Страница 15 из 90
Женька был идейным. Наверно, если бы к тому времени еще существовал комсомол, он бы в него вступил. И «патриотическое воспитание» всецело поддерживал. Поэтому спущенное вниз решение педсовета выполнял от сих и до сих. И пока все дышали кислородом, он бегал по километровому кругу, как лошадь на ипподроме. Над ним посмеивались. А я его любила. Не за идейность, а вопреки. Ну, или думала, что любила. Хотя в пятнадцать лет это одно и то же.
Отношения у нас были довольно странные. Мы дружили, а одноклассники считали, что у нас бурный роман. На самом же деле… Общение наше ограничивалось школьным зданием. Мы сидели за одной партой, писали друг другу записки, болтали на переменах и вместе ходили в буфет. Но он ни разу не проводил меня домой, не пригласил погулять или в кино. Почему? Не знаю. Я сходила с ума. Один его взгляд, одно слово могли поднять меня на седьмое небо или сбросить в преисподнюю. Кто еще помнит свою первую подростковую влюбленность, тот поймет.
Я мечтала остаться с ним наедине, подальше от назойливых, любопытных одноклассников. Впрочем, в этом не было ничего эдакого. Тогда я была на редкость наивна и неиспорчена. И - как моя любимая в то время героиня Скарлетт О’Хара – не уносилась мечтами дальше признания в любви и поцелуя. Какое там! Женька даже на медленный танец на дискотеке меня ни разу не пригласил. Я так надеялась, что хоть в парке мы сможем погулять вдвоем. Но он упорно бегал, накручивая километры, чтобы наш класс вышел вперед и обогнал ненавистных «ашников».
В тот день я решила, что сама признаюсь ему в любви – как Скарлетт! И будь что будет. И плевать, что так не принято.
Погода испортилась, народ потихоньку уходил домой. И только Женька все бегал по кругу, да Маринка прогуливалась себе потихоньку, мешая мне, - словно назло. Я сидела на узкой неудобной спинке скамейки и ждала: еще круг, нет, еще один. Было прохладно, но по спине стекали струйки пота. Медное на вкус сердце колотилось в горле, а руки тряслись так, что мне пришлось крепко сжать кулаки. Ногти впились в ладони, но боли я не чувствовала.
Мимо прошла Маринка, усмехнулась, сказала очередную глупость. Я уже слышала его шаги за поворотом. «Сейчас. Или никогда».
Вот он поравнялся со скамейкой. Высокий, худой. Синий спортивный костюм, белые кроссовки. Взмокшие темные волосы упали на глаза. Не замедляя шага, повернул голову в мою сторону, улыбнулся. Я помахала рукой, и… ничего не произошло. Он побежал дальше. А я встала и пошла к выходу из парка, даже не записав в протокол свои насиженные километры.
На следующий день мы поссорились из-за какой-то ерунды и не разговаривали до самого выпускного. А потом он уехал с родителями в другой город, и мы встретились только после окончания школы. Тогда у меня все уже перегорело, и мы изредка общались как приятели…
Маринкина куртка пропала за деревьями, шорох гравия под Женькиными кроссовками приближался.
«А что, если?..» – подумала я.
Мне не было страшно, как тогда. Я давно уже не была той неуверенной в себе девчонкой, безнадежно и безответно влюбленной в одноклассника. И отлично знала, что красива, что нравлюсь многим. Так неужели я позволю этому глупому мальчишке пробежать мимо?! Да черта с два!
Он поравнялся со скамейкой, повернул голову, улыбнулся.
- Жень, - позвала я низким, чуть хрипловатым голосом, глядя в упор.
- Что? – он остановился и настороженно посмотрел на меня.
- Иди сюда.
Я представила себе, что подманиваю пугливого, недоверчивого кота. Женька медленно подошел ко мне.
- Передохни немного, - я подвинулась, освобождая место на спинке рядом с собой.
- Надо бегать, - сказал он неуверенно. – Скоро дождь пойдет.
- Не пойдет. Пара минут погоды не сделают.
Он сел рядом и уставился на свои кроссовки, кусая губу и нервно барабаня пальцами по колену. Я ждала. Наконец Женька повернулся ко мне. Мы смотрели друг другу в глаза.
- Лерка! – сказал он тихо.
И я вдруг перестала быть умудренной опытом женщиной, и снова превратилась в девочку, которая впервые в жизни целуется с мальчиком, умирая от ужаса и восторга. Мы не знали, куда девать руки, нам мешали зубы и носы. И я не думала о том, что кто-то пройдет мимо и увидит нас. Его глаза были так близко от моих, что кружилась голова. Я зажмурилась, и снова открыла глаза, и…
Я тупо рассматривала цветы и разводы на юбке.
Если верить часам, не прошло и пары минут. Что это было? Я задремала? Или галлюцинация от жары? Со мной бывало такое, что запахи погружали в прошлое, и я не просто вспоминала какое-то событие, а словно еще раз проживала его. Но не настолько же глубоко, чтобы изменить его. Да и запаху мокрого тиса взяться было неоткуда.