Страница 108 из 110
Глюк спустился по трапу и присоединился к окружавшей "Волчок" толпе гномов. Задержавшись в отверстии люка, адмирал Прим Бамбас помахал всем рукой и в который раз предупредил:
-- Не заступайте за круг! Будьте осторожны!
Провожающие попятились и плотно прижались к опоясывающей площадку стене кратера. За годы стоянки защитная сфера "Волчка" оставила на каменном дне достаточно отчетливый отпечаток намытых дождями окаменелостей. За этот отпечаток, имевший форму абсолютно правильной окружности, никто не должен был заходить во время старта, потому что внутри создавалось малоизученное хроноаномальное поле и любое живое существо, попав туда, могло в одно мгновение оказаться неизвестно в каком времени и месте.
-- Прощайте! -- крикнул Прим Бамбас. -- Не держите на нас обиду! Может быть, еще встретимся!
Он захлопнул люк, и наружные огни погасли.
Теперь "Волчок" был освещен лучами стоявшего в самом зените, над отверстием кратера, солнца. Что-то внутри загудело, и корпус корабля стал медленно вращаться.
Вот уже стало невозможно разобрать, с какой скоростью он вращается, только звук становился все тоньше и пронзительнее, а затем все стихло.
Еще через минуту лучи солнечного света, струившиеся вниз через отверстие кратера, начали принимать форму очертаний "Волчка", плавно огибая его по контуру и заползая под днище. Корабль больше не отбрасывал тени.
Но вот солнечные лучи внезапно распрямились, и на каменной площадке стало пусто.
Некоторое время все стояли, боясь пошевелиться, а затем самые решительные начали осторожно приближаться к центру, где темнело отверстие уходящего в неведомую глубину колодца.
Только три царапины от опор на каменной поверхности и намытый дождями след от защитной сферы -- все, что могло напомнить о семилетней стоянке инопланетного космического корабля.
Солнце миновало зенит. Его лучи, покосившись, разбежались, и в кратере наступил полумрак. Едва слышно переговариваясь, гномы потянулись к выходу.
Удивительная, опасная и странная миссия пришельцев из далеких космических глубин завершилась.
Глава девятнадцатая
Профессор Злючкин комментирует события.
Траектория полета в лужу.
Ракеты покидают остров
После того как накануне вечером профессор Злючкин, выступая в прямом эфире, плюнул в объектив телекамеры, его не просто выдворили из телецентра, а сдали в ближайшее отделение милиции.
Дежурный милиционер Караулькин должен был составить протокол об имевшем место случае хулиганства и сделать нарушителю строгое внушение. Но поскольку Караулькин не видел по телевидению скандального эпизода, то он принялся за составление протокола со слов самого нарушителя, то есть профессора Злючкина.
Злючкин налил себе воды из графина, развалился на стуле и начал обстоятельно давать показания.
С его слов выходило, что плюнул не он, а наоборот -- в него плюнули, и плюнул не кто иной, как академик Ярило, известный всем лжеученый и авантюрист.
На недоуменное замечание Караулькина о том, что Ярило в данное время возглавляет спасательную экспедицию и находится где-то далеко над океаном, Злючкин пояснил, что выразился -- уби бене иби патриа (как выражаются настоящие ученые) -- фигурально. И Ярило плюнул в него -- образно выражаясь. И не только в него, но и во всю науку, каковую он, Злючкин, представляет.
Окончательно запутавшись, Караулькин скомкал бланк протокола, взял чистый лист и начал все сначала.
Заполучив слушателя, Злючкин разглагольствовал с видимым удовольствием, легко перескакивая с одной темы на другую. Он высказал Караулькину свое мнение по самым разным вопросам в области науки и культуры, затем плавно перешел на личности.
Ближе к утру корзина для мусора была полна комканой бумаги, однако решительно ничего, хотя бы отдаленно напоминающего милицейский протокол, не вырисовывалось. Кроме того, Караулькин зверски хотел спать, глаза у него буквально слипались, а в голове, как колокольный звон, стоял надоевший голос словоохотливого профессора. Сам Злючкин при помощи электрического кипятильника периодически заваривал себе крепкий чай, а потому был бодр, остроумен и особенно язвителен. Караулькину распивать чай с задержанными строжайше воспрещалось.
Наконец, незадолго до рассвета, силы окончательно оставили Караулькина, и он отпустил задержанного восвояси, взяв с него слово, что тот пойдет домой и больше не будет хулиганить.
Охотно дав слово, Злючкин тут же отправился на телецентр. На беду, там уже работали гномы из другой смены; они ничего не знали о вчерашнем инциденте, поскольку вечером отсыпались перед ночным дежурством.
Злючкин беспрепятственно проследовал в Первую студию и, как ни в чем не бывало, уселся в то самое кресло, из которого несколько часов назад его с позором изгнали.
Ничего не подозревавшая ведущая, приготовляясь к первому утреннему выпуску новостей, встретила его с улыбкой и предложила кофе из термоса. Злючкин молча выпил две чашки и стал ждать начала передачи. С минуты на минуту должен был начаться телемост со спасательной экспедицией академика Ярило.
Пошел выпуск новостей, и первой темой стало прямое включение с ракет спасательной экспедиции.
-- Как мы видим, -- тут же начал комментировать Злючкин, перебивая и без того слабо доносившийся голос из эфира, -- как мы видим, дела нашей доблестной (цык) экспедиции (цик-цик) не продвинулись ни на шаг. -- Злючкин удовлетворенно прокашлялся. (Далее посторонние звуки пропускаем). -- Тем не менее, как мудро подмечено в одном из моих докладов, из всякого пустого и никчемного дела при определенном старании можно раздуть невесть что, а кое-кому даже извлечь кое-какую пользу. Посмотрите на наших героев-спасателей: какое у них, должно быть, прекрасное самочувствие. Конечно! Ведь они побывали на свежем воздухе -- позагорали, искупались, плотно поужинали и потом отлично выспались! Выспались! Чего не скажешь о нас, столь презираемых всеми "лабораторных крысах", коим не до сна и коим на каждом шагу приходится ценою здоровья отстаивать идеалы...
-- Одну минуточку, -- вежливо попросила ведущая. -- Кажется, академик Ярило собирается что-то сказать телезрителям...