Страница 49 из 58
В районе Прага-восток гестапо также усиленно патрулировало деревни, железнодорожные станции находились под надзором жандармов.
…Однажды еду из Ветрушиц. Покупаю билет до Праги. Смеркается, на перроне еще довольно много людей. Откуда ни возьмись, появляются два жандарма и начинают осматривать пассажиров. Быстро исчезаю в темноте и прячусь за станционным зданием. Поезд вот-вот должен подойти. Жду и наблюдаю.
Подходит поезд. Пользуясь оживлением, вскакиваю в тамбур вагона. Прислушиваюсь к разговору. Что происходит? Что там делают «жестянщики»?[38]Кого ищут? Не парашютистов ли?
Сыпались реплики:
— Как же, поймают!
— А те их будут ждать!
В подобные разговоры люди ранее не вступали, чувствуется, на чьей стороне их симпатии. Из всего делаю единственный вывод: быть еще осторожнее.
Товарища Брзобогатого предупредили крестьяне. Он сказал мне:
— Дело плохо, следят. Подозреваю, что из имения наблюдают за нами. Уж очень часто вижу там чужого человека.
Наш домик виден как на ладони, просматривалась оттуда и вся дорога, ведущая в Здибы.
Пришлось уходить.
Предупредили и товарища Вейднера, чтобы он как можно скорее выбрался из Здиб. Гестапо пока не знало, где и у кого мы. Потому следовало быстро исчезнуть и замести следы…
В июне встретился с Вашеком Куркой. Я рассказал ему о своем тяжелом положении, почему вынужден был покинуть Здибы и Арношт Вейднер.
Снова и снова мы ломали голову над причиной арестов. Перебирали имена всех товарищей. Исходили из того, что новая система нашей работы исключает возможность того, что в лапы гестапо попадут некоторые важные планы. Внимательно разобрав деятельность каждого члена руководства, мы пришли к выводу, что много неясных, темных мест в работе Фиалы.
Вашек сказал:
— Я слежу за ним уже давно. На это меня натолкнули сами жандармы. Однажды в Лоунех они проверяли у меня документы. Когда просмотрели паспорт, один жандарм сказал: «Взгляни-ка!» Другой многозначительно хмыкнул. Это настораживало. Видно, что-то с паспортом не в порядке. А паспорт доставал мне Фиала.
— Мы должны его как следует проверить. И пока изолировать его. Возможно, лучше было бы перейти к прямой организации партизанской группы в конце июня, самое позднее — в августе.
Вашек согласился со мной и обещал создать какую-нибудь продуктовую базу и наметить место, откуда мы смогли бы развернуть партизанские действия[39].
Когда мы расставались, Курка пообещал мне организовать встречу с товарищем Трнкой.
Через несколько дней мы встретились. Я рассказал ему о своем положении и просил помочь мне. Он спросил меня, где я живу.
— Нигде.
Товарищ Трнка на время поместил меня у своей матери и пообещал что-нибудь подыскать. Ему удалось найти мне жилье у товарищей Ржаха и Черны в Розтоках. С товарищем Ржахом меня познакомила Трнкова.
В эти дни я узнал и о трагической смерти товарища Брзобогатого. По моей просьбе товарищ Трнка устроил мне встречу с Вейднером и Куркой.
Мы встретились, и они рассказали мне, что чувствуют — за ними следят. Арношт Вейднер подтвердил версию о самоубийстве Брзобогатого.
Мы вновь проанализировали обстоятельства и пришли к выводу, что с Фиалой не все в порядке. Вейднер рассказал, что должен был встретиться с ним у железнодорожной лавки, где 18-й номер трамвая поворачивает к Радлицам. Подъехав к месту встречи несколько раньше намеченного времени, он оглядел из трамвая, все ли кругом спокойно. Что-то показалось ему подозрительным, и он поехал дальше. Вернулся к железнодорожной лавке другой улицей: место встречи было окружено гестаповцами.
Мы попросили товарища Вейднера договориться с Фиалой о новой встрече, на которую он, естественно, не пойдет, но тайно понаблюдает. Договорились мы и о том, что нам следует перейти в другое место и работать в тесной связи с надежней партизанской группой. Найти такое новое место и создать партизанскую группу мы поручили товарищу Курке.
В начале июля я вновь разговаривал об этом с Вашеком. Я не скрыл от него, что считаю обстановку чрезвычайно серьезной.
— Следует прервать все связи и уйти в партизанские группы. Это вовсе не значит, что мы отступаем. Наоборот, любым способом нужно найти возможность в настоящих условиях созвать надежных, проверенных товарищей и создать новый ЦК. Нам предстоит выполнить задачи, намеченные ранее.
Вашек Курка сообщил, что он уже наладил надежную связь с Моравией и что сотрудничает с Гостиваржской, Гостивицкой и Рузыньской организациями.
— Только бы успеть все осуществить…
Спустя несколько дней после встречи с Куркой я разговаривал с товарищами из Розток. В беседе участвовал и товарищ Шварц — бывший секретарь Красных профсоюзов. Разговор меня очень взволновал. Я чувствовал что-то неладное, словно между нами пролегла тень недоверия. Я требовал от товарищей кратких и ясных пояснений. Они не могли мне их дать. Я снова подчеркнул необходимость соблюдать в данной обстановке крайнюю осторожность. Это было сейчас очень важно, так как мы могли напасть на следы предателя. Во мне окрепло подозрение, что предатель — Фиала.
Расставаясь с товарищами, я пообещал им через две-три недели вернуться в Розтоки.
Но куда податься теперь?
Я направился в долину за Богницами, где на садовом участке пустовал домик. Мне удалось переночевать в нем. Утром на садовом участке появился незнакомый мужчина с лопатой и стал копать. К счастью, он не вошел в дом. И копал в стороне. Я направился прямо к нему и спросил, не сдаст ли он жилье? Получив отрицательный ответ, я быстро ушел.
Но куда идти теперь? Поразмыслив, я решил зайти в Ветрушице под Мельником и попросить помощи у товарища Штястного. Не проговорили мы и минуты, как в квартиру Штястного ввалились представители хозяйственного контроля. И мы вынуждены были предъявить свои документы.
Стало ясно, что тучи над нами сгущаются.
Я немедленно покинул квартиру товарища Штястного и опять поехал в Прагу. Только бы скорее отыскать Арношта Вейднера, Вашека Курку.
Куда и к кому теперь идти? Был вечер, накрапывал дождь. Я не видел другой возможности, как снова направиться к Паточковой на Житную улицу, где когда-то жил по рекомендации Фиалы.
Дамская портниха Паточкова познакомила меня с полицейским комиссаром Яшеком. Из разговора с Яшеком я выяснил, что он связан с группой «Пржедвой». Он посоветовал мне не оставаться у Паточковой. Ее квартира небезопасна: к ней ходит много людей. Кроме того, у нее были неприятности из-за того, что она прятала вещи еврейской семьи. Яшек обещал подыскать мне квартиру, а пока поселил меня у себя. Он был холост и жил один. Я поселился у него на несколько дней.
Яшек организовал мне встречу с человеком, отрекомендовавшимся Фрыбой. Я встретился с ним в условленном месте. Он обещал мне при следующей встрече передать ключи от новой квартиры. Когда я вернулся в дом, Яшек рассказал мне, что за ним следил агент гестапо, с которым он повздорил, и тот проверил его документы. Приходилось покинуть и эту квартиру.
Куда же теперь? Оставалась только Паточкова. Яшек пообещал что-нибудь придумать в самое ближайшее время.
События развивались, но ни одно из них не могло меня порадовать.
18-го июля мне сообщили, что место встречи Арношта Вейднера с Фиалой оцепили агенты гестапо. У Паточковой Яшек не появлялся.
21-го июля мне обещали передать ключи от квартиры, но товарищ, который должен был их передать, не пришел. О Яшеке тоже ни слуху ни духу.
22-го июля Яшек опять не явился на условленную встречу к Паточковой.
23-е июля. Принимаю решение: немедленно уходить.
Воскресение.
Ухожу. На лестнице встречаю старую торговку церковными свечами. «Черт возьми! Какая неудача, чуть свет встретил старуху. Не вернуться ли!» — иронически подумал я, улыбнувшись в душе своему суеверию.
38
Жандармы. — Прим. перев.
39
После войны я познакомился с товарищем Шпанеком из Гостиваржа, который подтвердил, что Курка делал соответствующие приготовления для перехода к партизанской борьбе. Беседа с тов. Шпанеком прояснила мне некоторые подробности последних дней деятельности товарища Курки. — Прим. авт.