Бесс-фракиец

Осторожно, словно зачарованный, варвар коснулся ладонью изваяния. И тут же испуганно отдернул руку. Вопреки ожиданию камень не был холодным. Казалось, он излучал вполне человеческое тепло.

Любопытство вновь победило страх, и Бесс вновь вложил свои ладони в раскрытые длани статуи. Тут же ему показалось, как будто яркая вспышка взорвалась у него перед глазами. В разуме замелькали картины и образы, овеянные ореолом древности и покрытые пылью времен. Эти фрагменты затмевали собой настоящее, становясь все четче и яснее. Фракийцу казалось, что он парит над обширными землями без конца и края. Огромные, нетронутые угодья и пастбища раскинулись с севера на юг и с запада на восток, до самого горизонта.

На севере, близ необъятного зеленого моря лесов, высился огромный белокаменный град, поражавший великолепием и красотой поднебесных башен и мощных зиккуратов. В центре града, на высоком холме, окаймленном цепью зубчатых стен, с пробитыми в них стрелковыми бойницами, вздымался ввысь странной формы замок. Никогда еще Бессу не доводилось видеть такого великолепия. Римские дворцы патрициев поблекли бы, поставь их рядом с этим дворцом. Изящные колоннады и лестницы замка, взбегавшие, казалось, в саму обитель богов, огибали здание со всех сторон. Со стенами дворца, инкрустированными прозрачными камнями и платиной, не могли соперничать даже покои богатейшего из римлян — самого цезаря.

Взгляд Бесса — и, как ему казалось, он сам — опустился на прохладные аллеи града, уставленные фонтанами в разросшихся садах.

Вдруг все резко изменилось, и варвар почувствовал, что картина ускользает от него, уступая место совсем иной. В непостижимой вышине небес неслись, словно демоны, крылатые исполины на черных крыльях. Как тайфун, они пронеслись в небе, озаренном солнцем, и, как гром среди ясного дня, ворвались в белокаменный город.

Их мощные тела, словно выточенные из единого куска черного мрамора, мелькали среди домов и аллей, выискивая, очевидно, защитников града. И те не замедлили явиться.

Точно такие же исполины, но с белоснежными крыльями, вылетели из огромного дворца и напали на захватчиков. И Бесс стал единственным свидетелем яростной баталии, разразившейся в небесах. Белокрылые существа гибли, словно мухи под тяжелыми клинками черных исполинов. Их было во много раз больше, и они выигрывали в силе. Бесс заскрежетал в бессильной злобе зубами.

Картина вновь исчезла, и варвар увидел огромные толпы рабов, умирающих на темных алтарях, залитых чем-то красным, а рядом с ними стояла черная фигура со сложенными за спиной крыльями.

Вновь образ сменился образом, и перед фракийцем предстало ревущее море, своими водами поглощавшее обширные земли. Казалось, небо и земля поменялись местами. Молнии били в почерневших небесах, выражая гнев богов.

Внезапно фракиец почувствовал, что ладони его горят нестерпимым огнем. Он раскрыл рот, но из пересохшего горла вырвался лишь полузадушенный хрип. В отчаянии Бесс дернулся в последнем усилии… и вдруг освободился.

Он лежал на алтаре у ног статуи, пытаясь унять дрожь, охватившую его тело. Взглянув на темный абрис изваяния, чудовищным кондором нависавший над ним, Бесс инстинктивно откатился в сторону, еще раз содрогнувшись от ужаса. Руки его дрожали, когда он поднимал с пола свой меч, каким-то образом оказавшийся отброшенным едва ли не на целый локоть от того места, где он стоял.

Скрип несмазанных петель заставил его нырнуть за пьедестал. Внутренне содрогаясь, фракиец приник к мрамору и затаился.

Тонкая девичья фигура, укутанная в серый балахон, пересекла зал и остановилась напротив убежища фракийца. Воздев руки в молельном жесте, девушка заговорила на птичьем языке туземцев, видимо, о чем-то прося своего бога. Из всех слов, сказанных ею, Бесс узнал только слово "Зену". Наконец, замолчав, она откинула с головы капюшон, и варвар узнал в ней Венари. Медленно туземка двинулась вокруг зала, зажигая факелы и сопровождая каждое действие странными словами на своем языке.

С каждым ее словом в зале становилось все светлее и светлее, и варвар сообразил, что вскоре она увидит его. Неясной тенью он метнулся к девушке и, прежде чем она успела закричать, зажал ей ладонью рот.

— Тише, Венари, это я, — Бесс повернул девушку к себе лицом.

— Зачем ты пришел? — испугалась она. — Чужеземцам сюда нельзя: это святилище Баал-Гора. Зену убьет тебя, если увидит здесь.

— Посмотрим, — Бесс усмехнулся. — Скажи лучше, ты не знаешь, где римляне, которых захватили сегодня?

Венари поежилась в его объятиях, словно от холода.

— Они в северной пещере. Их готовят к жертвоприношению.

— К какому еще жертвоприношению? — варвар удивился. — Кому?

— Сегодня, перед рассветом, их убьют на алтаре Бхагала в главном святилище, — девушка с опаской взглянула на фракийца. Она все еще опасалась его гнева.

— Ты знаешь, где этот алтарь? — Бесс схватил девушку за плечи. — Мне нужно туда попасть.

Венари покачала головой.

— Тебе нельзя туда: там смерть. Бог покарает тебя. И меня вместе с тобой.

— Покажи мне дорогу, Венари, — фракиец терял терпение, — и, клянусь бородой Залмокса, девочка, ты можешь идти куда захочешь.

— Ты погибнешь, — туземка почти плакала, обхватив его за руки.

Бесс зарычал от бешенства и потряс ее, как куклу.

— Дьявол тебя подери, Венари…

— Хорошо, — внезапно девушка успокоилась, — я покажу… Ты ищешь смерти, Бесс, но я не могу тебя удержать, если ты сам не желаешь этого…

Вместе с девушкой фракиец прошел к центральной двери святилища, которая вела в широкий, ярко освещенный коридор. Медленно Бесс шел за Венари, держа ладонь на рукояти меча и оглядываясь по сторонам. Девушка шла, уверенно сворачивая в известные ей ответвления, и вскоре варвар понял, что без ее помощи ему назад уже не вернуться. Но он и не желал возвращаться. Все его мысли занимали сейчас римляне и Брут. Знание того, что скоро они станут жертвенными баранами, совсем не приносило ему удовольствия. И дело было не в том, что он переживал за них. Просто они были людьми, в которых он, без сомнения, видел более родственные души. Он прекрасно знал, что они собой представляли, и чего от них можно было ждать. А вот здешние островитяне с их неведомыми богами были ему чужды и непонятны…

Наконец коридоры и повороты привели Венари и ее могучего спутника к огромной, окованной медью и железом двери, покрытой непонятными иероглифами и изразцами. Девушка остановилась и, повернувшись к Бессу, кивнула на дверь.

— Эта дверь ведет в храм Бхагала, там ты найдешь то, что ищешь. Дверью этой почти не пользуются, так что ты никого не встретишь по дороге в святилище. Я дальше с тобой идти не могу — Бхагал жесток к женщинам: он не позволяет им входить в храм, так что дальше ты пойдешь один.

Бесс взял девушку за руку.

— Спасибо, Венари, Залмокс свидетель — без тебя я бы не нашел дорогу.

— Не благодари за то, за что потом будешь проклинать, — Венари горько улыбнулась. — Когда ты умрешь, Венари будет плакать по тебе.

С этими словами она развернулась и быстро пошла прочь, словно боясь оглянуться. Фракиец посмотрел ей вслед. Буря мыслей одолевала его, но он отогнал их, целиком отдавшись желанию освободить римлян. Он навалился на массивную дверь плечом и с осторожностью охотящейся пантеры вошел в полутемную залу.

Когда дверь тихо затворилась за ним, Бесс серой тенью заскользил меж древних барельефов и высоких колонн, покрытых изразцами. Первобытное чутье варвара обострилось во фракийце. Он чувствовал древнее колдовство, пронизывающее это место, ощущал кожей странную магию, зародившуюся еще на заре времен. Мимо него мелькали необычные статуи, увенчанные оскалившимися черепами и словно ухмыляющиеся ему вдогон. Бесса передернуло. Усилием воли он отвлекся от страшных мыслей, пророчащих ему смерть, и углубился в зал.

В памяти его еще не растаяли картины, порожденные странной статуей в зале с алтарем. Своим первобытным разумом он силился понять эти видения, но тщетно. Бесс мотнул головой, прогоняя наваждения.