Союзник (ЛП)

Я стараюсь вести себя так, будто мне любопытно, и я непредвзята, чтобы она не принудила меня к действию. Но пока для неё всё выглядит так, будто я ещё размышляю, она, похоже, даёт мне время подумать.

Она тихо усмехается и похлопывает меня по руке.

— Полагаю, вам, как и всем нам, придется получать энергию при помощи физической активности, чтобы двигалась кровь.

— Физической активности, звучит ужасно, — говорю я.

— Разве вам не понравились прогулки по замку? Может, снова хотите остаться в своей комнате.

Угроза пустая, но все равно, она заставляет сжаться мой желудок. Новообретённая свобода, когда во время обхода территории и самого замка, Байла сопровождала меня, была освежающей, если не сказать больше. Хотя её все еще трудно понять. Я не уверена, добилась ли я её доверия, или у неё на всем пути выставлены охранники.

Сейчас, когда мы поднимаемся по винтовой лестнице в башни, я с лёгкостью могла бы выпрыгнуть в открытое окно и сбежать, но я делаю вид, будто даже не замечаю эти окна. Потому что если сейчас сбегу, я не получу лекарство от чумы. А я не уйду, пока не заполучу его.

— Когда мы доберемся до верха, — весело говорит она, — у меня будет для вас сюрприз.

— Сюрприз? — Я стараюсь казаться взволнованной, но это, скорее всего, еще один захватывающий вид на океан или поднос с вкусными булочками, испечёнными по приказу Грейлина специально для меня. Мне это надоело и то, что со мной так хорошо обращаются теперь, когда я охотно подчинилась желаниям моих похитителей, кажется скучным. Мне даже не хватает споров с Рашиди и оттачиванию остроумия в обсуждении вопросов королевства с Тариком.

Нет. Я не должна позволять мыслям снова возвращаться к Тарику. То, что у нас было, уже давно прошло. Мне придется поработать, чтобы снова контролировать свои чувства к нему, сейчас даже больше, чем когда-либо прежде. Мне придется встретиться с ним в последний раз, когда привезу ему лекарство. А потом я должна уйти.

Мои внутренности сжимаются, пока Байла щебечет, не обращая внимания на мое кислое настроение.

Да! — говорит она. — И честно говоря, обидно, что это вообще сюрприз, — она насмешливо смеётся. — Ваша мать должна была научить вас этому, смею сказать. Она совсем не делилась с вам образом жизни пелусиан?

Нет, не делилась. Для неё это, чаще всего, была очень щекотливая тема разговора. Когда я задавала ей вопросы о родном королевстве, она устремлял взгляд вдаль и говорила, что Пелусия — это часть ее прошлого и не стоит обсуждения. Мой наставник, Алдон коснулся темы Пелусия на своих уроках истории и культуры, но и он никогда не упоминал, что её Лекари славились своими умением или, хотя бы, что кухня короля Грейлина известна своими изысканными деликатесами. Что касается других четырёх королевств, Алдон был просто источником знаний. Я всегда предполагала, что Алдон мало знает о Пелусии, потому что, если бы знал, то, наверняка, рассказал бы больше.

Теперь мне кажется вполне возможным, что мать приказала ему не охватывать материал о Пелусии. Но почему, мне сложно сказать. Может, она не хотела, чтобы я приставала к ней с расспросами и заставляла скучать по жизни, которая осталась в прошлом. Что я, будучи любопытным ребёнком, обязательно бы сделала.

Осознав, что еще не ответила на вопрос Байлы, я говорю:

— Я уверена, мама предпочла принять новый образ жизни, а не держаться за прошлое. Она стремится быть хорошей королевой.

Байла улыбается в ответ на эти слова.

— Она всегда была прирожденным правителем, еще до того, как король Эрон выбрал её в жены. У неё был превосходный способ общаться со сверстниками, даже когда она была ребёнком.

Я легко могу в это поверить. Не могу представить, чтобы она плакала, или другие дети издевалась над ней. Тем не менее, как жена, она не задаёт тон. Она знает, когда следует отступить. Или, скорее всего, решает, когда хочет отступить — до определённого момента. Я привыкла думать, что она человек без родины. Теперь же понимаю, что она гениальна.

Гениальна и бесцеремонна.

От горечи жжет глаза. Несмотря на свою силу, она не мешала отцу избивать меня, когда я не хотела создавать. Было сложно не обижаться на неё за то, что она казалась трусихой, подчиняющейся воле моего отца. И все же. она помогла мне сбежать, хоть и скрывала все это время, что была моей сообщницей. Интересно, что будет, если отец узнает об этом последнем повороте событий? Когда он узнает, что она похитила меня, чтобы избавить от способности создавать. Он вполне может попытаться казнить ее. Нет, мама не слабый человек без родины. Она просто выбирает, когда быть смелой, а когда казаться беспомощной.

Моя мать хитрая.

Когда мы добираемся до крыши башни, Байла подаёт мне завтрак во дворике с захватывающим видом на северное море. Внизу утренний прилив медленно поднимается, покрывая водой пляж, состоящий из мелких камешков, песка и битых ракушек. Каждая новая волна стремится вперед и откатывает назад в океан. Даже ветерок, кажется, способствует нашему завтраку на свежем воздухе, охлаждая горячие яйца и вареное зерно. Я укутываюсь в плащ, защищаясь от прохладного морского бриза. Приятно находиться на улице, а еще лучше то, что мои вещи переносят из комнаты без окон в другое крыло, где у меня будет балкон и подходящая зона отдыха.

Кажется Тарик прав; у меня талант к обману.

Я вспоминаю зону отдыха дома, в моей спальне. Под домом я имею в виду Теорию. Если бы мы завтракали под палящим солнцем там, то ужасно бы вспотели, даже если бы слуги обдували нас пальмовыми ветками. Вероятно, именно поэтому большая столовая находится в середине дворца; это самая прохладная и тенистая комната, чтобы можно было спрятаться от жары. Со своим высоким сводчатым потолком, куда может подняться горячий воздух, столовая, бесспорно, самое приятное место во дворце.

Байла бросает на меня любопытный взгляд.

— Снова мечтаем?

— Я скучаю по Теории, — смущенно говорю я, делая глоток гранатового чая, который она принесла с собой к завтраку.

— Вы должны выбросить это из головы, принцесса. Подготовьте себя к тому, что король-Сокол обменяет вас на лекарство, — она говорит это вовсе не враждебно. Да ей и не нужно. Слова ранят и так, независимо от того, как произнесены.

— Я знаю, что он предпочтёт лекарство для своего народа, а не меня, — конечно, не по тем причинам, о которых может подумать Байла. — У него не будет иного выбора, кроме как принять условия короля Грейлина, — говорю я с окончательностью и покорностью судьбе, которые ещё не совсем чувствую.

— Вам не безразличен король-Сокол, верно?

Думаю, румянец говорит сам за себя. Мой явно очевиден. Да, я все еще люблю Тарика. Да, он всё ещё много значит для меня. Но однажды это изменится. Пройдёт время. Мои чувства остынут. Я уверена в этом.

Она хихикает.

— О, моя дорогая. Почему же тогда вы не сказали об этом матери? У вашей матери создалось ощущение, что вы хотите избежать замужества.

А разве она могла подумать иначе? Я никогда не показывала, что у меня есть чувства к Тарику. Я никогда не говорила ей, что осталась по собственной воле, а не потому что не смогла сбежать из Теории.

— Раньше хотела. Я имею в виду избежать замужества. У нас с Тариком были сложности. Некоторые разногласия.

— Вы так думаете?

Я усмехаюсь.

— Байла, ты закостенелая старая дева? Не веришь в счастливый брак?

Но она игнорирует мой укол.

— Если вы его действительно любите, я уверена, ваша мать поймет вас. Может она убедит Грейлина предложить лекарство от чумы в качестве свадебного подарка, а не выкупа. Конечно, после операции.

В качестве свадебного подарка. На какую свадьбу? — хочется спросить мне.

— Возможно, — говорю я вместо этого.

— Знаете, ваша мать не безрассудна. Но хватит об этом. Сегодня я обещала вам сюрприз. И сейчас я покажу его вам.

Говоря это, Байла кивает одному из слуг, которые обслуживали нас во время завтрака. Слуга ненадолго уходит, а затем возвращается с большим тазом с мыльной водой. Мы же не будем купаться на этом прохладном утреннем воздухе! Я отчаянно надеюсь, что это не какой-нибудь утренний ритуал, который проводят пелусианцы, чтобы после уличного купания заработать себе смерть.