История одной Молнии

— Силой мысли вы посылаете приказы, импульсы в неработающие мышцы. Вы заставляете, пытаетесь докричаться до своих ног. Если вам хватит голоса, они вас услышат. — Объясняла Джесси.

И Роззи старалась, не прекращая работать ни на секунду. Наверно она выматывала своих тренеров больше, чем сама уставала после тренировок. Ночи тоже были мучительны: у гонщицы болело все, кроме ног. И это ее злило, нет страшно бесило. Она буквально вытаскивала себя из кровати и ползла по комнате с помощью рук, превозмогая боль. Сэм конечно же сразу просыпался, несколько раз пытался взять девушку на руки и отнести в спальню, но Роззи не давала, лишь просила помочь подняться. Тогда Сэм аккуратно брал любимую на руки, потом так же осторожно ставил ногами на пол, и обхватывал за талию. Так Роззи могла хоть немного побыть в обычном состоянии. В тренажерном зале для этого у Ника и Оуэна были и ходунки и ремень, но Роззи не могла так даже простоять несколько секунд, не говоря уже про шаги. Терпя очередную неудачу на тренировках, девушка, ставшая молодой женщиной, обретала тепло и защиту в объятиях любимого человека. А еще силы продолжать заниматься дальше. Так прошло две недели. Постепенно ноги начали потихоньку оживать, подчиняться силе мысли гонщицы. А боль утихала. Круз в перерывах украдкой наблюдала за тренировками Роззи. Но гонщица, сломленная снаружи и подавленная внутри все еще качалась, как над пропастью. Эмоции, настоящие, она сдерживала так упорно, что если б ее эмоции были собаками, женщина бы стерла себе все руки в кровь, пытаясь удержать их поводки. Одно не верное движение и… Однажды, чтобы немного размяться, Круз с Роззи решили прогуляться до технического цеха и поговорить.

— Вы меня впечатлили и поразили. — Призналась испанка, наблюдая, с каким упорством Маккуин передвигается с помощью ходунков. Руки гонщицы все еще тряслись, но острой, до крика, боли женщина больше не чувствовала.

— Это оказалось сложнее, чем я думала, но, кажется, у меня получается. Как дела с моей боевой подругой?

— Она прекрасна, мисс Маккуин! И даже состояние после аварии не умоляет ее достоинств. Видно, что за ее «здоровьем» тщательно следили.

— Конечно. — Розель грустно вздохнула. — Она была последним подарком отца на мой шестнадцатый день рождения. Я буквально пылинки с нее сдувала, берегла и заботилась как о запчастях, так и внешнем виде. Вместе мы прошли, как говорится огонь и воду. Ну, огонь точно.

Круз обогнала гонщицу и встала у нее на пути.

— Ваш отец поощрял вашу страсть к скорости?

— Не просто поощрял. Он учил меня водить, показал, что такое гонки. В 11 лет я впервые побывала на настоящем треке. И с того момента гонять по треку с сумасшедшей скоростью стало моей мечтой… А почему ты спросила?

Круз отступила, пропуская Роззи вперед, и только потом призналась:

— Я… смотрела по телевизору, как вы несетесь к победе со скоростью молнии и думала: «Какая она бесстрашная! Эх, вот бы мне так…»

Маккуин посмотрела на юную испанку и спросила:

— Так ты мечтаешь участвовать в гонках? Не отнекивайся, я вижу. Так в чем проблема? Ты хорошо знаешь нынешнее поколение, знаешь все новые технологии, ездишь на гоночной машине…

Круз покраснела.

— Боюсь я, мисс Маккуин… Очень боюсь…

— Чего? Скорости?

— Жажды скорости… Она так давно мучает меня… Когда смотрю гонки, жажда немного утоляется. Я представляю себя там, по ту сторону экрана, среди других гонщиков. Но стоит увидеть обратную сторону скорости… Аварии, взрывы, смерть… Меня сковывает страх.

Роззи взяла девушку за руку и понимающе сжала.

— Ты не уверена в себе. Я понимаю. Мне тоже было страшно, когда я начала тренироваться для гонок. Но знаешь, что мне помогло преодолеть страх? Я чувствовала, что папа рядом со мной, шепчет мне: «Роззи, дочка, я с тобой. У моей девочки все получится…» То же самое мне говорил и мой наставник…

— Стремительный Хадсон Хорнет? Он был легендарным гонщиком.

— Да… Ой! — Маккуин почувствовала, как боль прострелила ей позвоночник и прошла в ноги.

— Мисс Маккуин, что случилось? — забеспокоилась Круз. — Вам больно?

— Ничего, просто… На мгновение я вновь почувствовала ноги. Но может это лишь воображение…

— Давайте лучше вернемся. Вам нельзя переутомляться. А машину посмотрим в другой раз.

— Нет, Круз, все хорошо. Я хочу посмотреть, что вы успели сделать.

Роззи села в кресло и уверенно покатила в сторону технического цеха. Но улыбка с ее лица сошла моментально, едва она увидела, как группа механиков подняла ее машину, всю помятую, а над ее кузовом включилась пила, готовая своими лезвиями разрезать…

— СТОЯТЬ!

Это получилось так громко и пронзительно, что все в цехе замерли. Даже машины отключили.

— Мисс Маккуин, — за гонщицей семенила Круз, — прошу… Вам нельзя нервничать.

— Замолчи, Круз! — рявкнула на нее Маккуин и повернулась к механикам. — А вы… Немедленно поставили мою машину на пол! Никто… — Розель пронзила такая злость и боль, что она оперлась руками на подлокотники кресла и привстала. — Запомните: никто не смеет пилить, разбирать мою машину! Хоть одну гайку у нее открутите, УБЬЮ!

— Мисс Маккуин, прошу, это для вашего же блага. Ваша машина много лет вам служила, но для предстоящей гонки вам нужна новая, высокотехнологичная… Никто не собирался вашу машину пилить, просто мы отремонтируем ее и выставим как экспонат в музее.

Это заявление взбесило гонщицу еще сильнее. Она почти почернела на лицо, глаза ее пускали молнии. Она поднялась таки с кресла, сделала один неуклюжий шак к машине, потом другой и все это время говорила:

— Не смейте! Не для того мы с ней прошли столько трасс, выиграли только гонок, чтобы моя подруга пылилась в музее, как дорогой экспонат! Вы же ничего не знаете, не понимаете! Она, — Маккуин почти упала на кузов машине, чтобы удержаться хоть немного, но ноги плохо слушались, — она была последним подарком моего отца! Он подарил мне ее на мой шестнадцатый день рождения. А через неделю его хватил инфаркт!!

Роззи тяжело дышала, ее голос эхом разносился по центру.

— Папа не отошел от потери мамы, не увидел того, как я буду гонять по треку… Делайте что хотите, но не смейте разбирать ее!

— Но, Мисс Маккуин…

— Я все сказала, Круз!

— Молния!!! Молния, мы любим тебя!

Гонщица слышала эти крики, чувствовала запах бензина и нагретых шин и понимала, что счастлива… Руки на руле, ее боевая подруга уверенно несется по треку. Обходит одного, другого…

Торжественный прием перед гонками… Все сливки общества собрались посмотреть на это событие. И она: по прежнему молода и прекрасна… Она чувствует упоительное наслаждение, когда входит в зал и ловит восхищенные взгляды. Ноги уверенно и легко, обутые в красивые туфли на каблуке, ступают по полу, а платье с открытой спиной тянется шлейфом. В этой наступившей тишине слышно, как он шелестит. Она смотрит на своих знакомых и друзей: Боб Катлос, Даррел Картри… Гонщики: Найджел Газли, Джефф Горветт, Дейл Эрнхардт-младший, Руби Оукс и еще и еще… Она всех знает в лицо, а вот ее никто не узнает. Точнее не догадывается, потому что она хорошо замаскировалась. Ей целуют руку, говорят комплименты, предлагают шампанское, увлекают светской беседой, но она высматривает лишь его… Красивого и уверенного в себе, новую звезду мира автоспорта… Она ждет, ждет момента, чтобы сбросить маску и посмотреть, с торжеством в глазах и сердце на то, как меняется лицо Джексона Шторма…

— Увидимся на треке, мальчик…

Роззи проснулась от резкого толчка. Слово ее кто-то пытался добудиться. Гонщица скинула одеяло, но в комнате никого не было кроме нее. Сон хоть и был приятным, но женщину трясло, как после кошмара. В горле пересохло. Как во сне Маккуин вышла из комнаты и побрела на кухню. Там горел свет. Сэм стоял с бокалом виски в руках и смотрел в окно. На шум он обернулся и выронил стакан.

— Роззи! Искра!

— Ну что? — промычала спросонья гонщица, морщась от громкого звука. — Зачем же так орать?