АН -7

— Да ладно тебе — напугали. Все же видели, что деревянные щиты подвешены, и целились в них — залп с остановки, залп с колена, залп на ходу — что тут страшного-то?

— Так дети же смотрят!

— Ну и что? Покажи мне хоть одного пацана, обгадившегося со страху. А бойцы — показали именно то, для чего они вообще-то и нужны, и чему их научили. Их дело и их служба — это быстро передвигаться по местности и метко стрелять, а не снашивать раньше времени подошвы сапог, выбивая ими пыль из плаца.

— А конница?

— А что конница? Кони нормальные, не ослы и не мулы, и всадники сидят ловко и экипированы хорошо — что тебе не так с нашей конницей? Лошадей, что ли, специально для тебя надо было всех в один цвет покрасить? — даже мелкая детвора рассмеялась.

— Ну Володя, ну проскакали же как бандиты какие-то, да как выхватят эти свои мечи — напугали же!

— Кого напугали?

— Ну дети же смотрят, и девочки в том числе.

— Среди них я тоже ни одной обгадившейся с перепугу не наблюдаю. Вонизм — он не от них, а от конского навоза, но и лошади тоже как-то не со страху насрали, а просто привычка у них такая — где им приспичит, там и насрут, — мы снова заржали.

— Ну ладно, допустим. А вот эти, которые строем шли — ну что это за строй? Ну ты вспомни те наши московские парады по ящику — все одинаковые, начищенные, штыки блестят, носок тянут одновременно, топот слитный. А эти? Ты же сам и рассказывал, как важно для них в бою держать строй…

— Правильно, важно — вопрос жизни и смерти. Так ведь строй — это не задранные ноги и не отмашка, а вот эта стена щитов. Ты увидела в ней хоть один разрыв? Кто-нибудь замешкался при выстраивании "черепахи"? Кто-нибудь промедлил с восстановлением той стены после выхватывания мечей и демонстрации удара? Вот это и есть строй, а вовсе не вытянутый носок и не слитный топот. Шагание в ногу, между прочим, нужно только для того, чтобы они в плотном строю не мешали друг другу, только и всего. А те московские парады — ты хотя бы представляешь, как пацанов неделями на плацу дрочили ради этого единственного прохождения по площади? Лучше бы их так стрелять и окапываться учили, как учили этой дурацкой и в бою на хрен никому не нужной шагистике!

— Ну Володя, ну ведь это же парад!

— Ага, он самый. По исходной идее, пока её не извратили паркетные шаркуны — демонстрация военной мощи. Вот её наши бойцы и демонстрируют, а не надраенные как у кота яйца бляхи или выглаженные шнурки. Ты глянь вон на Сапрония и Миликона — оба довольны, и плевать им на те шнурки с бляхами. А всё отчего? Оттого, что оба настоящие вояки — полевые, а не паркетные, и у них армия для настоящей войны предназначена, а не для детских игр в солдатики. И какая армия — такой у неё и парад.

— Хайль Миликон! — рявкает в жестяной матюгальник префект сводной когорты, и вся шестёрка центурионов вскидывает руки — их витисы уже переложены в другую — в соответствующем приветствии. Вся когорта по их свистку салютует взмахом копьями, а царь и Фабриций приветствуют бойцов ответной отмашкой, и легионеры — не слишком ровными шеренгами и не особо слитно и энергично топоча, зато держа идеально ровную стену щитов — покидают площадь.

Следом за тяжёлой пехотой грохочут по мостовой железными ободьями колёс "тачанки", то бишь колесницы с пулевыми полиболами — показушные стрельбы из них в городской черте, конечно, противопоказаны, для этого загородный полигон есть, а здесь просто демонстрируется наличие. Отстрелялись за себя и за них проскакавшие следом за ними конные лучники, а за ними неторопливо, но внушительно прогрохотала артиллерия — влекомые парами волов тяжёлые повозки с баллистами. Тоже без стрельбы, естественно, потому как ядерное оружие — ага, каждое ядро минимум с половину человеческой башки величиной. Лет восемь они уже у нас вообще-то имеются как вид войск, но на параде в честь очередной годовщины операции "Ублюдок" дефилируют впервые, потому как в тех, подаренных нам римлянами, а нами только починенных, нашей заслуги был сущий мизер, и гордиться было особо нечем, а вот эти экземпляры — уже нашего производства, вообще с нуля. К десятилетнему юбилею они не подоспели, но теперь, на двенадцатую годовщину, у оссонобцев есть наконец-то все основания ощутить себя гражданами какой-никакой, а всё-таки уже ядерной державы, гы-гы! Следом за тяжёлой осадной артиллерией проехала лёгкая полевая — запряжённые парами мулов повозки с малыми онаграми. Тактическое ядерное оружие с ядрами величиной с кулак. То, что при необходимости они и гранаты типа лимонок могут метать — известно лишь немногим с высшей формой допуска…

Из того, что стрелять они могут и прямо с телег, являясь таким манером своего рода самоходками, секрета никто не делает — очевидно ведь для всякого, кто только взгляд на них бросит. Но конечно, обходятся без стрельбы и они, потому как и таким ядром бед в городе натворить недолго. Поэтому и за себя, и за самоходчиков отдуваются лучники на тяжёлых повозках-крепостях вагенбургов, тоже влекомых волами. И поскольку тягловая сила нашей военной техники — живая, которая ни пёрднуть, ни насрать случая не упустит, завершают парадное шествие войск — ага, под смех зрителей — "сапёры", то бишь рабы с мётлами и совками, обезвреживающие оставленное живностью "минное поле". Морщатся и счастья своего не понимают, которое заключается в том, что мы пока ещё "танками" не спешим обзавестись, то бишь боевыми слонами — вот уж кто если насрёт, так насрёт. Но мы римлян нервировать не стремимся, так что это ещё нескоро. Хотя и без слонопотамов как-то хватает говённого кумара, так что ещё больший смех зрителей вызывают рабыни с кадильницами, в которых дымят ветки можжевельника — типа, перебить этот вонизм мы не в силах, конечно, но честно пытаемся сделать с этим хоть что-то.

Млять, толпе горожан развлекательное зрелище, а нам хрен дадут расслабиться! Васькину один из его агентов что-то докладывает, и едва только тот успевает решить его вопрос, как его сменяет следующий. Но то его ментовские и гэбэшные дела, с которыми он в большинстве случаев справляется и без нашей помощи, а вот небольшое шевеление возле Фабриция мне почему-то не нравится. Млять, так и знал! Ко мне ходока отсылает! А к кому же ещё-то отослать помощника распорядителя дорожно-строительных работ?

— Прости, досточтимый, но это опять я, и у меня всё тот же вопрос — нельзя ли как-нибудь ускорить поставки нового шанцевого инструмента?

— Только что Фабрицию на меня нажаловался, и хватает наглости прямо тут же и у меня же помощи просить? — схохмил я, — А в следующий раз уже царю жаловаться на нас с Фабрицием побежишь?

— А на царя потом — снова вам с Фабрицием! — шутливо подтвердил строитель, — Работа у меня такая, досточтимый. Люди-то в чём виноваты? Камень рубить приходится, инструмент тупится и снашивается…

Даже при всём отсеве неподходящих наплыв переселенцев из Бетики из-за двух неурожаев такой, что впору за башку хвататься — вот куда их такую прорву девать? Нет, с прокормом-то их худо-бедно справляемся, но занять-то их чем? Земли, уже готовой под распределение новым общинам, не так уж и много, а в колонии спроваживать — навигации надо ждать. Вот и решили ещё по осени задействовать лишнюю рабочую силу с пользой на перспективу, озадачив её строительством дорог по римскому образцу. А ведь римская дорога — это целое дело! Тут и трассу надо наметить, максимально её спрямив и выровняв, а это значит, и возвышения местами срыть, и в низинах насыпи возвести, а сама дорога — это же не просто камней наложить. Если бы! Тут и котлован нужен на всю её ширину и с дренажными канавами по бокам, тут и песчаная подложка на дно его нужна для того же дренажа, тут и каменюк нехилых с крупным щебнем поверх песка нужно немало, да ещё и не просто навалить и разровнять — утрамбовать их ещё надо поплотнее. А поверх них ещё и гравий, и тоже хорошенько утрамбованный. Тут и бордюрные плиты, конечно, по бокам ставятся. Мостовая — это в самую последнюю очередь, да и не столь она нужна, римляне и сами гравием пока обходятся. Но и на котлован в каменистой земле — нужен инструмент…