Страница 26 из 61
… На заходящем солнце заблестел металл мечей, топоров и копий, торчавших из-за бортов повозок. Рядом же показались фигуры лучников, высматривавших свои цели.
— Что это еще такое? — прошептал Сульдэ, заметив поднимающийся из центра лагеря легкий желтоватый дым, почти сразу же переходящий в мощный, толстый столб дыма. — Жгут обоз…? Самое ценное? — эта мысль первой пришла ему в голову. — Или подают сигнал…
Через некоторое время, в течение которого первая волна легионеров частично полегла под стрелами торгов и железным чесноком, а частично почти добралась до некоторых повозок, над укреплениями вдруг раздался громкий вопль. Его было слышно даже здесь, за несколько лиг от поля боя.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — Сульдэ, щурю глаза в лучах заходящего солнца, с удивлением смотрел на странную волну возбуждения, охватившую защитников укреплений. — А-а-а-а-а-а-а!
Едва желтоватый густой дым накрыл обороняющихся, как он словно начинали сходить с ума. Фигурки лучников, ополченцев вдруг начинали выкрикивать что-то совершенно дикое. Кто-то из торгов, раздирая на себе одежды, принимался выть, словно превращался в дикого волка — своего прародителя.
С каждой новой секундой волна помешательства становилась все сильнее и сильнее, приводя в настоящее безумие десяток за десятком.
— Великое Небо…, — шептал старый полководец, наблюдая настоящее помешательство среди стоявших на фургонах и повозках. — Что там происходит?
Над укреплениями, которые вот — вот захлестнут остатки первой и полноценная вторая волна атакующих, буквально стоял дикий вой вперемешку с животными визгом и хохотом. Прямо на глазах Сульдэ один из торгов, судя по его развевающемся плаще — шкуре, испустив хохочущий вопль, спрыгнул прямо на надвигавшихся легионеров…
— У-у-у-у-у-у-у! — вой обезумевших торгов, многие из которых побросав свои луки, возомнили себя волками — прародителями, перекрывал гулкие трубные звуки сигнального рога шаморцев, гнавших легионеров в атаку. — У-у-у-у-у-у-у!
Следом за первым, с верхушек фургонов и крытых повозок, на врагов стали спрыгивать и другие. Сульдэ видел, как один за другим, словно безумные самоубийцы, защитники укреплений с выхваченными мечами, топорами и копьями бросались вниз.
— У-у-у-у-у-у-у! — кто-то вообще, полуобнаженный, истекающий кровью, прыгал на врагов без всякого оружия. — У-у-у-у-у-у-у! — с огромной силой и яростью они ударялись в бегущих легионеров, сбивая их с ног и впиваясь в них зубами. — У-у-у-у-у-у!
— Почему…, — старик бормотал в полголоса. — У них совсем нет страха. Великое Небо… Они не боятся.
Это было необъяснимо! Он не понимал этих людей, их поведение… Сульдэ видел смельчаков — ярых двухметровых детин, на султанских приемах в одиночку выходящих против песчаных керханов. Но это было совершенно понятно! Здесь же, со стен этих хлипких укрытий, с дикими воплями бросались самые обычные люди — ремесленники, крестьяне, простые пастухи.
Однако, это странное, совершенно необъяснимое поведение защитников, стало всего лишь прелюдией к еще более страшной развязке.
… В какой-то момент атакующие по щитам, трупам своих товарищей, смогли преодолеть эти опасные метры и начали рубить борта повозок и фургонов, чтобы добраться до спрятавшихся за ними. Сотни легионеров словно муравьи лезли наверх, кидая в лучников топоры или стаскивая их с укреплений длинными баграми. Казалось, еще несколько мгновений и эта людская волна с металлической пеной захлестнет укрепления и перекинется дальше.
— Господин, господин, — Сульдэ с трудом оторвался от открывающегося зрелища; к нему приближался один из его телохранителей, ранее прикрепленных к тысяче Чагарэ. — Вот тот маг, о котором говорили, — проследив, куда показывает воин, полководец увидел плотную коренастую фигурку, стоявшую на самом высоком фургоне. — Он и раньше там стоял! Смотрите, смотрите! — коренастая фигурка металась на крыше фургона из стороны в сторону, размахивая пустыми руками. — В прошлый раз все тоже именно так и начиналось…
Дерганья гнома совсем не выглядели угрожающими. Даже, наоборот, с этого расстояния они казались какими-то безобидными.
— Смотрите! — воин вновь закричал, показывая на гнома. — Вот… Вот…
Тот, действительно, начал что-то поднимать и бросать в самую гущу рвущихся к фургону легионеров. Как Сульдэ не всматривался, но с этого расстояния предметы, которые метал этот гном, казались крохотными точками. Вот он что-то метнул один раз, второй, третий и…
БАХ! БАХ! Вдруг совершенно неожиданно стали раздаваться громкие грохочущие звуки! БАХ! Карабкающиеся по грубо склоченным лестницам легионеры разлетались как игрушечные солдатики из дерева. Их изломанные тела летели в одну стороны, разломанные деревяшки — в другую.
БАХ! БАХ! Громкие хлопки раздались непрерывной чередой! БАХ! БАХ! БАХ! В атакующие волне, нацеленной прямо на тот самый фургон с мечущейся фигурой гнома, появлялись все новые и новые пустые пятна с искалеченными телами. БАХ! БАХ! БАХ!
— Что это такое…, — со старика окончательно слетела вся его каменная невозмутимость, которой все это время он как-то пытался прикрыть свою растерянность. — Что это? — еле слышное бормотание сменилось еле сдерживаемым криком. — … Небо…
На его глазах разворачивалось необъяснимое пугающее действо, которое просто не укладывалось в его сознании… Плотная масса бессмертных, еще недавно напоминавшая бурлящий поток горной реки, замедляла свое движение. То одна то другая турия начинала топтаться на месте, перед лежавшими товарищами. Казалось, прямо перед хлипкими укреплениями появилась еще одна стена — невидимая и неосязаемая и этим пугающая для атакующих.
— Что это такое? — снова и снова повторял Сульдэ, сжимая кулаки. — Проклятые коротышки! — буркнув, он с яростью посмотрел на стоявших рядом и ловящих его взгляд телохранителей и заорал. — Сигнал Чагарэ! Продолжать атаку! Вперед! Не останавливаться! — рычал он, глядя как сигнальщик начал яростно дуть в огромный рог. — Моей личной тысяче приготовиться к выступлению…
— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у! — заревел рог, оглашая новую кровь и новые жертвы. — У-у-у-у-у-у-у-у! — колеблющаяся масса легионеров вновь пришла в движение — осторожное, медленное, но движение. — У-у-у-у-у-у-у-у-у!
Старик с силой ударил ногой по щиту.
— А вы, вперед! — четверо воинов, крепко держащих щит, начали шагать в сторону повозок. — Я сам раздавлю этих собак…
Уже через несколько десятков шагов стоявшего на щиту Сульдэ начали огибать и тут же выстраивать вокруг него плотный защитный ордер легионеры в иссини черных доспехах из его личной тысячи, попасть в которую среди бессмертных Шамора считалось величайшей удачей. Одетые в тяжелые пластинчатые доспехи, до мельчайших деталей копирующих доспехи легендарных гоплитов гномов Великой войны, эти статуе подобные воины казались несокрушимыми.
Приказ бросить длинные пики их не касался, поэтому стена вокруг командующего атакующей ордой Шамора подобно дикобразу ощетинилась голубоватой сталью.
— Ха, — хищно ощерился Сульдэ, отмечая, что его слух перестали терзать эти ужасные хлопкоообразные звуки. — Слабый гном… Слабый маг…
Сейчас, в эти самые мгновения, видя какая масса плоти и металла катится на тонкую стену из фургонов и повозок, он не сомневался, что враг, кем бы он там не был, будет разбит.
— Они прошли, господин! Они прошли! — заорал вдруг один из его приближенных, с нескрываемой радостью тыча рукой куда-то влево от центра. — Господин! Это воины Бури! Это воины неистового Бури! Они пробили стену!
Да! Левое крыло атаки, тысяча Бури, все-таки разорвала этот казавшийся несокрушимым круг из огромных повозок и фургонов. Хищная улыбка Сульдэ окончательно превратилась в оскал — торжествующую маску чудовища, обещающую неистовые муки своей жертве.
— Бури…, — довольно шептал старый полководец, видя, как с левого фланга легионеры начали переваливаться через укрепления. — Неистовый Бури… Такой же как и раньше… Совсем не изменился, — глаза его горели; старик снова почувствовал то сладкое щемящее чувство, когда враг вот-вот будет разбит. — Прибавить шаг! — крикнул он. — Быстрее, а то Бури достанется все самое сладкое!