Страница 26 из 58
Партия встала на защиту интересов населения. Она развернула среди людей широкую пропаганду и призывала: «Не покидайте ни при каких обстоятельствах обжитые места! В случае, если на вас будут оказывать давление, уничтожайте и сжигайте свою собственность! Не оставляйте ее немцам. Уничтожайте урожай, режьте скот! Бастуйте, уничтожайте промышленные предприятия! Нарушайте движение транспорта на шоссейных и железных дорогах. Уничтожайте все, что может способствовать продолжению войны».
В течение одной ночи листовки забросили в населенные пункты нескольких районов, над которыми нависла угроза выселения.
Эти призывы нашли широкий отклик. Люди отказывались выполнять земледельческие работы. Загорались стога соломы, урожай на полях. Появились боевые надписи.
Активное сопротивление принесло свои плоды. Оккупанты вынуждены были временно отказаться от своих намерений, прибегнуть к маневру…
Молак рассказал и о последних событиях: об арестах в Писецком районе и на складе пражской «Вчелы».
— Я глубоко убежден, — сказал он, — что это произошло из-за нарушения правил конспирации. Руководство уже разослало организациям директивы с указанием, как следует вести себя членам партии с незнакомыми людьми. Любую встречу необходимо обеспечить паролем, при нелегальных встречах ни в коем случае нельзя называть подлинные имена. Нельзя никого посвящать в партийное задание, кроме тех, кого оно касается. Эти принципы должны неукоснительно выполняться всеми членами партии, так как нет ничего опаснее в их работе, как благодушие. Необходимо также строго контролировать выполнение порученных заданий.
Один случай настораживал нас. К железнодорожникам Курту и Эймеру пришел какой-то человек и просил их помочь ему связаться с партийным руководством. Человек этот заявил, что он из Брно. Он произвел хорошее впечатление, однако товарищей удивляло: почему он обратился к ним. Гость ответил, что ему рекомендовали связаться с ними их коллеги, железнодорожники, и назвал нескольких.
Товарищи решили действовать согласно правилам конспирации и не сказали ему ничего определенного, лишь пообещали попытаться что-нибудь сделать. Пусть, мол, через какое-то время он снова наведается к ним.
О своем госте они немедленно сообщили руководству.
Товарищ Молак одобрил их действия и дал свое согласие на предстоящую встречу, оговорив только, что идти на нее ни в коем случае одному нельзя, необходимо обязательно вдвоем. В назначенный день на встречу пошли Молак и Фиала, выполнявший обязанности инструктора по Моравии. Были приняты соответствующие меры предосторожности.
Из Брно прибыли три представителя. Товарищ Молак поначалу говорил с ними об общей обстановке. Упомянул о том, что с Брно и Моравией вообще нет связи и что очень важно ее восстановить. В беседе не возникало никаких разногласий, но Молак не мог избавиться от ощущения, что что-то его настораживает. Он высказал опасение, что железнодорожники и Фиала попались на удочку гестапо. Мы вновь проанализировали все детали и решили послать Тонду и Фиалу в Брно разведать обстановку. Если она окажется благоприятной, Тонда должен был остаться в Брно в качестве инструктора по Моравии[21].
Из рассказа товарища Молака я понял, что коммунисты проделали огромную работу. Конечно, задачи, поставленные перед нами московским руководством[22], имели такое значение, что я счел необходимым вновь и более подробно обсудить целый ряд вопросов с товарищем Молаком.
Следовало посоветоваться по всем проблемам и на заседании Центрального Комитета. Уезжая из Бероуна, я пообещал Й. Молаку вскоре снова быть здесь.
Итак, можно было послать в Москву первое сообщение. Через Остраву и Польшу я информировал товарищей из Заграничного бюро ЦК в Москве о том, что члены II подпольного руководства товарищ Зика, братья Сынеки и другие казнены. Организован и действует новый Центральный Комитет, возглавляемый товарищем Молаком. Как мне стало позже известно, Москва получила мое сообщение.
Возвратясь в Прагу, я до поздней ночи проговорил с товарищем Шнейдером. В то время я все еще жил у него. Прежде всего меня интересовало, что за это время произошло в Праге, но ни о каких новых событиях Шнейдер не знал. Я в общих чертах обрисовал ему обстановку в Бероуне. Узнав, что руководство партии существует и действует, Шнейдер очень обрадовался. Я всецело доверял ему, и поэтому спросил, знает ли он Йозефа Молака. Шнейдер ответил утвердительно, добавив, что на него можно положиться полностью.
На следующий день я немедленно связался с челаковицкими товарищами. Нужно было обо всем их информировать и наметить с ними дальнейший план действий. Наша встреча состоялась очень скоро. Познакомили челаковицких товарищей с теми вопросами, которые мы обсудили с товарищем Молаком, и теми выводами, которые мы сделали. Думалось ничто не мешает тому, чтобы подключить в ближайшее время нашу сеть к Центральному Комитету. Естественно, нам надо быть очень осторожными и строго соблюдать правила конспирации.
В развернувшемся обсуждении мы взвешивали каждый аргумент, каждое предложение о том, что делать дальше. Стоявшие перед нами задачи требовали концентрации сил. Никакое движение, в том числе и наше, не может быть гарантировано от проникновения в него провокаторов, поэтому следовало строго придерживаться правил конспирации. Сам я уже несколько раз убеждался, что конспирация — самое слабое место в подпольной работе партии.
СНОВА В БЕРОУНЕ
Вопреки ожиданию, вести из Бероуна пришли очень быстро. Товарищи давали знать, что помещение подготовлено, и просили приехать. Я сообщил челаковцам, что уезжаю, и передал инструкции, которые предусматривали, что они будут осуществлять дальнейшие действия по собственной инициативе. Новые мероприятия намечалось обсудить совместно с ЦК и провести в жизнь только после принятия решений на предстоящем пленуме.
Не прошло и недели, как я снова оказался в Бероуне. Товарищи помогли мне и предоставили возможность обстоятельно обсудить с Й. Молаком все проблемы в относительно безопасной обстановке, а также поговорить и с некоторыми другими бероунскими товарищами. Из бесед с ними я сумел нарисовать себе довольно полную картину размаха бероунского движения. Встреча принесла двойную пользу. Во-первых, опыт товарищей, почерпнутый ими в борьбе с гестапо, представлял для меня определенную ценность. Я смог быстрее и лучше сориентироваться в современной обстановке. Во-вторых, я познакомился с размахом бероунского движения, что было очень важно для будущих активных действий, которые мы намеревались развернуть.
Ставшие мне известными факты были весьма обнадеживающими. Расскажу о них в хронологическом порядке.
Осенью 1938 года партийная организация Бероунского района перешла в подполье и продолжала работать. Коммунисты разъясняли суть происходивших событий, распространяли партийную нелегальную литературу, впервые организовывали саботажи и диверсии против фашистов.
К концу 1940 года в результате массовых арестов деятельность коммунистов была на какое-то время существенно парализована. В первый момент могло показаться, что организация разгромлена. Однако бероунские коммунисты и сотрудничавшие с ними антифашисты не сдались. Товарищам Фукаловой, Выдровой, Никодемовой и другим удалось в то время организовать несколько акций в помощь семьям арестованных. В основном речь шла о снабжении их деньгами и одеждой.
В то же время инструкторы II подпольного ЦК прилагали все усилия к тому, чтобы возобновить деятельность партии в Бероунском районе. Успешно проведенные акции солидарности создали для этого благоприятные условия. Товарищ Молак, инструктор Центрального Комитета, работавший в то время кладовщиком «Вчелы» в Душниках[23], после нескольких неудачных попыток наладил связь с товарищем Выдрой. Ранее было договорено, что Молак будет стараться как можно дольше оставаться на легальном положении. Учитывая, с какими большими трудностями сталкиваются коммунисты в подполье, ЦК рекомендовал переходить на нелегальное положение только в случае серьезной опасности. Человек, проживавший легально, мог быть полезнее. По решению ЦК во вновь создаваемую организацию был послан инструктором товарищ Жижка, перешедший к тому времени в подполье; к нему присоединились товарищи Коштялек и Франтишек Новотный из Здиц. Эти товарищи составили ядро нового руководства партии Бероунского района. В качестве связной была вскоре привлечена товарищ Никодемова, зарекомендовавшая себя еще в акциях солидарности. Позднее — в 1943 году — ее приняли в партию.
21
Вскоре они оба вернулись и сообщили, что люди, с которыми им предстояло наладить связь, арестованы. «Только благодаря ловкости Фиалы дело не дошло и до нашего ареста», — утверждал А. Воградник. На основе этого сообщения было решено Курта и Эймера немедленно перевести в подполье. Курт сразу же выполнил предписание и тем самым избежал ареста. Фиала получил приказ прервать все связи с Брно; его назначили инструктором сектора Прага-запад. Воградник остался в Праге. — Прим. авт.
22
Имеется в виду Заграничное бюро ЦК КПЧ в Москве. — Прим. перев.
23
Ныне Рудна под Бероуном. — Прим. авт.