Страница 10 из 61
— Призраки, мать их, — бурчал он себе под нос. — Настоящие призраки, — мимо него проехал уже шестой высокий плавно качающийся фургон. — Словно мертвецы там одни…, — силуэт шестого и последнего фургона медленно растворялся в темноте, когда вздрогнувший аристократ, наконец-то, взял в себя в руки и начал выводить скакуна на дорогу. — Какие к Благим призраки… мертвецы, — подбадривал он сам себя, вскакивая в седло. — Это всего лишь жирный купчик, решивший что он самый хитрый и умный… Думает, дорога ночью безопаснее… Ха-ха-ха…, — от пришедших в голову мыслей о самоуверенном богатеньком купце, спасавшим от войны все свое имущество, он не просто повеселел, но и начал тихо подхихикивать. — Самый умный. Ха-ха-ха…
Виконт чуть тронул поводья жеребца и заблаговременно обмотанные тканью копыта почти неслышно коснулись каменных плит тракта. Он рассчитывал догнать последнюю повозку как раз к тому моменту, когда голова каравана начнет поворачивать и втягиваться в засаду.
— Еще чуть-чуть, — кровь привычно забурлила у него в жилах, растекаясь огненными ручейками по телу и наполняя его нетерпением и дрожью. — Чуть-чуть…, — рука скользнула к мечу, проверяя, легко ли он выходит из ножен. — …
Где-то впереди, в ночи начали раздаваться угрожающие вопли и гогочущий хохот; размахивая дубинами, кольями и самодельными копьями из-за крупных валунов выскакивали его оборванцы и неслись к первому фургону. Тут же виконт с предвкушающей улыбкой пришпорил коня и потянул из ножен меч.
— У-у-у-у! — из его груди словно сам собой стал вырываться звериный вой. — У-у-у-у! — еще громче завыл он, когда из темноты проступила задняя часть фургона. — У-у-у-у!
И вот… до плотно натянутой серой ткани остались всего ничего. А разгоряченное сознание уже рисовало манящие картины того, что скрывалось внутри. Казалось, взмахни мечом и из-за рассеченной ткани начнут вываливаться толстые рулоны драгоценной ткани, массивные и узорчатые подсвечники из благородного серебра, рассыпающиеся золотыми звездочками драгоценности. От всех этих фантазий его губы просто сами собой растягивались в жадный оскал.
Но фортуна вновь оказалась поразительно неласковой к виконту, в очередной раз, бросая его в самое дно ожиданий и фантазий… В какой-то момент укрывающая разбойников и обреченный караван тьма ночи буквально взорвалась ослепительной вспышкой, которая на ярким светом на десятки метров залила все вокруг.
— А-а-а-а! — его жаждущий крови вой сразу же сменился жалобным стоном. — А-а-а-а! — дико жгло ослепшие глаза; словно прямо внутрь глазниц насыпали раскаленный на костре песок. — А-а-а-а-а!
Пронзительное ржание жеребца, начавшего выделывать безумные кульбиты! Полностью дезориентированный Жюль, выпустивший из рук и поводья и меч, птицей слетел с крупа коня и головой угодил прямо в густую заросль кустов.
— Что это? Что это? — сразу же начал он бормотать разбитыми в кровь губами, переворачиваясь на спину и отползая в глубину кустов. — Благие боги… Что это такое? — даже сквозь плотно сжатые глаза виконт ощущал яркий, физически плотный свет, который был направлен прямо на него. — А-а… А-а-а…
Ему было очень страшно. До дрожи по всему телу, когда стук сердца отдавался в ушах, а зубы выбивали ритмичную чечетку. Рукой он зашарил на поясе, пытаясь нащупать кинжал.
В это же мгновение на него откуда-то сверху кто-то громогласно гаркнул. Со злобой, властно, словно имел на это полное право!
— Руки! Руки в гору! — вещал неестественно громкий голос, выдавая четкие, будто рубленые фразы. — А ты, куда? Стой! Падла! — стонущему и полуослепшему Жюлю показалось, что кричали это уже не ему. — А-ха! Кром, твою… Выпуска-а-ай псов!
От раздавшегося сразу же после этих слов еле сдерживаемого рычания и странного позвякивания металлических цепей, сердце виконта екнуло со страшной силой. Не обращая внимания на боль, он быстро заработал руками и ногами, стараясь как каракатица скрыться в самой гуще зарослей.
— Ату их! Взять! — восторженно заулюлюкал тот же голос. — Взять! — кто-то с тяжелым шмякающим звуком спрыгнул и стал неторопливо шагать по камням дороги, разговаривая сам с собой. — Вот же уроды, совсем страх потеряли… Уже второе нападение… У меня здесь что, медом намазано что-ли?
Жюль, наконец-то, смог открыть глаза и увидеть того, кто похоронил все его мечты. Возле ярко освещенного бока последнего фургона в караване в нетерпении прохаживался бормочущий гном. В руке он держал какой-то странный кувшин с широкой блестящей крышкой и горящим красно-желтым огоньком, от которого расходился довольно яркий свет.
— Кром! Кром! — гном кого-то начал звать, направляя яркий сноп света в сторону вжавшегося в землю виконта. — Гони этих уродов всех черту! Слышишь?! И барахло нам не нужно! Кром! — из-за деревьев донесся приглушенный ответ. — Гони их всех в шею, говорю… Мы и так опаздываем… Ну-ка иди сюда…
В этот момент снова поднявший голову Жюль остолбенел. К державшему лампу гному дружелюбно повизгивая подскочил пес… Но, Боги… что это был за пес, от которого собачьими были собственно только стоявшие торчком уши и мечущийся в разные стороны лохматый хвост!? Остальное же он рассматривал с тихим ужасом…
— Молодец, молодец! — гному даже не пришлось нагибаться (это чудовище из породы «собак» было довольно крупным), чтобы потрепать за холку этого, обряженного в металлические пластины пса. — Настоящий убийца! Ух! — пластинки металла подобно рыбьей чешуе покрывали туловище собаки и спадали вниз, защищая его мощные лапы. — Настоящий красавец! Хороший! Шею пса прикрывал широкий ошейник, металлом и длинными угрожающими шипами блестевший в свете лампы гнома. — Хороший!
Было действительно страшно! Очень страшно! Особенно, когда млеющий под рукой хозяина пес вдруг повернулся в сторону леса и, как показалось теряющему от страха сознание виконту, зарычал прямо на него.
— Ну-ну, малыш, — смеясь, пробормотал гном. — Пусть живет…, — тут он тоже бросил быстрый взгляд на место, где валялся аристократ. — Мы и так не успеваем…
Жюль, уже бывший разбойник, с трудом перевел дух, а Колин, бывший тем самым хозяином зловещего пса, задул пламя в керосиновой лампе и исчез за бортом.
Фургон же медленно, словно нехотя, тронулся с места и с негромким шуршанием здоровенных железных колес, плотно обмотанных каким-то ядрено пахнущим тряпьем, двинулся дальше. Тяжелые и массивные рамы фургоны мягко покачивались на дугообразных рессорах из черной стали, гасящих многочисленные неровности торгового тракта. Правда, этот невиданный комфорт мало кто из современников мог оценить, так как других таких фургонов с необычными «рессорами листового типа»…
— Кром, зверюги все на месте? — к счастью Колин (о своем первом «человеческом имени» он уже вспоминал лишь изредка, да и то в минуты особой хандры) оценить удобство этого элемента средневековой повозки мог и делал это с удовольствием; пожалуй, именно эти эмоции в данный момент отражались на его лице. — И снял бы ты с них часть железа. Дальше спокойно вроде бы должно быть… А нормально ведь получилось с этими дворнягами, — бормотал он уже себе под нос. — Подобрал, подкормил, приласкал, потом нацепил железного обвеса по-страшее и… вуаля — монстр-зверь готов!
Услышав донесшийся до него утвердительный ответ, Колин растянулся внутри фургона на теплой шкуре и задумался о том, что оторвало его от сотни насущных дел, интересных проектов и привело в эту зимнюю ночь на пустынный участок дороги.
«А может зря все это, — мелькнула у него предательская мыслишка, чуть не испортившая его благодушное настроение. — Оружие… оружие…, — его взгляд блуждал по плотно подогнанным друг к другу доскам перегородки в фургоне, который был под самую макушку набить усовершенствованными гранатами — ребристыми металлическими кувшинами с усиленным пороховым зарядом. — Раскатают ведь этого бедолагу… вместе с королевством, да и с нами в придачу».
Получается он все — свою жизнь и жизнь доверившихся ему гномов и людей — поставил на победу молодого ольстерского короля, который, как выяснилось только в последние недели, остался буквально один против нескольких очень сильных и жестких противников — Шаморского султана с его «мягко говоря» мировыми амбициями и сумасбродного гномьего владыки Кровольда.