АН -7

Пацанва во дворе тем временем закончила махать мечами, а взрывы нескольких малых петард обозначили переход к танцевальной программе. Млять, я тут из-за всех этих разговоров об этом грёбаном карантине даже не заметил, как там мой наследник на фоне прочих отфехтовался! Кому праздник и расслабон, а кому — только держись. Но кажется, Бенат кивает одобрительно, а уж мой главный бодигард в этом деле толк понимает. Потом подробности расскажут, а пока — ага, девки соревнуются. С одного края школьного двора "амазонки" отплясывают, с другого — бывшие "гречанки" тоже выучку демонстрируют, двигаясь друг дружке навстречу, сближаются, смыкаются в один ряд, кружатся, меняются местами и движутся в танце дальше — до конца двора. Разворачиваются и таким же точно манером дефилируют через весь двор обратно. Затем пацаны к ним присоединяются для общего танца — сперва в виде хоровода, но судя по небольшим заминкам, не всем нравятся доставшиеся им места или партнёры. Ага, так и есть — сделав круг, хоровод расцепляется на отдельные пары. Кайсар, выряженный в бутафорский кожаный панцирь, имитирующий греческий "анатомический" торакс, ведёт кучерявенькую шатенку из "амазонок", и очень похоже, что не случайно она ему попалась — впрочем, увидим в Нетонисе. Волний ведёт брюнеточку из бывших "гречанок", которую я припоминаю по прежним неоднократным совместным с их классом урокам воспитанниц Аглеи, а зимой попросившуюся перевести её к нашим и переведённую к "сокращенцам". Кое-кто из них не в восторге от её выбора на сегодняшнем мероприятии, но на это плевать, а вот то, что на них не очень-то довольно позыркивает и Миликон-мелкий — уже не есть хорошо. Млять, только бы не подрались тут из-за не состоявшейся элитной прошмандовки — объясняйся потом по поводу их фингалов с Миликоном-крупным. Вообще-то они дружны, но и девка дюже эффектная, и при таких раскладах пацанве рассобачиться недолго. Ладно, там — будем посмотреть…

Ага, посмотришь тут! Серёга уж больно озабоченно ко мне пробирается, и мне не нужно быть провидцем, чтобы понять, что сейчас он меня чем-то эдаким озадачит. Так оно, естественно, и оказывается:

— Макс, Фабриций к тебе отсылает — говорит, что ни бельмеса в этом не сечёт, а ты хоть что-то соображаешь, и если я тебя убежу, то тогда он уже доверится нам с тобой двоим как экспертам. В общем, мне нужна твоя поддержка.

— Рассказывай.

— Ну, это с дорогой связано, которая строится.

— Так я же решил уже вопрос с инструментом, теперь надо просто дождаться.

— Да нет, я о другом. Помнишь, осенью угольный пласт вскрыли, и из-за этого вышла задержка? Я и тогда-то с трудом Фабриция убедил.

Я ведь упоминал уже, что наша часть Испании каменным углём небогата? Есть небольшие маломощные пласты, промышленного значения не имеющие, но как раз из-за этого они и не разведаны. Если есть выход такого пласта на поверхность, местные о нём знают, а если нет — могут веками по нему топтаться, и не подозревая об его наличии. Один такой вблизи Оссонобы известен благодаря обнажению, и уголь из него мы используем с превеликим удовольствием, но пласт невелик, и как выработается легкодоступная часть, с углём станет труднее. Поэтому каждый такой пласт для нас важен, и когда осенью такой же вскрыли при прокладке траншеи под дорогу, наш геолог настоял на полной выборке пересекающей трассу части пласта, дабы проложенная затем дорога не мешала в будущем разработке месторождения. Выбирать уголь пришлось на всю ширину и глубину пласта метров на десять в обе стороны от трассы, после чего засыпать обратно и утрамбовывать лишнюю яму, что замедлило работы по прорытию котлована на две недели. Но тут хотя бы уж был резон в виде ценного топливного ресурса, поэтому с задержкой смирились.

— А что там теперь вскрыли? Вольфрамовые руды? — вольфрам требовался мне для быстрорежущих инструментальных сталей, а в перспективе и для твёрдых сплавов, а этот стервец всё никак мне даже завалящего месторожденьица его не отыщет.

— Да найду я тебе вольфрам, найду. Но здесь, вдоль трассы, его точно нет и быть не может. Не та геологическая формация.

— Тогда что? Золото? Алмазы? Платину? Ладно, хрен с ними — я согласен даже на корунд или наждак, — абразивы тоже нужны позарез для шлифовальных кругов и им подобного инструмента.

— Да найду я тебе и корунд при случае — всё понимаю и всё помню. Но сейчас, Макс, работяги вскрыли не корунд и не наждак, а уникальную окаменелость, и я очень не хочу, чтобы она была уничтожена при стахановском продолжении работ.

— Нет, ну, если это полный скелет тираннозавра рэкса или кто там его замещал в позднемеловой Испании…

— Не тираннозавра, даже не тараскозавра и вообще не динозавра — именно здесь во времена динозавров было море. Но вот в остальном ты угадал — полный или близкий к полному скелет позднемелового мозазавра.

— Если мне не изменяет склероз, то это такая здоровенная морская ящерица типа ластоногого крокодила?

— Ну, они были ближе к варанам, но внешне — да, реконструируются как очень похожие на крокодилов с ластами. По размерам они разные бывали — вплоть до двадцати метров, если самые крупные виды рассматривать типа мозазавра Хоффмана.

— И какого там работяги раскопали?

— Да в том-то дело, что размер подкачал — метр с небольщим где-то. Или мелкий вид, или молодняк. Фабриций говорит, таких должно быть до хрена, и он не видит смысла тормозить из-за него работы.

— И в чём он неправ? Ты же сам показывал нам и пару зубов, и челюсть, и даже фрагмент костяка хвоста, и всё это найдено исключительно при прокладке этой трассы — получается, что не такие уж они на самом деле и редкие, — меньше всего меня в данный момент интересовал молодняк доисторических морских ящериц, потому как своя рубашка ближе к телу — в смысле, тут свой молодняк как бы чего не отчебучил с пылу, с жару.

Но кажись, обошлось — снова сцепились в общий хоровод, а значит, обжиманцы закончились, самый напряжённый момент позади, и поскольку никто не пьян, таких сразу же пару-тройку удалили, теперь уже едва ли схлестнутся. Ну и хвала богам. Млять, хрен расслышал, чего Серёга вещает про своих ящериц, а ведь если уж он так ими загорелся, то хрен успокоится. Сам меня не одолеет, так Юльку натравит, а та хоть и не по этой части, но тоже раскопкам не чужда, и тогда вдвоём они мне точно мозги вынесут. Я-то, конечно, это как-нибудь переживу, хрень это всё по сравнению с нашим молодняком, но всё-же…

— Так что ты там говорил про залегание? — краем уха я всё-таки уловил часть его пропущенной в целом фразы, — Точно датский ярус?

— Ну да, отчётливо выше уровня К/Т. Таких находок в мире известно всего три — мозазавр Хоффмана у нас под Саратовом и ещё два каких-то мозазавра где-то в Америке. Наш, получается, четвёртый во всём мире и единственный в Западной Европе.

— И это точно не переотложение из маастрихтского яруса?

— Ну Макс, ну сохранность же скелета практически идеальная — хоть убей, но не бывает такого при переотложении. Там такие фрагменты переоткладываются, что и я бы их хрен распознал, а уж работяги — тем более. Точно тебе говорю, кайнозойский он!

— Понял! Пошли, — я не стал уже дослушивать его рассуждения о важности этой находки для палеозоологии с палеоэкологией и о наглядности экспоната для преподавания этих архинужных и архиважных наук нашему молодняку — всё это самоочевидно и так. Не самое важное, но для общего развития и расширения кругозора, как говорится.

Фабриций, конечно, ни хрена в палеонтологические тонкости не въехал, кроме разве что самого факта уникальности этой находки, для текущих античных времён вообще первой и единственной в мире, но именно этот довод и оказался решающим. Предупредив нас, что Большому Совету мы сами будем всё это объяснять и обосновывать, и он нам не завидует, поскольку едва ли и там кто-то окажется понятливее его, босс всё-же направил гонца с приказом о приостановке работ вблизи находки вплоть до полного окончания её полноценных раскопок. В общем, спасли ящерицу, что называется — ага, подохшую эдак с шестьдесят пять миллионов лет назад…