АН -7

Первым заржал Володя, мигом представивший себе эту ситуёвину в цвете и в лицах, за ним — Серёга, следом Васькин. Мы с Велией ограничились короткими смешками только потому, что уже читали и уже отсмеялись раньше. Спецназер показал на пальцах уклон улицы, движение по ней вверх и падение зазевавшего прохожего под ноги прочим, я не поленился встать и показать, как приходится ходить в гололёд, дабы не нагребнуться — ага, косолапя крошечными шажками и соответствующим черепашьим темпом. Когда я растолковал, какой из-за этого образуется затор и столпотворение на узенькой улочке — захихикали, въехав наконец, и бабы, и дети за соседним столиком, и слуги. Там наверняка ведь и прохожие рядом с лектикой ВИП-персоны тоже в этой куче нагребнулись, просто мой патрон не упомянул о них по причине их малозначимости в сравнении с претором…

— "… немало было смеха в сенате, когда Луций Валерий Флакк, наш принцепс, предложил просить всех плебейских трибунов ходить в такую погоду по улице лишь со всех сторон окружёнными своими друзьями, клиентами или рабами, дабы не случилось так, что виновником их падения и ушибов или унижения стал бы случайно враждебный или хотя бы просто посторонний для них человек, коего пострадавший трибун мог бы заподозрить в злонамеренном умысле против его неприкосновенной особы…"

Тут обхохоталась Юлька, после чего объяснила остальным суть — вот уже два с половиной столетия, как в понятие неприкосновенности священной особы плебейского трибуна входит и его право на насилие и даже самосуд в отношении всякого, кто окажет ему противодействие или сопротивление, вплоть до приказа сбросить противящегося со знаменитой Тарпейской скалы, который исполняется свитой трибуна немедленно и безо всякого суда.

— Так оно и есть, и дальше будет как раз об этом, — подтвердил я, — "… а старики припомнили случай времён их прадедов, когда суровые зимы, подобные нынешней, были не столь редки. Не стану утомлять тебя именами тогдашних консулов, самого трибуна и его невольного обидчика, которые тебе едва ли интересны, суть же там была в том, что в такую же зиму на такой же обледеневшей мостовой шедший впереди плебейского трибуна человек поскользнулся и упал трибуну под ноги, отчего тот тоже упал и не только разбил себе в кровь лоб и нос, но и угодил лицом то ли в бычью лепёшку, то ли в ослиную кучу, а виновник случившегося оказался вдобавок то ли другом, то ли клиентом одного из его политических противников и недоброжелателей." — тут Юлька сложилась от хохота пополам, но на сей раз и вся остальная наша компания от неё не отстала, так что и мне пришлось прерваться и подождать, пока они отсмеются, — "…Разъярённый как болью, так и унижением трибун усмотрел в этом умысел врага и приказал сопровождавшим его сбросить виновника с Тарпейской скалы. Спасло же бедолагу лишь то, что и сама скала обледенела не меньше, чем та злосчастная мостовая, и пытавшиеся подвести казнимого к краю скалы поскользнулись и едва не рухнули в пропасть сами. В этом было усмотрено божественное вмешательство, и трибун отменил свой приказ о бессудной казни, заменив его судебным иском, а суд оправдал обвиняемого за недоказанностью злого умысла. Обо всём этом в сенате говорилось, конечно, больше в шутку, чем всерьёз, но трибуны, когда посмеялись вместе с нами, пообещали от самоуправства, если вдруг случится подобное, воздержаться и решать дело обычным судом."

— Чего только ни придумают эти законники, млять, лишь бы не посыпать улицы песком, — заметил Володя, — Религия, что ли, не позволяет?

— Ну, и религия тоже, — хмыкнул я, — Патрон же пишет, что и на обколачивание сосулек с храмов и статуй не хватает рабских рук — кому там ещё и улицы песком сыпать?

— Чего?! Это в Риме-то, и вдруг рабов не хватает? — опешил спецназер.

— Государственных и храмовых, — уточнила историчка, — Частных, конечно, во много раз больше, но они — частная собственность, на которую государство не посягает, если не объявлено чрезвычайное положение. Городские магистраты и жрецы задействуют в служебных целях и своих частных рабов и могут привлечь своих клиентов — думаю, что они это уже сделали, и проблема с храмами и статуями, как и с общественными зданиями, наверняка уже решена. Гней Марций Не Макс пишет, что частные домусы приводятся в порядок домашними рабами их владельцев, но у владельцев инсул рабов не так много, и рук не хватает, а субботники свободных граждан как-то не в обычае. Может, они и были когда-то давно, даже почти наверняка, когда климат был холоднее, и подобное творилось почти каждую зиму, но за время тёплого климата они забылись за ненадобностью. Улицы же вообще ничьи, и за них отвечают только курульные и плебейские эдилы, у которых на все улицы рабочей силы не хватит. Как-то, наверное, решат они эту проблему, если такие зимы участятся, но пока-что аномальная зима застала их врасплох.

— А в Риме разве холоднее, чем у нас? — озадаченно спросила траевская Турия, недавно вернувшаяся из Кордубы с зимних каникул.

— Там холодные горы ближе, — подсказал ей мой наследник.

— Побережье Средней Италии находится в одной климатической зоне с нами, но — да, сказывается влияние близких Апеннин, а особенно — хоть и не настолько близких, но гораздо более холодных Альп, — подтвердил Серёга, — Кроме того, Внутреннее море хоть и смягчает климат, но не так хорошо, как многократно большее Море Мрака. Если в тёплые периоды разница невелика и незаметна, то в холодные она становится гораздо ощутимее. Хвала Нетону, оберегающему наш юго-запад Испании от чрезмерно суровых зим.

— Хвала Нетону! — хором повторила детвора.

— Кстати, Макс, я правильно поняла, что твой патрон ЗНАЕТ имена консулов и участников тех событий, а главное — их подробности? — спохватилась Юлька, когда дети, наевшись, отпросились во двор поиграть в снежки, пока снег не стаял — Просто он считает, что тебе это не интересно, и не напрягает тебя ими?

— Ну, из контекста, вроде, получается так. Хотя, подозреваю, что он и сам тоже прикололся по поводу сути, которой со мной и поделился, а запоминать несущественные мелочи — не думаю, чтобы он задавался такой целью.

— Но уточнить ведь ему там есть у кого? Есть же, наверное, прямые потомки тех людей, для которых это их семейные предания?

— Наверняка, просто ему это ни к чему. А тебе зачем?

— Ну Макс, ну это же живая история! Я, между прочим, ни об этом случае, ни о похожих, даже упоминаний ни у кого из античных авторов не встречала, и из историков никто ни на что подобное не ссылается — источников ведь сохранившихся кот наплакал, и тут вдруг такое свидетельство! Пока живы те, кто ещё помнит — надо же записывать и не мешкая! Я понимаю, что тебе неловко напрягать патрона "такими пустяками", но может, как-нибудь при случае? И это, кстати, как и все такие подробности, очень наглядно тем же детям показывает характер и особенности римского общества. Это о Греции я могу наших "коринфянок" порасспрашивать, уж они со своим коринфским образованием много чего знают, а кого я спрошу о Риме? Так что зря ты, Велия, смеёшься…

— Не зря, — вступился я за супружницу, сам едва сдерживаясь от смеха, — Всё с тобой ясно — готовь свои вопросы.

— Ты придумал подходящий повод?

— Нет, но я обойдусь и без повода. Я же только на бумаге римлянин, а на деле — грубый и бестактный испанский варвар, так что мне простительно, гы-гы!

— Это как?

— Тебе повезло. Слухай сюды: "… я не в тех годах и не в том положении, чтобы помышлять о собственном cursus honorum, но подрастает сын, для которого я хотел бы лучшего будущего. Его шансы были бы получше, будь наша семья известнее. Я думаю, что если бы мне удалось избраться на будущий год плебейским трибуном, это помогло бы. Но ведь это немалые хлопоты и немалые расходы, а дела мои далеко не блестящи, и я даже не знаю, стоит ли мне в это ввязываться…"

— Да, тут и на предвыборную кампанию потратиться придётся, и уже при самом отправлении должности тех же помощников оплачивать, и всё из своего кармана…