Взять своё

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у, — среди всего этого над рекой раздавался лишь монотонный заунывный звук, напоминавший то ли вой, то ли стон, то ли плач. — У-у-у-у-у-у-у-у.

Издававшие его почти четыре десятков седобородых гномов — старейшины кланов — сидели сидели прямо на земле и, положив друг другу руки на плечи, заключали в круг высокий помост. Образуя единой целое, они медленно раскачивались из стороны в сторону, не прекращая издавать при этом этот тяжелый горловой звук.

Прямо на помосте возвышалось грубо сколоченное из дерева кресло с сидевшим телом владыки Кровольда. Облаченный в парадные доспехи из древнего железа, мертвыми глазами он смотрел в сторону родных гор, из которых появлялись при рождении и в которые уходили после смерти все гномы. Открытое лицо и кисти рук повелителя гномов были пепельно-серого цвета, что контрастно выделяло их на фоне матово черных доспехов.

Сразу же за ними располагались и остальные. Сотни и сотни гномов, одетых в цвета своих кланов, сидели тут же, на земле. На лица их были нанесены извилистые узоры рун ритуальной краской иссиня черного цвета, превращавших бородатые лица в застывшие каменные маски.

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у, — не прекращаясь, словно водный поток, лился печальный звук. — У-у-у-у-у-у-у-у, — он то нарастал, то становился тише, то снова взлетал до небес. — У-у-у-у-у-у-у.

Это был скорбный стон — часть древнего ритуала прощания с владыкой, когда лучшие из лучших, самые уважаемые члены клана, таким образом не только выражали свою скорбь и горе, но и облегчали греховную ношу покинувшего этот мир.

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у, — гудящий звук постепенно заполнял собой все окружающее шатер пространство — сидящих гномов, берега реки, саму реку, растущие в дали деревья; он давил и поглощал собой все остальные звуки. — У-у-у-у-у-у-у-у, — многие из сидящих вдали, не замечая этого, сами погружались в монотонное трансовое покачивание. — У-у-у-у-у-у-у.

Но в какой-то момент, вечерняя темнота уже почти сменилась ночной теменью, на рекой вдруг раздался сильный, очень напоминавший колокольный, звук. Это ритмичное и внушительное «бамм» зазвучало настолько инородно и угрожающе, что по сидящим сотням гномов сразу же пошла волна. Десятки массивных фигур, резко вскакивали на ноги, и начинали с угрожающим видом всматриваться в темноту в поисках источника святотатственного шума.

— Бам-м-м-м-м-м-м-м-м-м, — раздалось снова; одновременно со стороны леса начали зажигаться огоньки факелов. — Бам-м-м-м-м-м-м-м, — стал различаться и звук идущих. — …

К десяткам гномов, вскочивших первыми, присоединялись еще и еще. До многих только сейчас стало доходить, что произошло не просто нарушение ритуала, а самое настоящее святотатство! Более того там, в темноте, может готовиться к атаке самый настоящий враг!

— Рута! Рута! — раздался глухой голос одного из мастеров войны, громко выкрикивавшего наименование передовой шеренги Железной стены. — Рута! Варгово отродье! — продолжал кричать он, тыча левой рукой в сторону от себя. — Рута! Быстрее беременные свиньи! — дергавшаяся рука показывала гномам, где должная быть первая шеренга. — Рута!

Какой-то гном, юнец с едва проклюнувшейся бородкой, так спешил, что подскользнулся в грязи и со всего разбега плюхнулся прямо в лужу. Тут же на упавшего наткнулся второй, бежавший к построению гном, который тоже растянулся в грязи.

В нескольких шагах от него уже стоял другой мастер войны — внушительный бородач, который в сторону тыкал уже не рукой, а здоровенной секирой.

— Крэт! Крэт! — рядом с ним уже встало с половины десятка облаченных в доспехи гномов, с лязгом тащивших из-за спин оружие. — Крэт! — вторая шеренга, состоявшая из кряжистых ветеранов, строилась не в пример быстрее. — Сомкнуть щиты!

— Бам-м-м-м-м-м-м-м-м-м, — гулкий звук становился все сильнее и сильнее. — Бам-м-м-м-м-м-м-м, — десятки и десятки зажженных факелов в темноте казались невиданным огненным змеем, который, извиваясь меж деревьев, неумолимо надвигался прямо на них. — Бам-м-м-м-м-м-м-м!

И вот, когда Железная стена, густо разбавленная молодыми не знавшими вкуса крови юнцами, начала, наконец, напоминать некое подобие строя, как из чернильной темноты стали проступать первые фигуры врага. Железный строй тут же качнулся и сразу же ощетинился сотнями секир, клинком и молотов.

— Бам-м-м-м-м! — одновременно с очередным звуком приближавшиеся фигуры стали, к изумлению гномов, обретать узнаваемые черты. — Бам-м-м-м-м!

Это тоже были гномы! В рясоподобных балахонах с накинутыми на головы капюшонами они несли в руках лишь факелы, отнюдь не оружие.

— Хранители… Хранители… Хранители…, — негромкий шепот подобного журчащему ручейку побежал от гнома к гному, заставляя выдохнуть из груди воздух и опустить от груди щит. — Хранители идут… Хранители…

Действительно, из темноты выходили десятки хранителей, окружавших четверку своих же собратьев с небольшими носилками и квадратным колоколом на них. Рядом с последним шел и тот, кого за глаза называли главой хранителей, старейшина Калеб, древний старик с блестевшими ненасытной жаждой власти глазами.

Точно также, как и шли до этого, спокойно, уверенно, они и шли на первую шеренгу строя, заставляя растерянных гномов, опуская щиты и оружие освобождать им путь.

Подойдя к кругу из небольших ритуальных костров, свет которых призван был освещать усопшему дорогу к престолу подгорных богов, старейшина Калеб нарочито пнул сапогом несколько почти сгоревших поленьев, которые разбрасывая искры отлетели куда-то в сторону.

Увидев это, сидевшие ближе всех к кострам гномы, возмущенно загудели. Еще через мгновение, когда и сидевшие за ними рассмотрели, что случилось, гул стал еще сильнее. Кто-то из старейшин кланов от избытка чувств даже вскочил с места, не веря своим глазам. Книга памяти гномов хранила не мало случаев, когда даже случайный заступ на уже потухшие угли приводил к кровавому побоищу на траурной тризне.

Однако, тут хранитель высоко вскинул руку вверх, призывая гномов к молчанию. Его тяжелый взгляд прошелся по толпе, впиваясь в тех, кто кричал громче всех и они замолкали.

— Подгорный братья, — хриплый голос старейшины Калеба оказался неожиданно силен. — Все, кто в этот час стоит здесь, услышьте меня!

Гномы один за другим замолкали. Стихли выкрики, разговоры, перешептывания. Хранитель сделал шаг назад и встал на помост, на котором все еще к кресле располагалось тело владыки.

— Вы называете себя подгорным народом? Вы веруете в подгорных богов? — в эти мгновения стоявший на возвышении хранитель с гневными глазами, развевающейся на ветру гривой седых волос, он казался одним из подгорных богов — Жестокосердным Грайвом, приготовившимся карать. — Так?

На застывших лицах бородачей застыло удивление. Они совершенно искренне были ошеломлены этими словами. Как хранитель может бросать такие страшные слова? Почему? Для гнома это было страшным оскорблением.

— Вы признаете Великую книгу памяти? — сильный голос Калеба прорывался сквозь нарастающий ропот гномов. — Да? Тогда, что это такое? — вдруг заревел он, словно впадая в безумие. — Что это такое?

В установившейся тишине гномы выпученными от удивления глазами смотрели, как хранитель с силой тыкал пальцем в сторону тела владыки Кровольда. И выражение такого омерзения было на его лице, словно рядом с ним находилось что-то зловонное и отвратительное. Казалось, еще немного и броситься топать ногами того, кого он еще недавно и возвел на престол подгорных владык.

— Кому вы поклоняетесь? Кому вы отдаете последние почести? — Калеб повернулся к толпе. — Этому кровавому убийце? Этому предателю, который поддерживал тайную связь с кланом отступников? Он же за вашими спинами договаривался с теми, кто плюет на наших богов!

Старейшина сделал знак рукой и от хранителей отошла невысокая фигурка в темном неказистом балахоне.

— Братья, я привел того, кто подтвердит мои слова! Вот он! — схватив рука за плечо этого гнома, Калеб сдернул с того капюшон. — Он видел, как Кровольд встречался с посланниками проклятого клана! И слышал, как ваш владыка проклинал наших богов и хулил Великую книгу памяти. Подтверди мои слова, брат! — невысокий гном, смотревший на Калеба как мартышка на удава, тут же яростно затряс головой. — Вот, видите?! Видите, это! Как же вы могли этого не видеть? Или вы слепые?! Или может вы отступили от веры наших предков?!