё не готова!»
Августа Лонгботтом, как всегда, держалась величественно и достойно, но когда она наклонилась, чтобы положить на стол палочку Невилла, её лицо исказилось — на нём отразилась гордость, смешанная с безутешной печалью.
— Сегодня, дамы и господа, я прощаюсь со своим внуком, Невиллом Лонгботтомом, — заявила она уверенным голосом, удивительно твёрдым для её преклонных лет. — Передо мной лежит его палочка. Невилл был исключительным молодым человеком! Я всецело убеждена, что Фрэнк и Алиса могли бы гордиться своим сыном! Однако именно мне выпала честь стоять здесь вместо них… Невилл прожил недолгую и трудную жизнь — у мальчика были живы оба родителя, но после пыток Круциатусом они полностью лишились рассудка. Тем не менее я ни разу не слышала, чтобы он распускал нюни или жаловался на жизнь! У моего мальчика появилось много друзей, и он поразил их всех своей смелостью! Как и его отец, мой внук не спасовал перед лицом опасности — он встретил её, как лев… как истинный гриффиндорец! Магический мир слишком рано потерял… такого замечательного волшебника!
Августа протянула свою сухощавую руку и отлевитировала волшебную палочку Невилла к дереву, где та соединилась с самой верхней веткой, обвилась вокруг неё, и верхушка ветви тут же покрылась белоснежными цветами вишни. Его бабушка почтительно склонила голову в знак уважения к мальчику, храбро сражавшемуся до самого конца. Пока Августа возвращалась на своё место, слышались громкие всхлипывания профессора Спраут — любимого учителя Невилла. Гермиону сильно трясло. Она даже не сразу заметила, как Северус обнял её за плечи и поцеловал в мокрую щёку. Судя по всему, его уже не заботило, что подумают окружающие об их отношениях.
Время не стояло на месте. Имена и палочки сменяли друг друга… одни за другими… Погибших было слишком много. Скорбящие семьи продолжали подходить к столу, рассказывать о своих любимых и прощаться с ними, левитируя их волшебные палочки к Гремучей иве. Дерево становилось всё более ярким и прекрасным, выращивая всевозможные фрукты, листья и цветы — смотря из какого материала было сделано древко. Ствол и ветви ивы покрылись смесью различных оттенков красного, коричневого, чёрного.
«Она больше не будет Гремучей ивой! Это Мемориальное дерево — живое напоминание о последней битве! Памятный знак остальным поколениям волшебников, чтобы подобное никогда больше не повторилось!»
Ещё больше волшебных палочек. Ещё больше осиротевших родителей, а также детей, потерявших своих братьев и сестёр.
И вот среди них должен был появиться первый вдовец.
Римус Люпин медленно поднялся на ноги, поправил свой коричневый пиджак и нервозно провёл рукой по растрепавшимся русым волосам. Он сделал несколько шагов по направлению к столу, но вдруг резко остановился, будто передумал идти. «Надеюсь, с ним всё в порядке?» Римус вернулся и осторожно забрал из рук жены спящего сына — своего мальчика-метаморфа. Держа Тедди на сгибе руки, Римус подошёл к столу, обогнул его и положил на поверхность волшебную палочку Тонкс.
«Ох, Римус…» Сердце Гермионы разрывалось на части.
Выглядя старше своих лет и потрёпаннее, чем когда-либо раньше, он поднял глаза и впился взглядом в Орлу и Андромеду, которые сидели рядом и держались за руки.
— Передо мной лежит волшебная палочка моей дорогой покойной жены, Нимфадоры Тонкс… хотя, если бы она услышала, что я назвал её на публике полным именем, то, вероятно, на это дерево взлетела бы моя палочка.
В толпе послышалось несколько сдержанных негромких смешков.
— У меня на руках наш сын, — продолжил он, с любовью взглянув на спящего малыша. — Её маленький мальчик, который по милости одного тёмного волшебника никогда не встретится со своей мамой. Благодаря тому, что авроры нашли её палочку, теперь моему сыну, по крайней мере, будет куда прийти и возложить цветы. Хотелось бы призвать вас, друзья мои, не только обучать наших детей магии, но и с детства дарить им любовь, ибо подобное безумие никогда не должно повториться!
После этих слов раздались бурные аплодисменты, которые не прекратились, даже когда Римус левитировал к дереву палочку Тонкс, стоя вместе с сыном и наблюдая, как она соединяется с веткой ивы в единое целое. Вернувшись на своё место, он кивнул Орле, которая (к удивлению Гермионы) тоже встала и начала пробираться к столу. Грейнджер хорошо помнила палочку из боярышника, которую прямо сейчас Орла крепко сжимала побледневшими пальчиками. «Невероятная храбрость с её стороны!»
Молодая ирландка, чьи светлые волосы слишком сильно напоминали о роде Малфоев, заметно дрожала. Как и остальные, она аккуратно положила перед собой его палочку.
— Владелец этой волшебной палочки был осквернён Тёмной Меткой, но он — единственный Пожиратель смерти, кому позволено стать частью этого мемориала, — начала Орла, несколько раз прерывисто вздохнув. — Эта палочка принадлежала моему брату. Его звали Драко Малфой. Всю свою жизнь, пока мы не нашли друг друга, у моего брата не оставалось выбора. Он расплачивался за ошибки своих родителей, в частности… грехи нашего отца.
Орла замолчала, и Гермиона заметила, что она мучительно борется сама с собой. Её руки безудержно тряслись. Девушка зажмурилась, коснулась своего горла и покачала головой, показывая, что не может продолжить. Римус тут же вскочил со своего места (к счастью, Тедди теперь лежал на руках Андромеды) и встал позади неё, обнимая супругу, тем самым прилюдно заявляя о своей любви, готовности поддержать и помочь ей пройти через последнее испытание.