До последнего слова

Потом мы все вместе переодеваемся в раздевалке. Мама Алексис сообщает, что мы опаздываем на обед и надо поторопиться. Всего через несколько минут мы уже сидим в машине и несемся по длинному шоссе прямиком в город.

Впятером спешим по узкой дорожке, выложенной кирпичом, и поднимаемся по невысокой лестнице в ресторан.

– Нет, я, конечно, знала, что это местечко пользуется большой популярностью, но не настолько же… – Миссис Мейзер с заметной тревогой оглядывает переполненный зал.

Пока мы ждем, что она отыщет нам столик, Оливия достает из своей сумочки новый лосьон и передает его по кругу, чтобы мы все могли его попробовать. Алексис без умолку трещит о своем новом авто с откидным верхом, которое наверняка будет ждать ее у дома, когда мы вернемся.

Через пару минут приходит администратор и просит проследовать за ней. Она останавливается у крошечного столика, вокруг которого с трудом уместились три стула.

– Нас, вообще-то, пятеро, – напоминает мама Алексис.

– Вы зарезервировали два столика, мэм.

– Человек, с которым я вчера разговаривала, пообещал, что столики будут сдвинуты. – Услышав эти слова, администратор взяла стопку меню в другую руку и нервно огляделась. – Ладно, не беда, – проговорила миссис Мейзер. – Поставьте сюда еще один стул, а я посижу отдельно.

– Увы, мэм, это невозможно. Пожарная безопасность.

На несколько секунд повисает неловкая пауза, а потом миссис Мейзер берет меня под руку.

– Не составишь мне компанию?

– Да, конечно, – отвечаю я, трижды прикусив губу. Алексис, судя по виду, не знает, что сказать.

– Мы закажем по два десерта каждому, – наконец произносит она. Администратор провожает нас к другому столику.

Раз. Дыши.

Два. Дыши.

Три. Дыши.

Следующие двадцать минут мы разговариваем с миссис Мейзер о какой-то ерунде, а я изо всех сил стараюсь не глядеть на подруг, которые болтают, хохочут и сочувственно машут мне из дальнего угла ресторана. Когда официант приносит мой салат, мне чудом удается его не уронить. Наконец я отпрашиваюсь в туалет и прячусь за огромным растением в горшке. Сдерживая слезы, пишу сообщение маме, чтобы рассказать о моем «небезупречном» дне в спа. Она наверняка уловила в моих словах панику, потому что после нескольких сообщений, в которых она пытается меня успокоить, я получаю от нее такое смс:

Возвращайся домой.

Вслед за этим сообщением приходит еще несколько:

Нас, наверное, не будет дома к твоему приезду.

Люблю тебя.

Держи себя в руках.

Дыши глубоко.

Держу себя в руках.

Делаю несколько глубоких вдохов и возвращаюсь к своему салату.

Машина останавливается у моего дома, и я пулей выскакиваю на улицу.

Она же на самом деле ни капельки не хотела, чтобы я тоже поехала.

Алексис желает мне поскорее поправиться. Кейтлин и Оливия повторяют за ней почти слово в слово, выкрикивая ободряющие слова в окно, пока машина отъезжает от моего дома.

– Нам будет тебя не хватать! – добавляет Кейтлин.

Вот уж глупости.

– Мы любим тебя! – кричит Оливия.

А вот и неправда.

Как только я закрываю за собой входную дверь, из глаз брызгают слезы, а мысли бурным потоком заполняют сознание, вытесняя друг друга, стараясь завладеть всем моим вниманием.

Не надо было с ними ехать.

Солнце клонится к закату, и в прихожей темно и тихо. Сползаю на пол, обнимаю колени и даю волю слезам и мыслям, быстро сменяющим друг друга. Сдаваться даже приятно, как это ни странно.

Слышится внезапный стук в дверь, и я подскакиваю на месте.

– Минуточку! – кричу я и пулей бросаюсь в ближайшую ванную, чтобы посмотреться в зеркало. Тушь, которой я так тщательно накрасилась в спа, теперь грязными пятнами темнеет везде, кроме ресниц, а все лицо у меня опухло и раскраснелось. Как можно скорее привожу себя в порядок и смотрю в дверной глазок.

Кэролайн?!

– Что ты здесь делаешь? – изумленно спрашиваю я, открывая ей дверь, и тут же жалею о своих словах.

Кэролайн недоуменно смотрит на меня и отступает назад на пару шагов.

– Ты же сама позвала меня в гости, – в замешательстве напоминает она. – Фильм смотреть. Забыла?

О нет.

– Сегодня же суббота, так? – уточняет она с деланой живостью в голосе. А потом засучивает рукав своей фланелевой рубашки и смотрит на свои побитые часы. – Ты не сказала, во сколько именно приходить, так что я выбрала время сама. – Сощурившись, Кэролайн пристально разглядывает мое лицо. – Что случилось? Ты в порядке?

Ну, если так подумать, вполне. Навязчивые мысли утихли, и, судя по моим ощущениям, они ушли надолго, а не спрятались на задворках сознания, чтобы снова напасть, улучив подходящий момент.

– Да-да, – говорю я, раскрывая дверь пошире и пропуская Кэролайн в дом. – Я очень рада, что ты пришла, – добавляю я. Это единственная мысль, что крутится у меня в голове в эти минуты.

Она явно видит, что я напрочь забыла о наших планах, но не упрекает меня в этом – и я тоже решаю промолчать. Чтобы сбросить ненужное напряжение, уточняю, не налить ли ей воды, но она говорит, что не хочет пить. Тогда я спрашиваю, не хочет ли она мороженого, но она заявляет, что не голодна. Кажется, смотреть фильм еще рановато, поэтому я предлагаю ей подняться ко мне в комнату и послушать музыку. Она ничего не отвечает, но когда я решительно направляюсь к лестнице, идет следом.

В комнате у меня полный бардак. Я сную по ней, собирая одежду и пряча ее в корзину для белья.

– А я всегда думала, что у больных ОКР всегда царит идеальный порядок, – замечает она.

– Это распространенное заблуждение, – сообщаю я, собирая все учебники, разбросанные по полу, в неровную стопку.

– Слушай, ради меня убираться не нужно. Ты еще моей комнаты не видела – вот это полная катастрофа. Вещи повсюду. – Но я не обращаю никакого внимания на ее слова и продолжаю убираться.

Кэролайн обходит мою комнату, разглядывая картинки и фотографии на стенах. Останавливается у коллажа, который я сделала в восьмом классе. На самом его верху ярко-розовыми, пухлыми буквами написано «Безумная восьмерка», а ниже приклеены наши фотографии, сделанные за десять с лишним лет дружбы.

– Ничего себе. А вы, оказывается, уже не первый год дружите, – подмечает Кэролайн, пока я ставлю телефон на зарядку и включаю свой плей-лист «В самой глубине». Я немного нервничаю.

Подхожу к Кэролайн. Она жестом указывает на плакат.

– Хочешь, расскажу, что сегодня случилось? – спрашивает она, словно знает, что причина моих красных глаз и опухшего лица – в моих подругах.

– Откуда ты знаешь, что что-то случилось?

– Я умею читать мысли, – невозмутимо сообщает она. – Посмотри мне в глаза и загадай число. Только не три. – Кошусь на нее с подозрением, но все же загадываю число девять и смотрю ей в глаза. Кэролайн пристально смотрит в ответ. А потом улыбается во весь рот и говорит: – Я тебя разыграла! Просто я как раз подходила к твоему дому, когда мама твоей подружки высадила тебя у дверей.

Чувствую себя идиоткой. Кэролайн смеется, отступает назад, натыкается на мою кровать и усаживается на одеяло, скрестив ноги и уперев ладони в матрас. На футболке у нее сегодня написано: «Бесплатные разочаровашки!»

– Так что случилось? – спрашивает она.

Она смотрит на меня так, будто искренне желает узнать, что же произошло. А мне к тому же ужасно хочется поговорить об этом. Будь мама дома, мы непременно уселись бы внизу на диване и стали бы есть мороженое прямо из пластиковой коробки и обсуждать все до мельчайших подробностей. Плюхаюсь на кровать с другой стороны и в точности повторяю позу Кэролайн.

– Сегодня у Алексис день рождения.

– Алексис? Это та малявка, похожая на куклу Барби? Она еще вечно ходит на огромных каблуках? – уточняет Кэролайн. Я киваю. Забавно, какой ее видят окружающие.