Двойной эффект

– Не понимаю, – медленно сказал я. – Как Сильвия могла переправить меня в Коста-Рику, если я здесь?

– Джоэль, тут мы вступаем на зыбкую почву, – сказала Корина. – Разбор происшествия займет больше времени, чем у нас есть. Сильвия работала над усовершенствованием Панчева эскроу. Над так называемыми «Сотами».

Пема закрыла глаза. Ее начальница продолжала:

– Мы исследуем использование технологии телепортации в таких областях, как, например, исследования космоса. Мы считаем, что в панике Сильвия могла использовать «Соты» – чтобы грубой силой обеспечить ваше прибытие в Коста-Рику.

– Грубой силой?

Я моргнул, не понимая.

Все трое неловко переглянулись.

– Джоэль, – осторожно начала Корина. – Есть аспекты телепортации, которые мы по соображениям безопасности не разглашаем.

– Ради бог, хватит ходить вокруг да около, – вмешался Билл. – Телепортация – это печать, использование принтера, мистер Байрам. Та же самая технология. Объект сканируется на одном конце, печатается на другом, а оригинал зачищается. Рециклируется в экофагической[25] камере.

Мои мысли разбегались в миллиардах направлений. Я ухватился за самую абстрактную, надеясь, что она поддержит меня.

– Экофагическая камера?

Пема поджала губы.

– Это основная мера предосторожности при любой работе с нано. Думайте о ней как об оболочке, которая мешает нано бесконечно размножаться. В каждом фойе всех ТЦ обязательно есть экофагическая камера, настроенная на параметры этого помещения. Именно она проводит зачищение и мешает нано вырваться за пределы камеры Панчева эскроу и зачистить…

– Да, да, да, – нетерпеливо перебил ее Таравал. – После подтверждения благополучного прибытия объекта все внутри экофагической камеры – остатки – уничтожается. Пуф, – сказал он, щелкнув пальцами.

Остатки. Уничтожается.

Слова гулко отдавались в сознании, словно камешки падали в пустой колодец. Теперь это была определенно не абстрактная концепция.

Я покачал головой.

– Но ведь это не так… Я думал, вы…

– Вот как это происходит! – заявил Таравал.

Я попробовал подсчитать, сколько раз телепортировался. Сто? Сто пятьдесят? Казалось, мои внутренности заполнил холодный свинец.

– Но… как же Панчево эскроу? – слабым голосом спросил я.

– Да, – сказала Корина Шейфер. – Фокус-группы показали, что людям невыносима мысль о «зачистке», как бы мы ее ни называли. Поэтому мы умолчали об этом. Панчево эскроу – механизм страховки. Он проверяет, соответствует ли личность, напечатанная в вестибюле, той, что осталась в фойе, и если это так…

– Фойе – зачищают? – Я покачал головой, не в силах осмыслить все последствия только что услышанного. – Но все эти люди… Мы всего лишь копии? Копии копий?

– Конечно, нет! – воскликнула Корина Шейфер. – Вы должны понять главное: когда телепортируемый или телепортируемая прибывает к месту своего назначения, исходник перестает существовать. Коммы передаются от гостя к хозяину. В ту минуту, когда Джоэль Байрам выйдет из ТЦ больницы в Сан-Хосе, вы, Джоэль Байрам в Нью-Йорке, утрачиваете личность. И в этом наша проблема.

Если читателю этих строк они кажутся нелепыми, усильте это ощущение в триллион раз, и, возможно, вы хоть немного поймете, что ощутил в тот момент я. Ее слова проникли в мое сознание и взорвались, как ядерная боеголовка. Но поразительно, какими прагматиками мы способны быть даже в худшие минуты жизни.

– Моя проблема, вы хотите сказать, – услышал я свой голос, спокойный, насколько это было для меня возможно. – Так что же теперь будет?

Корина, очевидно, была готова к этому вопросу.

– Джоэль, для меня это новая область – новая для всего «Международного транспорта». Одна деталь, однако, кажется мне более важной, чем юридические последствия. – Она ровно вдохнула. – В эту минуту Сильвия еще не знает, что вы, нью-йоркский Джоэль, живы. Она с коста-риканским Джоэлем – который в глазах закона, компании и вашей жены в данный момент, несомненно, единственный Джоэль. Очень важно, чтобы вы поняли это, поскольку сейчас мы еще можем вернуть корабль на курс.

– Какой корабль?

Таравал, явно разозленный тем, что человек его масштаба вынужден выслушивать объяснения, адресованные такому плебею, как я, взмахнул рукой. Над столом для совещаний появилось видеоизображение.

– Записано несколько минут назад, мистер Байрам, – сказал он.

Запись была сделана камерой службы безопасности больницы. Перед больницей припаркован большой мощный кемпер. Из больницы выходят двое, мужчина и женщина. Мужчина движется неуверенно, женщина помогает ему идти. Изображение пары увеличилось, и стало ясно, что эти двое – мы с Сильвией. Моя жена вела меня к кемперу в Коста-Рике.

Тревога. Комната окрасилась в пастельные, затем в серые тона. Время ползло улиткой. Холодный свинец в моих внутренностях, яд. Ну, соберись!

Но я не мог найти горизонт. Комната завертелась и не желала остановиться. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы держать руки за спиной, потому что мне отчаянно нужно было за что-нибудь ухватиться. Многочисленные внутренние органы спорили, какой из них сдастся первым. Я чувствовал, как желчь щекочет язычок в горле.

Твою мать!

Желудок наконец не выдержал, и меня вырвало. Рвота прошла прямо через голограмму и выплеснулась на роскошную древесину стола.

Таравал попытался отскочить, но кресло прочно, эргономично держало его ягодицы. Рвота вылилась прямо ему на колени.

– Отвратительно! – крикнул он, пытаясь отряхнуться.

Я почувствовал себя чуть лучше. К тому же, несмотря на протесты тела, я сумел удержать руки за собой.

– Комната, пожалуйста, убери, – сказала Пема.

– С удовольствием, мисс Джигма, – прозвенела в ответ комната.

Через мгновение все рвотные массы пожрала невидимая орда прожорливых самовоспроизводящихся нано. К несчастью, запах с одежды Таравала они не вывели.

Пема отодвинулась от испачканного коллеги.

– Джоэль, существуют другие варианты, – сказала она. – Но каждый более губителен, чем то, что предлагает Корина.

– Нет, Пема, – быстро осадила ее начальница. – Вариантов нет. Правда нет. – Она подмигнула мне – ни дать ни взять добрая бабушка. – Джоэль, подумайте, что будет с бедной Сильвией, когда она об этом узнает. Думаете, она согласится на счастливый полигамный брак с двумя Джоэлями? Нет. Если об этом узнают, Сильвия сядет в тюрьму. Вы станете парией. Мы проверяли всевозможные модели, исследовали все возможные последствия, и результат всегда был неутешительным. Всегда! Существует вероятность – свыше девяноста процентов, – что один из вас или оба вы умрете, скорее всего, покончите с собой. В тридцати четырех процентах моделей слухи о вашем существовании вызовут эффект политического домино и приведут к революциям, распаду общества и хаосу. Армагеддон, Джоэль. Поверьте, я видела эти данные. Я говорила с учеными и много раз перепроверяла их выводы. Любые перестановки в нашем сценарии ведут к одному и тому же: лучшее решение для всех, в том числе и для вас, чтобы вы как можно быстрее прошли зачистку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

25

Слово «экофагия» буквально означает «пожирание окружающей среды». Экофагическая камера не позволяет нано поглотить все окружающее, включая нас, людей, Землю и со временем самих себя. Самовоспроизводящиеся нано нуждаются для дублирования в источнике энергии. Нано снабжены электрическим и механическим «жгутиками», которые создают миниатюрные потоки в окружающем магнитном поле Земли. Возможно, самая легко распознающаяся и известная опасность молекулярной нанотехнологии – риск, что такие самовоспроизводящиеся нано, способные автономно функционировать в естественной среде, быстро могут во всемирном масштабе превратить окружающую среду в себе подобных; обычно это называют «проблемой серого желе», но правильнее использовать термин «глобальная экофагия». Поскольку самоограничение воспроизводства «серого желе» основано на доступности источников энергии, чем больше органического материала поглотят самовоспроизводящиеся нано, тем меньше его останется для дальнейшего поглощения. Экофагическая камера – это механизм, который регулирует доступность источников энергии для самовоспроизводящихся нано в пределах трехмерной решетки, определяемой длиной, шириной и высотой. Если самовоспроизводящиеся нано оказываются за пределами экофагической камеры, они и их реплики просто исчезают. В случае нано, использующих энергию окисления, такое исчезновение происходит естественным образом после использования имеющегося органического материала, и, если экофагическая камера не поставляет новый материал, нано «умирают от голода». Однако электромагнитные нано нуждаются в экофагической камере для усиления окружающих течений магнитного поля и превращения их в пригодную для использования кинетическую энергию; это означает, что, если камера перестанет подавать энергию, у нано просто кончится горючее. Вы еще не уснули, читая это? Герои!