Страница 4 из 16
Служба подходила к концу. Священнослужитель, наполнив чащу светом, устанавливал ее на алтарное возвышение и читал заключительную молитву. Певчие подпевали на четыре голоса, затейливая мелодия молитвы дурманила голову, вызывала на губах мечтательную и счастливую улыбку.
Белка бесшумно разбежалась, подпрыгнула и уцепилась сильными пальцами за край каменной кладки, образовывающей арку над входом в придел. Щель, образованная ее выступом, была узкой и изогнутой, поэтому воровке пришлось втискиваться в нее лицом вниз, а после вытягивать ноги и руки. Черная одежда позволила ей в сумраке слиться со стеной. Никто ничего не заметил. Ни довольные службой прихожане, расходящиеся по домам, ни служки, гасящие свечи у входа, ни, спустя час, ночной сторож, обходивший помещения с магической лампадкой. В придел он едва заглянул.
Как только старик вышел и загремел ключами, закрывая главную дверь храма, Белка выползла из щели и бесшумно приземлилась на пол. Попрыгала, чтобы размять ноги, после чего спокойно направилась в неф. Лампадки мерцали загадочно, как звезды в небе.
Чтобы достать маглор девушке снова пришлось прыгать. Невысокий рост, как оказалось, был не всегда хорош для вора. В конце концов, она уцепилась одной рукой за цепь, на которой висела лампада, а другой сняла ее с крюка, после чего спрыгнула вниз. Вытащила стеклянную колбу с горящим фитилем, осторожно, чтобы не погасло пламя, поставила на скамью: не след прерывать чью-то безмолвную молитву!
Белка упаковала лампадку в принесенную с собой заплечную сумку, закинув голову, посмотрела на витраж с изображением Спасителя, пробормотала что-то вроде: «Извини, Отец!» и направилась в дальний конец нефа, где накануне по указанию Беронца уличные мальчишки разбили один из витражей. Поскольку туда смогла бы влезть разве что кошка, храмовые служки не спешили поставить новое стекло. Однако Белка потому и звалась Белкой, что в некоторых случаях двигалась ловчее когтистого хищника. Вначале она выкинула сумку, затем просунула в отверстие одну руку, голову, скосила плечи, будто сложилась – и вытащила себя до половины. Втянула живот, ввинтила в раму узкие бедра и упала на землю.
Свобода! И как прекрасен ночной воздух после наполненной ароматами воскурений атмосферы храма!
Девушка подобрала сумку и поспешила в Пустошный район, где была назначена встреча с Сальваоресом. Старожилы рассказывали, что еще до того, как Санмор стал столицей Кальмерана, здесь была заболоченная низина. Однако за прошедшие годы город отвоевал у природы территорию, осушил и возвел на ней свои здания. Нынче в Пустошном районе располагалась тюрьма, выходившая на площадь с лобным местом, казармы стражи, рынок, а на окраине – бедняцкие покосившиеся хибары. Вечерами здесь стоял туман, и было пусто и жутко, словно сгинувшая после Черного года чума, выкосившая две трети населения города, затаилась именно здесь.
Беронец обещал ждать ее в одном из заброшенных домов. Снаружи тот казался вымершим, ни огонька, однако Белка знала, что Кудрай там, а если опаздывает – придет обязательно. В том, что касалось дела, Сальваорес был щепетилен.
Она взбежала по ступенькам, толкнула дверь и оказалась в… ярко освещенной комнате. Интуиция буквально взвыла об опасности, но было поздно – путь к отступлению перекрыл здоровяк в плаще с капюшоном. Белка прищурилась, давая глазам привыкнуть. Свет, скрытый силовым куполом, снаружи виден не был – это и ежу ясно. Но для чего Беронцу тратить ценный свиток, активирующий поле, если товар можно разглядеть при слабом огоньке свечи? Девушка, наконец, проморгалась, и увидела Кудрая, в странной скрюченной позе сидящего на колченогом стуле. Рядом с ним стоял высокий человек в плаще с откинутым капюшоном. Волосы с серебряным отливом и серо-стальные глаза выдавали выходца с Тайшела.
– Прости, детка, – прохрипел Сальваорес, и Белка поняла, что он не может пошевелиться, поскольку связан невидимыми путами. – Господа имперцы очень сердиты на нас за сегодняшнюю шалость! Мне пришлось рассказать им все… Верни то, что взяла в храме…
Она метнулась к узкому разбитому окну, откуда задувал ночной ветер, но страж у двери, несмотря на габариты, оказался быстрее. Спустя мгновение Белка, удерживаемая за шкирку, болталась, задыхаясь, у него в руке. Сероглазый, поймав брошенную ему сумку, вытащил и оглядел лампадку. После чего посмотрел на Белку. Легкое движение его брови – и она упала на пол, где и осталась сидеть, скрестив ноги и нагло разглядывая его в ответ. Каждый из детей улицы знает, что страх нельзя показывать. За наглость бьют, за страх – убивают!
– Тебе придется отправиться с нами, маленькая воровка, – одними губами улыбнулся сероглазый. – Ты покусилась на подношение того, о ком тебе лучше бы не знать вовсе. Такие вещи Империя отслеживает со всем тщанием и пресекает в корне. Надеюсь, Тайшельская тюрьма воспитает из тебя достойную гражданку общества!
– Что? – Белка вскочила на ноги и сжала кулаки. – Вы не имеете права забирать меня из родного мира! Я не сильно образована, но законы Унии знаю!
– У нас особые полномочия, – пожал плечами мужчина.
– Но я лишь исполнитель! – отчаянно закричала девушка, понимая, что случилось непоправимое.
Сальваорес, несмотря на неудобное положение, ухмыльнулся:
– Мы с ним договорились, детка… Твой срок будет куда меньше моего!
– Ты… – она задохнулась от возмущения, – ты сдал меня, Беронец? После всего? За что?
– Не держи зла, – миролюбиво предложил тот, – когда вернешься, мы оговорим новые условия для твоих контрактов. Выгодные для тебя условия…
– Да будь ты проклят! – она одним прыжком оказалась рядом и плюнула ему под ноги – старинный воровской способ показать свое пренебрежение.
Догнавший ее страж тяжело дышал в затылок, но ничего не делал, остановленный жестом сероглазого. Тот с удивлением смотрел в сумку, откуда только что достал лампадку, – в ней разгоралось странное переливчатое свечение. Имперец засунул в сумку руку и вытащил свиток в золотой оплетке. На его лице отразилось величайшее изумление.
– Арна рэто на! – пробормотал он по-тайшельски.
«Не верю глазам своим!»
Смятые простыни пахли потом и похотью. Лежащее на них девичье тело отливало перламутром, и Демпси вновь захотелось оглаживать его ладонями, ощущая шелковистость кожи, обоняя экзотический аромат, сводящий его с ума. Женщины с Фримма были рождены для любви. Даже в возрасте они сохраняли высокие груди, тонкую талию и плавные обводы бедер, а та, с которой он кувыркался последние сутки, отмечая удачное завершение сделки по перекупке партии тайшельских мечей, была его ровесницей или чуть моложе. Юная красотка с Фримма, с удлиненными глазами, с радужками, полными лазури и серебра, с заостренными ушками, украшенными серебряными кольцами и цветами на подвесках. Дэль любила цветы – в ее пупке (произведение искусства, а не пупок!) цвела роскошная лилия, а один из сосков украшал шикарный золотой георгин, висящий на тонком колечке. Монтегю нравилось играть, дергая его зубами, отчего сосок Дэль заострялся, вызывая у Демпси мгновенную эрекцию.
Они познакомились в экзотик-клубе, вход в который разрешался земным мужчинам и девушкам из всех миров, кроме, собственно, Земли. Такие клубы были редкостью – коалиция Земных правительств и до сих пор с крайней неохотой признавала существование Унии, что совершенно не мешало «слугам народа» и их обеспеченным партнерам по бизнесу пользоваться изобретениями и достижениями миров в ее составе. Вопрос был лишь в средствах, а их для перехода мегапортов требовалось немало.
– Прекрати, мне щекотно! – хрипло засмеялась Дэль.
Обвила Монтегю длинными ногами, подтянулась всем телом, захватила его губы своими. Даже здесь, где за окном ревели машины, и не смолкал шум большого города, от нее пахло ягодами, травой, лесом.
Демпси сделал рывок, и в следующее мгновение она уже лежала под ним, распластанная. Он вошел в нее, ощущая сладостный жар и узость лона. Дэль часто задышала, обхватила его плечи, впилась ногтями. Ее лицо, блестевшее от испарины, с припухшими губами, с огромными зрачками казалось средоточием бытия. Монтегю нравилось доводить ее по многу раз, хотя рядом с такой женщиной следовало бы думать о собственном удовольствии. Поэтому он не давал себе разрядки, пока она выгибалась и кричала в потолок. И только когда фриммка затихла, тяжело дыша, он позволил себе кончить, ощущая, как сжимает его в ее теле волнообразными спазмами, наслаждаясь прикосновениями, звуками и запахами секса.