Страница 5 из 9
Еще и этот проклятый город выворачивал наизнанку. Он шептал свою песню насилия. В этой тюрьме без видимых стен люди затаптывали друг друга в грунт, не зная милосердия. Кровоточащая рана гноилась, и тонны перекиси в синей форме не спасали от огромной гангрены. На улицах разило тухлятиной. И даже через плотно закрытые окна доносился ядреный запах человеческого дерьма. Это место было больным, современная чума – психоз и бесконечное напряжение – выжигала радость напалмом. Люди искали освобождения, и «Святоши» обещали дать его.
Сперва добрые ребята в белых мантиях пропагандировали очищение с помощью мантр, медитаций и других модных практик, позаимствованных у восточных культур. «Святоши» предлагали просветление и впаривали его агрессивнее многих сетевых пирамид. Одностраничные сайты с яркой версткой призывали притащить свое тело к «Святошам», которые даже из самого обреченного сделают будду – счастливого человека, способного в этом гребаном мире продолжить свое существование без боли и прочего говна.
Только было одно но: процесс просветления требовал дикой концентрации и уймы времени. Не всем тибетским монахам, проводящим дни в медитациях, хватало жизни, чтобы заполучить состояние нирваны, а тут, согласно рекламной кампании, затраханный менеджер среднего звена мог достичь просветления. Ясно, что это ловушка для простаков.
Если бы так все и оставалось, то, возможно, «Святош» никто и не трогал бы, максимум – парни из экономического отдела задали бы им пару вопросов, и всё. Но ситуация изменилась, когда парни в чистых простынях, осознав, что туфта, которую они впаривают, не действует, решили разработать препарат, способный притупить работу головного мозга.
Говорят, они немало заплатили ребятам, которые когда-то не зря провели время с Альбертом Хофманом в поисках формулы абсолюта. Применив свой богатый опыт, химики создали дурь, способную повлиять на мозг так, чтобы человек кайфанул один раз и надолго. Одной таблетки размером с виноградную косточку стало достаточно, чтобы клиент вошел в бесконечный трип и не выходил из него до самой кремации. И что-то мне подсказывало, что это стало самым выгодным вложением со времен Рокфеллера, который в 1870 году основал компанию «Стандарт Ойл» и стал первым в истории долларовым миллиардером.
У «Святош» наклевывался недурной оборот от адептов новой культуры, только проблема заключалась в том, что препарат способствовал формированию общества, свободного от желаний, то есть вел экономическую систему потребления в черную дыру. Я всей душой люблю Дядюшку Сэма, все это время радующего меня блестящими медалями на моей груди, и из-за этого я имею личные счеты с ребятами, вставляющими палки в колеса моего доброго друга.
Движок «мустанга» ревел, словно стая диких птиц, спасающихся от затаившегося аллигатора. Этот звук меня успокаивал, ритмичная работа двигателя действовала как колыбельная, папочка радовался пуще обдолбанного «святоши».
Мой информатор при наших встречах не кричал от радости и не прыгал ко мне на шею, но эти встречи всегда были полезны обоим: я закрывал глаза на его мелкие проделки, а он закачивал в меня массу полезных сплетен о делах, творящихся в нашем уютном городке. Кислый накопал информацию о сложной системе поставок товара и помог раскрыть иерархию коммуны «Святош», а самое главное, он обещал слить место, где можно встретить Тоси Дэнсэцу, бессменного лидера «Святош». Этот самурай особенно интересовал меня, его японскую задницу я и планировал заарканить. Тоси, помимо того что имел дебильное имя, еще имел и тупое окружение, распускавшее языки. Информация про «Святош» была доступнее косяка в Амстердаме: если такой придурок, как Кислый, мог быть в курсе их дел, то у «Святош» точно были проблемы с болтовней.
Глава 5. Тони пытаются подкупить
Красная вывеска «Теплый кипяток» уже отражалась в раковине моих черных глаз. Меня ждал бодрящий кофе и новая доза табака. Не знаю, от чего меня трясло больше: от предвкушения недурного пойла или щекочущего вкуса сладкого дыма.
Придорожная забегаловка, как всегда, была пуста. Это и выделяло ее из общей массы заведений. Тут я мог раскинуть мозгами и потрепаться с Гарри, стариком, пережившим две мировые войны. Это был неубиваемый мужик со стальным духом и, что важно, с запасом крепких ругательств. Гарри не жалел слов, описывая дни, когда мальцом он прятался от минометных ударов, а потом защищал интересы своей страны в заварушке покрупнее.
На Второй мировой войне светловолосый француз с американским именем потерял руку. Как рассказывал сам Гарри, найдя на поле боя оторванную конечность, он схватил ее и принялся махать, как клюшкой для гольфа.
– Вот была потеха, – улыбался Гарри, наливая пластмассовым протезом крепкий кофе.
Он мне нравился: старик умел пошутить над собой и всегда смеялся до слез, выдавая очередную историю. Еще Гарри обладал удивительным качеством: когда он видел, что я не в духе, он и шагу не ступал ко мне, сторонился, как острой бритвы.
Когда я вошел в дверь кафешки, прозвенел колокольчик. Лысая башка Гарри быстрорастущим грибом выглянула из-под столешницы. Бросив на меня оценивающий взгляд, старик понял, что я не в духе, поэтому убрался обратно туда, где был.
– Тебе как обычно? – крикнул он.
– Наведи мне своего пойла, и поеду дальше, – сказал я, а потом добавил: – И скрути мне свою фирменную папироску, я на мели.
– Похоже, твои дела идут совсем паршиво, – заметил дед.
– Не хуже твоих, чертов ты умник. Кроме меня, тут вообще никого не бывает.
Старик промолчал, а через секунду выглянул из своего укрытия:
– Присаживайся, сейчас наведу тебе бодрящего дерьма, а то ты злой, как голодная рысь.
Меня удивило, что Гарри возился так долго под столом. Его возраст и отсутствие правой руки не позволяли ему хорошенько передернуть, поэтому я недоумевал, что еще он мог там делать.
– Я тут разбирал свои запасы кофе, – предугадывая мой вопрос, сказал Гарри. – Надо бы новый заказ сделать, ты уже у меня все выпил.
– Потерпи еще немного, тринадцать дней, и ты ноги моей здесь больше не увидишь.
– Каждый раз ты меня кормишь своей пенсией, я уже дни устал считать, – огрызнулся старик.
Конечно, я знал, что Гарри будет скучать и, возможно, еще быстрей откинется. Кроме меня, у него никого не было. Роняя свою дряхлую жопу на стул, я лишний раз понял, что жизнь, безжалостно пролетев на скорости гоночного болида, никогда не даст возможности выйти на повторный круг, оставит всякого ржаветь на свалке обреченного мусора. И я сам уже был одной ногой в деревянном пенале на глубине двух метров.
Гарри возился с бодрящим напитком для меня, а я, глядя в окно, задумался о шефе и его игре. Этот недоросток прекрасно знал, что я преуспел в расследовании, и, запаниковав, решил вывести меня из игры. Я уверен, что есть ниточки на моей стене расследования, которые обязательно приведут к черно-белой фотографии Мартина. Я ее, кстати, уже мысленно повесил рядом с фото пятидесятилетнего Тоси.
Последние дни «Святоши» вели себя тихо, не высовывались и ничем не выдавали себя. Обычному жителю этого города могло показаться, что их и вовсе не существует и что эта преступная группировка – сумасшедшая фантазия старого детектива. Но я знал, что они еще заявят о себе и сделают это так громко, что Эванстон тряханет. Мой сорокалетний опыт первоклассного детектива шептал, что их товар скоро выйдет на улицы. Их дерьмо перестанет быть чем-то труднодоступным и начнет распространяться чуть ли не бесплатно. План Тоси мне рисовался гениальным: одной дозы достаточно, чтобы дурь уничтожила все привычные желания и сформировала последний импульс – любовь к тому, кто подарил этот незабываемый опыт. Вот почему уже сейчас было много приверженцев этого японца.
Кислый вынюхал, что в секте числилось уже около ста тысяч человек, целая армия. Эти ребята внешне ничем не отличались от обычных людей, но внутри все было настроено на соединение с бесконечностью.