Моей надежды серебро

Амимара вежливо кивнула мне, дождалась знака от Цап Британа и села за стол напротив магистра.

– Вкратце, – заговорил Крах, – амистрессе Мяк Шарен нужно покинуть своих подопечных и, возможно, надолго. Первое – мы не можем оставить их без охраны на это время. И второе – они не должны догадываться, что Хранитель их покинула. Я просил бы тебя, магистр, применить на этих прекрасных амимарах заклинание Обмена. Но, поскольку его действие возможно, только если обе стороны согласны – я так же желал бы получить их согласие!

Сталь зазвучала в его словах. Круглые глаза цвета старого коньяка широко раскрылись. Этим голосу и взгляду невозможно было не подчиниться!

– Я согласна, – быстро сказала я. – Лишь бы Ирэн не страдала!

Мяк Сайам с симпатией взглянула на меня.

– Надеюсь, ты расскажешь мне о привычках хозяев и о твоем поведении в их доме, – произнесла она. – Не хотелось бы прослыть кошкой, у которой в голове тараканы! В общем, я тоже согласна.

Я благодарно улыбнулась ей. Похоже, мы поладим!

– Вот и славно! – мурлыкнул Крах. – Магистр, как скоро вы сможете произвести Обмен?

– Да прямо сейчас, – тот потер ладони, – но при условии, что узнаю и другие подробности дела!

– Боюсь, – пробормотал Цап Британ, – о них придется узнать даже Властителю!

– Гм! – только и сказал магистр.

Поднявшись, поманил нас с Бесс за собой:

– Встаньте рядом. Больно не будет, но может немного мутить. Головокружение и тошнота обычно проходят в течении пяти-десяти минут после применения заклинания. Вы готовы?

Мы синхронно кивнули.

Магистр Боран не произносил заклинание вслух, просто мысленно представлял его, причем не отдельными словами, а целиком. Так, во всяком случае, мне когда-то объяснял Ригтон природу магического мастерства. Самостоятельно делать подобное мой друг пока не умел.

Я обратила внимание на ауру Борана. Пожалуй, по силе яркости она не уступала виденной в пещере на Кроттоне! Из центра его ладоней вылетели два туманных облака и окутали нас с Бесс. Будто сотни иголочек вонзились под кожу – это было скорее неприятно, чем больно, но я облегченно вздохнула, когда все закончилось, и сразу посмотрела на Мяк Сайам. В ней ничегошеньки не изменилось: та же креативная прическа, на которую я вряд ли когда-нибудь отважусь, та же гладкая кожа теплого оттенка и яркие голубые глаза.

Она ошарашенно разглядывала меня.

Боран улыбнулся.

– Подойдите к зеркалу, прекрасные амимары, – посоветовал он. – Вы забыли, что наведенные чары на ваше зрение не действуют!

Мы шагнули к необъятных размеров комоду, увенчанному зеркалом в резной раме.

Первым делом я взглянула на отражение Бесс.

Странное ощущение, будто смотришь на кого-то знакомого… Отраженная амимара была среднего роста, с соблазнительно очерченной фигурой. Пшеничные волосы тяжелыми, неровно стрижеными прядями падали на ее спину и плечи. Миндалевидные глаза с золотыми радужками смотрели чуть насмешливо, и это выражение подчеркивал лукавый изгиб алых губ. Высокий, украшенный кружевами ворот кипельно белой рубашки, расстегнутый пуговички на четыре, открывал чуть больше, чем следовало, в том числе лежащий в ямочке между ключицами медальон в виде серебряного сердца с каплей янтаря в середине. Бархатный оранжевый камзол с самым простым рисунком – птички, мышки, рыбки – облегал фигуру, выгодно подчеркивая достоинства. Обтягивающие черные лосины были заправлены в высокие сапоги из мягкой кожи. Амимара была цаповски хороша! Невольно вспомнила анекдот: «Сегодня утром, пока красилась, пять раз падала в обморок от своей красоты!»

А затем я нерешительно помахала рукой самой себе. Мне было проще поверить в ту, с лукавой улыбкой, чем в эту – высокую, на пол головы выше меня настоящей, обладающую какой-то дикой, вкрадчивой грацией и обалденно длинными ногами.

Бесс с изумлением ощупывала короткий ежик своих волос, а в зеркале сквозь ее пальцы текло расплавленное золото моих прядей.

– Здорово! – воскликнула она. – Когтехват, как здорово! Жаль, на амимаров-мужчин эти чары не действуют – можно было бы так повеселиться!

– У тебя полно магов, людей, эльфов и тому подобных претендентов на роль шутов, – буркнула я и отвернулась от отражений.

На душе почему-то стало грустно, более того – погано. Так вот оно что значит, оказывается – потерять себя!

– Эй, – тихонько позвала Мяк Сайам. – Не грусти, амистресса! Ты же Хищник из Хищников – золотая Шарен из рода Шарен. И я рада, что познакомилась с тобой!

Я благодарно улыбнулась. Надо будет узнать девиз ее рода и при случае ответить подобающим образом.

– Итак, – продолжил Цап Британ, когда мы вернулись к столу. – У вас, амимары, есть время до рассвета, чтобы обменяться опытом пребывания Хранителя в семье. После этого Мяк Сайам отправляется к ним, а тебя, амистресса, я жду у себя!

На пороге неслышно возник Серыйгад. Жестом пригласил нас с Бесс за собой.

В соседней комнате был накрыт стол. Секретарь сдернул салфетку с еще дымящегося пирога с рыбой, положенного на деревянный круг и нарезанного ломтями, разлил молоко из глиняного крутобокого кувшина по пузатым кружкам и молча удалился. Из всего действа я сделала для себя два вывода – во-первых, Крах не был избалован в еде, но поесть любил, и, во-вторых, мне никак не удавалось понять отношение к Люксору. Тот мне одновременно и нравился, и вызывал отторжение.

Холодности в общении, которая возникает между двумя незнакомками, мы с Бесс лишились еще у Цап Британа. Поэтому, более не стесняясь, приступили к еде. Я рассказывала ей о привычках хозяев, режиме и собственных традициях, и шалостях, которые должны были предотвратить подозрения с их стороны.

В довершение разговора Люксор Серыйгад по указанию Цап Британа выдал Мяк Сайам новую, ни разу не использованную Тень высшей категории, сработанную в спешном порядке в форме моего медальона – дополнительная мера предосторожности на случай, если неизвестному злоумышленнику все же удалось ранее считать ауру старой Тени.

Ночь подходила к концу.

– Ты береги их! – попросила я Бесс.

А она в ту же минуту произнесла:

– Я буду их беречь!

Мы изумленно посмотрели друг на друга и распрощались. Лунный луч ждал голубоглазую амимару на Лазуритовой террасе, а я отправилась обратно к Облаку, от сытости еле переставляя лапы. То есть ноги.

К моему удивлению, Боран так никуда и не ушел. Они с Цап Британом затеяли партию в нарды. Оба сосредоточенно глядели на доску.

– Мне очень не нравится исходящая из Кроттона угроза! – заметил Облако, сделав знак присесть, но не отводя немигающего взгляда от игрового поля. – После смерти короля страну раздирают противоречия враждующих кланов. Снагераль Второй, полную Луну его праху, держал глав кланов в стальном кулаке или, как люди говорят, в ежовых рукавицах. Нынешний Правитель Лигос, публично названный королем перед смертью Хранителем трона – дроу без роду и племени. Думаю, Снагераль сделал это специально, чтобы предотвратить гражданскую войну, которая случилась бы, укажи он на любого претендента одного из правящих кланов. Лигос – хороший стратег и прекрасный дипломат – положение безродного обязывает выкручиваться. Именно поэтому он еще жив, а в стране до сих пор не полыхает война. Но долго так продолжаться не может. Трон должен быть с королем, а не без него!

– Охранные амулеты потому так и называются, что охраняют нечто ценное, – задумчиво произнес Боран. – Например, реликвии. Известно ли тебе о реликвиях Сумеречного королевства – кроме Сердца Короля, естественно, – которые потребовалось спрятать? Если мы узнаем, какова истинная цель поиска Теней – то поймем и остальное!

Я навострила уши. Что еще за Сердце Короля? Но, к сожалению, продолжения этой темы не последовало.

– Не припомню я таких реликвий, – проворчал Крах, делая ход в игре. – Поэтому завтра же наведаюсь в Геральдическую палату, Центральный архив и Казначейство Семимирья. Больше на ум мне не приходит ничего… разве только…