Страница 37 из 38
На смену фарисеям пришли «ученые»
Сегодня сыны лукавого уже называются не «книжниками» и «законниками». Они себя горделиво именуют «учеными», «профессорами», «академиками». Те, первые, ранние, себя дискредитировали, «засветили». На смену им пришли вторые. Это уже эпоха Нового времени. Представители современной науки (за весьма редкими исключениями) являются такими же «сынами лукавого», как и «интеллектуальные вожди» ветхозаветного еврейского народа. Но они также исправно и упорно сеют в мире лукавые слова, которые облекают в форму «теорий», «учений», «концепций» и «гипотез».
Мы часто вспоминаем такой феномен позднего Средневековья, как Ренессанс, или Возрождение. Имеется в виду, по сути, возрождение античной, языческой культуры. Но примерно в это же время началось также возрождение науки, которая существовала в античном, языческом мире. Современный еврейский историк Макс Даймонт (1912–1992) напоминает об этом: «Западная философия и наука, погибшие с греками и римлянами во II веке Р. Х., возродились в XVI–XVII веках. Философская и научная тьма протяженностью в пятнадцать веков лежит между Эпиктетом и Марком Аврелием, с одной стороны, и Бэконом, Декартом, Лейбницем, Коперником, Кеплером, Галилеем и Ньютоном – с другой. Что-то должно было вызвать это возрождение, но что же? Может быть, каббалистические метафизические рассуждения таких еврейских и христианских ученых, как Луллий, ибн Латиф, Пико делла Мирандола, Рейхлин (1300–1600), и работы таких еврейских ученых, как Бонфис, бар Хия, Леви бен Гершом (1200–1500), заложили интеллектуальный фундамент возрождения философии и научной методологии в Западной Европе XVII века?
Здесь мы снова видим одно из любопытных исторических совпадений. Взрыв христианской философской и научной активности не произошел между 1100 и 1500 годами и не совершился в Восточной Европе. Он имел место именно в XVII веке и именно в Западной Европе, где вот уже 400 лет действовали еврейские каббалисты и ученые. Нет сомнения, что Коперник, Бэкон, Кеплер, Галилей, Декарт, Ньютон, Лейбниц и другие были знакомы с каббалистическим мышлением и научными работами евреев. В XVII веке все эти работы в переводе на латынь можно было получить в университетских библиотеках»[152].
Примечательные рассуждения. Оказывается, 15-вековая история христианства квалифицируется этим автором как «философская и научная тьма», что, конечно же, не соответствует действительности. Были и философия, и наука, но они отдавали приоритет христианскому мировоззрению (прежде всего, богословию). А вот в тезисе, согласно которому еврейская каббала дала толчок «возрождению» языческой философии и науки, значительная доля истины имеется. Но о еврейской каббале и ее влиянии на европейскую философию, науку и культуру у нас будет особый разговор.
Выше я уже говорил о лженауке. Но сегодня, вероятно, уже пропорция между наукой и лженаукой составляет 1:100. Всё больший удельный вес в продукции науки занимает всякий «мусор». Сегодня наука даже не утруждает себя созданием «теорий» и «учений». Перешли на производство примитивного продукта под названием «гипотеза» (не требуется кропотливой работы по доказательству). Наука превратилась в генератор, производящий информационный шум. Лукавым словом можно и нужно назвать такие слова, которые ничего не означают. Их назначение – заглушать Слово Божие.
Ученые Фаусты
В профессиональной корпорации, украшенной вывеской «Наука», собраны сыны лукавого. Прочие оттуда нещадно изгоняются. Часть сынов лукавого используются дьяволом «втемную». То есть они даже не подозревают, кому они в конечном счете служат. Наиболее «избранные» служат осознанно и сознательно. В этой связи обычно приводят пример из поэтической драмы Гёте «Фауст». Ученый по имени Фауст, усердно трудясь на ниве науки, пришел к весьма неутешительному выводу об ограниченности своих знаний: «Я богословьем овладел, над философией корпел, юриспруденцию долбил и медицину изучил. Однако я при этом всем был и остался дураком» – так начинает он свой первый монолог. Стремясь постигнуть тайны мироздания, Фауст заключает договор с дьяволом по имени Мефистофель, который обещал ученому содействие в этом. Вчитываясь в поэму, понимаешь, что Фаустом двигало не столько желание познания истины, сколько страсть славы и признания. Фауст тем самым стал слугой и сыном лукавого. Правда, концовка произведения более чем странная: герой умирает, но в последнюю минуту Ангелы уносят душу Фауста прямо перед носом дьявола. Сделки с дьяволом, как учит христианство и Церковь, всегда кончаются плачевно для человека. Вероятно, такой сюжет произведения в немалой степени вытекает из мировоззрения его автора – Иоганна Вольфганга фон Гёте (1749–1832) был масоном[153], т. е. сам заключил сделку с дьяволом, сам был слугой и сыном лукавого.
Впрочем, и многие другие «великие мыслители» и «интеллектуалы», которые раскручивались и продолжают раскручиваться в мире, также заключали сделки с дьяволом. Не всё ясно и с источником теории происхождения человека из обезьяны Чарльза Дарвина. В своей книге «Лжепророки последних времен…» я пытаюсь восстановить историю создания работы «О происхождении видов…». Скорее всего, основные положения указанной книги были сформулированы еще дедом Чарльза, которого звали Эразм. А идеи Эразма далее продвигал его сын (т. е. отец Чарльза) по имени Роберт. И Эразм, и Роберт Дарвины были достаточно известными и влиятельными масонами. Книга «О происхождении видов…» была социальным заказом английских масонов, а для отвода глаз автором ее был назван Чарльз. Тот на первых порах не очень понимал теорию эволюции и не очень верил в написанное в книге, на обложке которой красовалось его имя. Это уже позднее, под влиянием неожиданно обвалившейся на него мировой славы, он стал верить в свою «гениальность». Принадлежность самого Чарльза к масонству – под вопросом. Но замечено, что, если в первой половине жизни Чарльз был достаточно усердным прихожанином церкви (протестантской), то во второй половине жизни он стал эволюционировать в сторону агностицизма, затем атеизма и даже богоборчества[154].
Об атеизме, богоборчестве и даже сатанизме Карла Маркса уже написано и сказано более чем достаточно. Ограничусь лишь одним признанием «классика»: «В политике ради известной цели можно заключить союз даже с самим чертом – нужно только быть уверенным, что ты проведешь черта, а не черт тебя». Видимо, эти слова были сказаны под влиянием Мефистофеля Гёте. Маркс действительно поверил, что дьявола можно обмануть и обыграть.
Наука вместо Бога
Наука стала выше всего на свете, даже выше Бога, религии, счастья. Об этом безумии человека Нового времени очень едко и точно пишет Ф. М. Достоевский в своем рассказе «Сон смешного человека», который можно отнести к жанру философской фантастики. Главный герой рассказа во сне наблюдает эволюцию (правильнее сказать: регресс) человечества. Когда-то счастливые и безгрешные, люди заразились вирусом лжи, после чего началась их стремительная деградация. Достоевский пишет: «Они познали скорбь и полюбили скорбь, они жаждали мучений и говорили, что истина достигается лишь мучением. Тогда у них появилась наука».
И чуть ниже писатель продолжает: «Они чуть-чуть лишь помнили о том, что потеряли, и даже не хотели верить, что были когда-то невинны и счастливы… Однако ж, если бы кто вдруг спросил их: хотят ли они возвратиться к тому счастью? – то они наверняка отказались бы. Они отвечали мне: пусть мы лживы, злы и несправедливы – мы знаем об этом и плачем об этом, и мучим, истязаем себя за это. Но у нас есть наука, и чрез нее мы вновь отыщем истину, но примем ее уже сознательно, ибо знание выше чувства, сознание жизни – выше жизни. Наука даст нам премудрость, премудрость откроет законы, а знание законов счастья – выше самого счастья».
152
Даймонт М. Евреи, Бог и история. – М.,1994 // Глава «Каббала и Кинанхора» (https://history. wikireading.ru/90922).
153
Был посвящен в масонство в 1780 году в веймарской ложе «Амалия», в 1782 году был возведен в степень мастера. Написал множество стихотворений и масонских гимнов. Один из членов ложи, Отто Каспари, писал, что и в старости Гёте «оставался интеллектуальным центром ложи “Амалия”».
154
Катасонов В. Лжепророки последних времен. Дарвинизм и наука как религия. – М.: Кислород, 2017, сс. 76–82.