Страница 7 из 47
Сын ли ты, дочь ли ты?
Мне не ответят небеса.
Докричаться до небес не хватит голоса.»
Пела Тайни о своем малыше… обрывками, подавляя припадки очередной истерики. Но наконец, она выплакала все глаза и в них стало сухо, как в пустынях Дорна. Иногда она просто пела о боли, что разрывала ее на части… А однажды все в пирамиде услышали, как она кричит песню, зовет в ней свою мать.
«Мама, я опять вернулась
К своему городу на побережье
Мама, я забыла гордость,
Но я узнала, что такое нежность!
Мама, я так одинока,
А вокруг меня люди, люди
Мама, у меня сердце не бьется…
Мама… что со мною будет…?»
Для Тириона это стало последней каплей. Он больше не в силах был выносить этот затянувшийся траур. Рано утром, после того, как слуги вышли из покоев Тайни с очередным не тронутым подносом еды, Ланнистер проскользнул в комнату. Он был здесь впервые. Комната была простой, без изысков: простая кровать, шкаф, столик у кровати, небольшой стол посреди комнаты, от ветра шуршали шелковые шторы. У входа на каменный балкон, вся покрытая черным одеянием, сидела Тайни. Тирион подошел к девушке и встал напротив. Тайни никак не отреагировала на его приход. Бес не знал, как вытащит Тайни из этой скорлупы, но должен попытаться хоть как-то ей помочь. Он ничем не мог помочь Сансе, чтобы избавить ее от боли от утраты близких, но с Тайни решил подобной ошибки не допускать. И мужчина заговорил. Он таким образом думал, что искупит свою беспомощность перед Старк.
— Тайни? Тайни, хватит. Я знаю, что ты меня слышишь. — Ноль реакции. Ланнистера это разозлило немного. — Ладно, я все равно не спешу. Все, что хотел сказать, скажу, и никто перебивать не станет. Ты ведешь себя очень глупо. Да, просто чертовки глупо. Думаешь, ты одна на всем белом свете первые познала утрату близких? Ты первая, у кого отняли все, что так дорого? И ты… — он осекся, стараясь немного успокоить тон, чтобы не оскорбить ее чувства, — ты первая, кто теряет ребенка? Я тебя разочарую, девочка: не ты первая, не ты последняя. И ты сказала: «вы-то что можете знать? Вы же не любили никогда!» А вот представь себе, что любил!
Это прозвучало должно быть слишком громко и пронзительно, раз Тайни впервые за долгое время пошевелилась. А Ланнистер, поняв, что без вина не сможет продолжать рассказ, шагнул к столу посреди комнаты и налил себе тот самый напиток, которым его угощала девушка в день их знакомства. Потом с кубком в руках вернулся на тоже место и встал в туже позу, в которой стоял минуту назад. Словно это могло помочь ему. На секунду мужчина подумал, что если сейчас сделает хоть одно лишнее движение, вздохнет не так, даже посмотрит не под тем углом… все рухнет. Карточный домик рассыпается на самом начале, и больше не будет возможности его построить.
— Была одна девушка… Ее звали Тиша. Я встретил ее, когда мне было 16. Мой брат и я скакали верхом, когда увидели ее, бегущую в полусорванной одежде от двоих мужчин. Пока брат гнался за насильниками, я накинул на девушку свой плащ и отвез в ближайшую таверну. Потом… — Ланнистер осекся, словно стыдясь того, что собирался рассказать дальше, — в общем, на утро я так сильно влюбился, что попросил ее руки. Мой отец, лорд Тайвин Ланнистер, вскоре об этом узнал. Я тогда боялся его гнева, но был готов принять на себя все удары, лишь бы он не тронул Тишу. Но отец поступил лучше, — Тирион горько усмехнулся и глотнул вина. — Сперва он заставил моего брата сказать мне правду: видишь ли, девица была шлюхой. Джейме подстроил все приключение, дорогу, нападение разбойников и все прочее… Потом, когда Джейме признался, лорд Тайвин, чтобы закрепить урок, приказал привести мою жену и отдал ее гвардейцам. Они расплатились с ней достаточно честно: по серебряку с человека… А меня заставил сесть в уголке казармы и смотреть; наконец она набрала столько серебра, что монеты уже сыпались сквозь пальцы и катились по полу… — слезы начали застилать взор его зеленых глаз, и Тирион отвернулся. — Лорд Тайвин заставил меня пойти последним, — сказал он спокойным голосом. — И дал мне золотую монету, потому что, как Ланнистер, я стоил большего.
Удивительно, как легко ему далась эта история. Рассказав ее уже второй раз, мужчина почувствовал, как кто-то невидимый наконец отпускает его сердце, разжимает когтистые лапы, сердце карлика наконец начинает, сначала боязливо, опасаясь снова оказаться в клетке, биться, но потом, осмелев, стучит так громко, что грудь пробить может. Осушив бокал, мужчина продолжил:
— Потом… знаешь, я много раз… покупал себе любовь… Я был… — слова застревали у него в горле, он не мог при ней выражаться так, как привык. Сам не знал почему. — Но потом я встретил ее. Такая хрупкая, нежная, с копной рыжих волос и голубыми, как иней глазами… Ее зовут Санса… — Тирион произнес имя бывшей жены почти беззвучно, потому что боялся спугнуть ту тонкую нить тепла, что коснулась его и осела на лицо, тело, руки, ноги, словно паутина. — Нас поженили насильно. Она тогда была еще совсем дитя. И не смог я причинить ей еще больше боли. Она и так настрадалась от моей семьи. Тоже, как и ты, потеряла семью… Знаешь, Тайни, вы с ней похожи. Я…
Ланнистер осекся, потому что посмотрел на Тайни и увидел, что она выбралась из-под черной ткани, открывая лицо. Тайни за время затворничества совсем побледнела, глаза и нос были до сих пор красными от слез. С минуту они смотрели друг на друга, потом девушка резко вскочила, словно у нее внутри что-то щелкнуло. Но тут же ноги ее подвели, все-таки она так много времени провела без движения. Тайни облокотилась на стену, чтобы не упасть, потом неуклюжей походкой побрела к столу. Вода не сразу попала в кубок, но наконец ей удалось выпить пару глотков. Тирион обрадовался, увидев, что наконец-то Сирена пришла в себя, разрушив скорлупу. Но тут же увидел, как слезы градинами катятся по ее щекам, а она яростно пыталась их смахнуть.
— Простите… — пролепетала она. — Простите, милорд… я просто… Ваш рассказ… Как ваш отец мог сделать такое?
Бес не поверил своим ушам: она плачет снова, но плачет… из-за него? Нет, это бред какой-то. Еще никто не плакал из-за него, еще никто…
— Мне очень жаль…
Боги, сколько искренности было в этих словах! Полумуж смотрел на девушку и не знал, что ему делать: отшутиться или… жестом, без слов просто поблагодарить. Он выбрал второе. Осторожно приблизился к столу, на который Тайни оперлась обоими руками и держалась из последних сил, лишь бы не упасть. Его маленькая рука легла на ее. Какой же она была холодной! Но мягкой… как рука Сансы.
— Простите, милорд, за мои слова. Я была не права… И слишком зациклилась на том, что сама потеряла… Но это оказалось так больно… — Тайни положила руку на живот, — что осадок от этой боли навсегда останется…
— Боль утихнет. Поверь, я знаю. Просто нужно отпустить ее. Не всю, так хотя бы часть.
Через несколько дней, когда в пирамиду должны были прибыть богатые господа из Юнкая и Астопора, Тайни вышла из своей комнаты. Немного уставшая, с печатью горя на лице, но освеженная. Готовая выполнять клятву, данную королеве — служить ей.
========== Глава 4. Правда ==========
Тирион стоял на открытом балконе и смотрел на море. Оно было по особенному прекрасно сегодня. Несмотря на то, что по нему плыл корабль работорговцев, с которыми предстояли сегодня крайне сложные переговоры. Карлик уже составил четкий план, как и что предложить этим людям, считающим, что рабы принесут им огромные богатства. Конечно, нашлись и те, кто его идею пригласить врагов Дейнерис на переговоры, не просто не одобрили, а резко отвергали. Это Миссандея, Серый Червь и… к великому удивлению Тириона еще и Тайни. Она была пусть и не в ту меру весела, как прежде, но траур потихоньку отпускал ее лицо и душу. Она стала чаще сидеть на солнце, улыбаясь его теплу. Ланнистеру и самому хотелось улыбаться, когда он наблюдал за этими «солнечными ваннами». Однажды, когда они вечером ожидали вестей от Вариса, Тирион опять предпринял попытку нарушить это убивающее его молчание в компании переводчицы и командира Безупречных. Даже предложил игру, в которую играл с Бронном и Шаей. Но без выпивки не вышло.