Страница 56 из 90
Из комнаты Вадима я ушла только под утро – и проснулась чуть ли не к обеду. Потом мы отправились в лес, отшив двойняшек, которые хотели увязаться за нами. На ту самую поляну, где когда-то собирали землянику. А ночью повторили подвиг на столе за кухней - разумеется, совсем в ином стиле.
- Пантенол в холодильнике, - ехидно заметила утром мама, посмотрев, как неуклюже я спускаюсь с крыльца.
Я зашипела, а Вадим смущенно захихикал, отвернувшись.
- Соболев, притормози! – взмолилась я, когда после обеда мы поехали домой и он положил руку мне на колено.
- Вот ведь ненасытная женщина. Подожди немного, здесь нельзя останавливаться. Доедем вон до той рощи.
- В другом смысле притормози, не в буквальном. Давай не будем выполнять пятилетку в три дня, я и так могу только на хвосте сидеть.
- Значит, придется зализывать твои раны.
Я стукнула его кулаком в бедро, а он, глядя с невозмутимым видом на дорогу, ответил тем, что медленно-медленно обвел языком губы. Откинув голову на спинку сиденья, я зажмурилась и захныкала. Впрочем, не без удовольствия, чего лукавить.
Когда вечером мы сидели за ужином, я подумала, что секс сексом, но разговаривать нам тоже придется учиться заново. То есть Вадиму – у меня-то с этим проблем не было. Мы – прежние – каждый вечер рассказывали друг другу обо всем, что произошло за день, делились мыслями, впечатлениями. Разумеется, я говорила ему не обо всем до последней капельки, но очень о многом. А вот он за пять лет явно разучился, это чувствовалось.
В понедельник я даже звонить Упадышеву не стала – просто заехала по пути на работу. Все в том же маскарадном костюме – темных очках, маске и косынке.
- Василий Львович занят, - не слишком любезно встретила меня готичная секретарша. – Вы ведь не договаривались? Подождите, пожалуйста.
Минут пятнадцать я просидела в душном предбаннике, листая захватанный прошлогодний «Караван историй». Наконец дверь кабинета открылась, и оттуда вышел мужчина в балаклаве. Мы обменялись с ним понимающими взглядами.
- А, вот и вы, - кивнул Упадышев, выглянув в приемную. – Добрый день, проходите.
- Я вас не ждал без звонка, - сказал он, когда я присела у стола. – Если подождете, распечатаю. Или могу просто устно изложить, это недолго.
- Излагайте, - кивнула я, пытаясь проглотить ком в горле.
- Короче, наш объект за последние пять лет замечен в адюльтере лишь с одним лицом. Вот, полюбуйтесь, - детектив развернул ко мне монитор. – Некто Евгений Алексеевич Котов, он есть в списке контактов. Бывший одноклассник.
Изо всех сил стараясь сдержать слезы, я посмотрела на экран. Меня замутило. Это, несомненно, был Котик, только повзрослевший на двадцать лет. И эти годы явно не пошли ему на пользу. Вид у него был на редкость неприятный. Какие-то жидкие усы, похожие на вытертую зубную щетку. Я вообще терпеть не могла усы без бороды. Неаккуратная стрижка, намек на бакенбарды – вообще фу.
- И что, - я старалась говорить спокойно, - регулярный адюльтер?
- Да, вполне так хронический. Правда, вялый. Все это время встречались у него дома, на Благодатной, два-три раза в месяц. Знаете, бабушки-соседки – они все видят, все знают. Кто, когда, куда. Котов четыре года назад развелся с женой. Она с дочерью живет в Киеве, он к ним ни разу после этого не ездил. Правда, месяца два назад что-то у них с Соболевой разладилось. Соседка слышала, что они ссорились, довольно громко. А потом Котов уехал в командировку, в заграничный филиал своего банка. Должен скоро вернуться. Это, пожалуй, все, что я могу вам сказать на данную тему. Или нужны какие-то подробности?
- Нет, подробности не нужны, - покачала головой я. – Давайте рассчитаемся и забудем о нашем знакомстве.
- Рассчитаться – это пожалуйста. А вот насчет «забудем» - не зарекайтесь. Не вы первая так говорите, но некоторые возвращаются. Если что, в следующий раз сделаю вам скидку.
Я расплатилась, вышла и, уже особо не прячась, дошла до Джерри. Бросила в бардачок маску, очки, косынку и разрыдалась. Благо стекла тонированные, снаружи не видно.
Идиотка, ну как ты могла?! И с кем?! С этой тварью, которая в школе полтора года не просто вытирала об тебя ноги, но и еще и эксперименты ставила! Юный, твою мать, натуралист – это ведь так забавно и интересно, отрывать лапки у жука и смотреть, как он корчится. Забыла про тетрадь? А про Артема? Неужели до тебя не дошло тогда, что для него тот эпизод в парке был таким же экспериментом? А как же Лерка себя поведет, если ее поцеловать? Давай-ка посмотрим.
Я ненавидела себя и была себе глубоко отвратительна. И уже не получалось оправдываться тем, что я не я и лошадь не моя. Нет, это тоже была я. Лера, для которой тот единственный поцелуй – я не сомневалась, что единственный – был драгоценным воспоминанием, перевесившим все темное и мерзкое. Лера, одним махом перечеркнувшая десять счастливых лет брака ради человека, который уже в девятом классе был законченной сволочью и вряд ли с тех пор изменился. Люди вообще не меняются, только приспосабливаются к новым обстоятельствам, мимикрируют.