Страница 8 из 90
Весь следующий месяц мы методично убивали все, что между нами было. Десять лет пусть не очень простой, но счастливой семейной жизни. Мы почти не разговаривали, если в этом не было крайней нужды. Вадим возвращался домой все позже и позже, пару раз вообще не пришел ночевать. Приносил деньги, молча кидал в ящик тумбочки. Сам ходил по магазинам, сам себе стирал и готовил. На дачу, по молчаливому уговору, мы ездили по очереди: одни выходные он, другие я. Мотивировали огромным количеством работы, хотя вряд ли нам кого-то удалось обмануть. Мама осторожно спрашивала, все ли у нас в порядке. Двойняшки каменно молчали, но и так было понятно: догадываются, что все плохо.
Как ни странно, спали мы с Вадимом все-таки в одной постели, но даже не притрагивались друг к другу. Иногда меня это вполне устраивало. Иногда вдруг накатывало желание – злое, раздраженное. Я сердилась на себя за то, что вообще его испытывала. Или за то, что не разрешала себе забраться под его одеяло, обнять, поцеловать. Впрочем, трудно сказать, помогло бы это или стало бы только хуже. За всю нашу жизнь было несколько моментов, когда мы занимались сексом, за что-то злясь друг на друга, и ничего хорошего из этого ни разу не вышло. Нет, все было так, что аж искры летели, но потом надолго оставался терпкий привкус досады и обиды. Кого-то, может, постель и мирит, но только не нас.
Не то чтобы мы не пытались как-то выбраться из этой ситуации. Пытались. Дважды начинали очень непростой разговор, один раз Вадим, второй - я. С трудом переступив через свои выдуманные обиды и подозрения. И оба раза все заходило в такой тупик, что оставалось только повернуться друг к другу спинами и замолчать. Начинать что-то выяснять снова, похоже, мы уже боялись – того, что в конце концов прозвучит слово «развод».
Однажды я не выдержала и поделилась с Маринкой – о чем потом не раз пожалела. Она тогда как раз разводилась со вторым мужем, и настроение у нее было еще мрачнее, чем у меня.
В школе Маринка была довольно полной, неуклюжей, застенчивой, с кучей жутких комплексов. Но потом гадкий утенок превратился если и не в прекрасного лебедя, то, по крайней мере, в очень даже интересную птицу. И произошло это как-то одномоментно. Нет, красавицей она не стала, но вместо невзрачной и скучной девочки откуда-то появилась яркая, дерзкая и очень привлекательная девушка.
С первым мужем, важным московским чиновником, потом ставшим министром, Маринка познакомилась в Сочи, едва ей исполнилось восемнадцать. Ему было лет на двадцать пять больше. Они поженились, в двадцать она родила сына, а через месяц узнала, что у мужа есть постоянная любовница, которая месяцем раньше родила от него дочь. Развод был громким и скандальным, в результате Маринка вернулась домой с трехмесячным Борькой на руках и без гроша в кармане. Впрочем, алименты бывший платил исправно, но за пятнадцать лет с сыном виделся от силы раз пять.
Вторым ее мужем стал известный сериальный актер, талантливый и невероятно обаятельный, но сильно пьющий, да еще и страстный игрок. Гонорары за съемки улетали со свистом. Маринка дважды уговаривала его лечь в наркологическую клинику, но после очередного срыва подала на развод.
Выслушав меня, она только плечами пожала:
«Говновопрос. Заведи любовника».
«Марин!» - неприятно поразилась я, даже не самому совету, а тому, с каким выражением это было сказано. Как будто было пропущено хорошо читаемое слово «наконец». Как будто прожить с мужем десять лет, не изменяя ему, - это какая-то дикость.
«А что? – она удивленно вскинула фигурно выщипанные брови. – Ты посмотри на себя. Бледная, унылая, как рыба-сопля. Сколько вы уже не трахались? Учти, после тридцати регулярный секс – залог женского здоровья и сохранения молодости. Ты точно уверена, что у твоего Вадика никого нет? Я же не предлагаю тебе разводиться. Дети, квартира, это все понятно. Но поставить на себе крест в тридцать лет? Как на женщине? Время летит быстро. Еще пять, десять лет – кому ты будешь нужна? Не хочешь любовника – ладно. В конце концов это не единственный способ получить вполне пристойный оргазм. Можно просто слегка влюбиться для тонуса. Чтобы было для кого покупать новые платьюшки и делать прическу».
«Платьюшки я покупаю в первую очередь для себя, - возразила я».
«Оно и видно, - Маринка выразительно посмотрела на мой клетчатый сарафан с голубой водолазкой. – Скучная офисная моль. Может, в этом все дело?»
Некоторые слова – как яд. Пытаешься пропустить их мимо ушей, но даже капли хватает, чтобы отравиться. Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. И правда – что-то пыльное, унылое. На работе было полно молодых мужчин, но никто даже в шутку не пытался со мной флиртовать, как с другими женщинами, которые по внешним данным мне и в подметки не годились.
Я разделась, открыла шкаф, вытащила облегающее фигуру бирюзовое платье, надетое всего один раз, туфли на каблуке. Распустила подобранные на затылке волосы. Лучше не стало. Все равно рыба-сопля, только в красивом платье.
И тогда я решилась. Нет, не на любовника, конечно. И даже не влюбиться для тонуса. Решилась на еще одну попытку как-то все исправить. Совершенно глупую. Каждый раз, когда я потом вспоминала об этом, мне становилось так неловко, что хотелось скулить от досады. Классический фейспалм.
На следующий день я ушла с работы пораньше, надела то самое платье и отправилась в салон красоты, где оставила чертову уйму денег за ассиметричную стрижку на длинные волосы, окраску, макияж, маникюр и еще кое-какие не слишком приятные процедуры. Вызвала такси и – вся из себя такая красивая – поехала в кафе на Невском, где мы с Вадимом были, когда только начали встречаться. Уже потом я узнала, что он ночью ходил разгружать фуру с мороженой рыбой на каком-то складе, чтобы меня туда пригласить.