Смелые не умирают

Гусейн Наджафов

СМЕЛЫЕ НЕ УМИРАЮТ

Мы вспоминаем о боях недавних,

В них совершен был подвиг не один.

Вошел в семью героев наших славных

Отважный мальчик — Котик Валентин.

Он, как при жизни, утверждает смело:

«Бессмертна молодость,

Бессмертно наше дело!»

МАЛЬЧИКИ С УЛИЦЫ ВОРОШИЛОВА

На отшибе маленького украинского села Хмелевка, у опушки дремучего леса, что тянулся до самой границы с панской Польшей, в старом дедовском доме жила обыкновенная, ничем не примечательная семья колхозников. Александр Феодосиевич Котик плотничал, Анна Никитична трудилась в поле.

Росли у них два сына — Витя и Валя. Летом 1936 года, в ту пору, с которой мы поведем рассказ, Вите исполнилось восемь лет, а Валику пошел седьмой. Витя был тихим и молчаливым. «Весь в отца пошел», — часто говорила Анна Никитична. А Валик был очень похож на мать — скуластые щеки, тонкие длинные брови. Мягкие, прямые каштановые волосы широкой челкой закрывали всю правую сторону высокого лба. Мальчик всегда чуть наклонял голову, отчего глаза его, живые, карие, смотрели как-то из глубины, исподлобья. Смотрели они пристально и по-доброму, словно радуясь тому, что видели.

Родители с утра ходили на работу, оставляли дом и хозяйство на сыновей. Ребята пасли на лугу телку Мусю, бегали с дружками в лес по ягоды и грибы. Но и о домашних делах не забывали. Приходят вечером родители, а в хате прибрано, посуда вымыта, ужин подогрет.

Анна Никитична не могла нарадоваться на сыновей. Она по-матерински была счастлива, что мальчики росли самостоятельными, трудолюбивыми, внимательными и заботливыми. В особенности Валик. Как-то Анна Никитична работала в поле. Вдруг одна из колхозниц говорит ей:

— Котичка, взгляни-ка, не твой ли идет?

Анна Никитична посмотрела на дорогу и видит: идет Валик, узелок в руке несет. Она встревожилась: не случилось ли чего дома?

— Валик, как же ты в такую даль? — кинулась Анна Никитична к сыну. — Что случилось дома? Почему Витя отпустил тебя?

— Мама, не ругай Витю. Я тебе покушать принес…

— Покушать? Зачем?

— Ты ничего не взяла утром. Я говорю Вите: «Вить, мамка там голодная. Давай ей покушать соберем?» А он говорит: «Давай!»

Анна Никитична, растроганная, прижала к себе сына. А колхозницы, обступившие их, восторженно восклицали:

— Ай да Валик! Ай да хлопцы!

Ребята не знали, что в бригаде создана общая кухня, потому-то Анна Никитична не взяла еды из дому.

Валик как раз попал на обед. Его усадили за стол, угостили галушками.

Конечно, как и все дети, мальчики приносили родителям не только радости, но и огорчения. Как-то пришла с жалобой соседка. В руках — ветка яблони. Выяснилось, что Валик подбил Витю забраться в соседний сад, яблоками полакомиться. Валик полез на дерево трясти ветки, а брат подбирал яблоки.

Когда появилась соседка, Витя дал стрекача, а Валик, обломав сук, упал на землю и остался лежать неподвижно. Соседка решила, что мальчик разбился.

Позабыв о яблоках, она кинулась к Валику. А он, оказывается, схитрил. Нарочно остался лежать. Едва она, причитая и всплескивая руками, склонилась над ним, Валик вскочил и пустился наутек. Соседка пошла жаловаться…

Настала осень. Витю проводили в первый класс. Анна Никитична сшила ему матерчатую сумку, купила тетрадей. Валик тоже запросился в школу.

— Мал еще. Подрасти, — ответил отец.

Валик расплакался от обиды. Чтобы успокоить сына, Анна Никитична и ему сшила сумку, купила тетрадей. Пусть, мол, играет в школу! И эта игра затмила все остальные увлечения и забавы Валика. Как только брат садился за уроки, Валя усаживался рядом. Пишет Витя что-то — Валик заглядывает к нему в тетрадь и выводит то же самое. Заучивает Витя стишок — Валик слушает и запоминает лучше и быстрее него.

Зимой, когда все вокруг выбелили снежные сугробы, Валику стало невыносимо дома одному. Он решил отправиться в школу. Она находилась неподалеку в маленьком домике. Здесь было только четыре класса и всего два учителя — Василий Андреевич Сивоконюк и его жена Нина Ивановна.

Василий Андреевич заметил у двери класса мальчонку. Валик наклонил лобастую голову и исподлобья смотрел на учителя живыми карими глазами. Его скуластые щеки и большие уши пылали от мороза.

— Ты чей такой будешь? — спросил учитель.

— Это мой брат, — ответил Витя. — Чего ты пришел, Валик?

— Я учиться хочу, — шмыгнул носом Валик.

Василий Андреевич оглядел его щуплую озябшую фигурку, улыбнулся и разрешил сесть за парту. Просто так, не выгонять же мальчонку обратно на мороз.

Утром следующего дня, увидев Валика на том же месте, Василий Андреевич подозвал его к доске. Валик показал свои тетради, прочел по букварю рассказ.

Отвечал он не хуже остальных первоклассников, занимавшихся почти полгода.

— Это где же ты так выучился? — удивился Василий Андреевич.

— А я с Витей в школу играл, — ответил Валик.

— Ну, коли так, учись. — И Василий Андреевич внес в журнал фамилию еще одного ученика.

Учился Валик старательно. Вскоре он нагнал остальных, стал лучшим учеником в классе.

Первый класс Валя окончил с похвальной грамотой.

Летом 1937 года Александр Феодосиевич переехал в Шепетовку, стал работать на строительстве гостиницы. Котики поселились на улице Ворошилова, в доме Ковалевских. Это был старый, почерневший от времени дом с осевшей черепичной крышей и подслеповатыми окнами. В одной половине жил сын Ковалевских — Болеслав. Его отец был осужден, Болеславу стало туго жить, и он сдал часть дома Котикам.

Пока родители располагались на новом месте, братья выбежали на улицу. Им не терпелось увидеть, какая она, Шепетовка.

Витя и Валя прошли из конца в конец по улице Ворошилова. Немощеная, широкая и прямая, она ответвлялась у трансформаторной будки от улицы Ленина и тянулась параллельно ей мимо корпусов военного городка и лесопильного завода до железнодорожного полотна. По обеим сторонам улицы выстроились окрашенные в белый, светло-зеленый и голубой цвета небольшие дома под черепичными крышами. Они утопали в густой зелени садов.

На крыльце вросшего в землю маленького дома они увидели худого, нескладного, светловолосого паренька лет одиннадцати. Это был Степа Кищук — первый задира и драчун на улице.

Завидев Котиков, Степа преградил им путь.

— Вы кто такие будете? — хмуро спросил Степа.

— Мы? Котики, — ответил Витя.

— Чего, чего? Котики? — засмеялся Степа. — А может быть, кролики?

— Сам ты кролик! — смело ответил Валик.

— Чего, чего! — угрожающе двинулся на него Степа. — Вот я тебе врежу!

Валик оттолкнул его.

— А ну, тикайте с нашей улицы! — Степа потряс кулаком перед носом Валика.

— Куда еще тикать? Мы здесь живем, — ответил Витя, указав рукой на дом Ковалевских.

— Это вы у Болеслава поселились? — спокойнее спросил Степа.

— Мы.

— Так бы и говорили! — примирительно сказал он. — Своих мы не трогаем…

Так состоялось первое знакомство. Как «старожил» Степа взялся показать братьям Шепетовку.

Большая, зеленая, со множеством добротных каменных зданий на центральной улице Карла Маркса, Шепетовка очень понравилась Котикам. После маленькой, тихой Хмелевки, где каждый закоулок был им знаком как пять пальцев, Шепетовка поражала своими, казалось, бесконечными размерами. Каждый день ребята узнавали здесь что-то новое.

Через несколько дней Анна Никитична повела сыновей записывать в школу.

Витю записали сразу. Потом директор посмотрел метрику Вали и отказался принять его. В ту пору в школу принимали детей только с восьмилетнего возраста. Валику шел восьмой год. По возрасту он не подходил и для первого класса, а поступал во второй.