Алая зима

Эми уставилась на страницу. Слова отдавались в голове набатом.

…сущность камигакари будет уничтожена…

…жертва камигакари…

…разум и душу поглотит…

Слова кружились, вгрызались глубже, повторялись раз за разом, пока у Эми не перехватило дыхание. Будет уничтожена. Жертва. Поглотит.

Нет, это не могло быть правдой! Не могло! Кто-то бы ей рассказал. Предупредил. Ее выбор ведь поддержали даже собственные родители! Хоть кто-то бы поведал, что ее судьба – не быть единой с ками, а лишиться разума и души.

Все это ложь. Но если в руководстве все-таки говорилась правда… Эми всю жизнь посвятила тому, чтобы стать идеальным сосудом для своей ками. И через два месяца Аматэрасу воздаст ей за все жертвы тем, что уничтожит ее.

Книга выпала из онемевших пальцев. Вся жизнь Эми строилась на ужасной лжи, и камигакари никак не могла изменить свою судьбу.

Глава 6

Эми лежала на футоне и смотрела в потолок. Слезы высохли. Мышцы болели. Голод вгрызался в желудок.

Она тайком пронесла руководство для каннуши в свою комнату и отказалась оттуда выходить, отослав Нанако, когда та пришла поинтересоваться, почему же «госпожа» не явилась к ужину. Эми прочитала руководство от корки до корки – сотни страниц сухого описания того, как заведовать храмом. Бо́льшая часть раздела про камигакари была и так ей знакома: от особых молитв, которые возносили девочки, мечтавшие стать избранными, до точной диеты, которой Эми придерживалась последние десять лет, и защитных омамори, которые ей приходилось носить – все было упомянуто в книге, причем предельно точно.

А значит – вряд ли в один-единственный абзац закралась ошибка. Руководство так достоверно описывало будни Эми, что она не сомневалась – копией оного пользовался сам Ишида.

И если в этой книге все верно… значит, жизнь Эми строилась на лжи.

Для нее «стать камигакари» всегда означало «стать ками». Она не знала, что именно повлечет за собой союз с Аматэрасу, однако никто даже не предполагал, что ее собственный разум при этом не уцелеет. До того, как Аматэрасу выбрала Эми, сотни юных мико питали надежду и молились, чтобы ками обратила взор именно на них. Мало кто заинтересовался бы ролью камигакари, знай они, что придется добровольно расстаться с жизнью.

Меньше чем через два месяца это произойдет с Эми. Тело продолжит существовать, но уже без нее самой. Всемогущий дух Аматэрасу ее поглотит. Уничтожит.

Первым порывом Эми было спастись от подобной судьбы. В голове пронеслись десятки отчаянных планов, однако руководство отмело все до единого. Сбежать нельзя. Во время церемонии, как объяснял автор, проходил ритуал, призванный облегчить нисхождение Аматэрасу, однако его могли провести в любом месте или, в крайнем случае, даже обойтись без него вообще. Аматэрасу ничто не остановит, она найдет Эми хоть на вершине горы, хоть на дне океана и займет ее тело.

Не спасет и попытка лишиться чистоты. Другие камигакари уже пробовали, но Аматэрасу это все равно не останавливало. Да и подобный ход лишь увеличит шансы гибели не только разума и души, но и самого тела. В любом случае девушки по имени Эми не станет – ее жизнь оборвется в восемнадцать лет.

Да и какой была эта жизнь? День за днем Эми постигала искусство мико и молилась, хранила чистоту. Не читала популярные книги, не смотрела фильмы, не пробовала интересные блюда. Ни разу не садилась за руль машины, не летала на самолете, не видела ничего, кроме храмов. Никогда не каталась на велосипеде, не спускалась на лыжах с горного склона, не делала ничего, о чем болтали девочки в частных школах. Эми любила шоколад, но последний раз ела его на седьмой день рождения – шоколадный торт, который приготовила ей мама.

По щекам вновь заструились слезы. Эми стольким пожертвовала ради того, чтобы быть идеальной камигакари… в том числе и родителями. После появления метки Эми забрали в Шион для защиты и обучения. Вначале родители часто ее навещали, однако Эми была так занята и озабочена свой новой судьбой, что иногда проводила с ними всего минут пятнадцать – а добираться к ней им приходилось немало часов. В итоге родители стали приезжать несколько раз в год, в чем Эми едва ли могла их винить. И неважно, как мало времени она им уделяла, ее мама сияла от гордости каждую минуту встречи.

Когда Эми было двенадцать, отец приехал… один. Мама сдалась после двух лет борьбы с раком. Эми даже не знала, что она больна. Мама все от нее скрывала, не желая отвлекать дочь от служения храму. Отец со слезами на глазах рассказал, что она умерла с фотографией Эми в руках. Фотографией, которую родители сделали на недавнем фестивале из толпы, ведь Эми не успела – и даже не попыталась – подойти к ним до или после представления. А потом отец ушел. Больше Эми его не видела. Она пыталась с ним связаться, но отвечал он холодно – если вообще отвечал – и заверял, что не смеет отвлекать ее от обязанностей. Подспудный смысл был ясен: Эми выбрала будущее камигакари, а не жизнь с родителями.

Она не хотела так поступать. Просто… так вышло. Она не всегда была занята, но родители приезжали, когда ее дни оказывались плотно расписаны. Она постоянно обещала себе, что в следующий раз найдет время или даже попросит Ишиду освободить ей целый день. Но этого так и не произошло. А теперь уже слишком поздно.

Слезы стекали по щекам в волосы. Раньше Эми не понимала, насколько она одинока. Мама умерла, отец не собирался прощать дочь за причиненную матери боль. Погибла и ее лучшая подруга. А из-за постоянных переездов и тревоги, что по ее вине пострадает кто-нибудь еще, Эми так и не завела ни с кем близкой дружбы.

Она села и, вытерев слезы, вытащила шкатулку. Разглядывая ее содержимое, она все больше приходила в ярость с каждым бесполезным камешком, пером и цветком, который отбрасывала в сторону. Все они были связаны со знаменательными событиями в ее жизни. И так или иначе – с камигакари. Должно же найтись хоть одно важное воспоминание, не имеющее ничего общего с храмами. Что-то вне этой паутины лжи.

Но ничего не нашлось. Эми слишком хорошо исполняла роль верной, послушной камигакари.

Осталось всего два месяца, а ей и похвастаться и нечем – не сохранилось никаких особенных впечатлений. Отчаяние, нежелание мириться с такой несправедливостью встали в горле комом, не давая дышать. Неужели все? Разве это жизнь? И она оборвется через несколько коротких недель?..

Эми зажмурилась и стиснула шкатулку. Даже если можно было избежать гибели в день солнцестояния, что тогда? Воспользовалась бы Эми этим шансом? Пренебрегла бы долгом? Она ведь вызвалась сама, а бросить все накануне церемонии – страшнейший позор. Аматэрасу нуждается в сосуде. Если Эми им не станет, ками придется начать все заново с другой камигакари, ждать еще десять лет. И жизнью невольно пожертвует другая девочка.

Эми повернулась к своему маленькому алтарю. На нем стояла деревянная миниатюра храма с белыми вазами по бокам и блюдцами для подношений. А в центре – зеркальце, воплощавшее шинтай, через который Аматэрасу передавала силу во время молитвы.

Эми с детства любила Аматэрасу, самую добрую и мягкую из амацуками. Радовалась, предвкушала, что сольется с духом ками, даже зная, что наверняка утратит часть себя. Сильно ли отличалась ее настоящая участь от того, что девушка предполагала?.. Эми потеряет не часть, всю себя; это больше похоже на смерть, чем на слияние. И все же гибель грозила ей с самого начала – просто теперь из вероятной она стала неминуемой.

Однако Эми выбрала этот путь сама. Аматэрасу в ней нуждалась. А мир – в Аматэрасу. Амацуками ветра отсутствовала уже сотню лет – век нарушенного равновесия, неполного оммё, и ситуация с течением времени все ухудшалась.

Эми вызвалась сама, но ей солгали о том, что ее ждет. Она посвятила этому всю свою жизнь, но ей никто не сказал, что она не выживет. Довести дело до конца – ее долг, но ей солгали!

Резко встав, Эми уронила шкатулку с колен, и содержимое рассыпалось по полу. Эми больше не могла сидеть на месте. Не могла и стоять смирно, сжимая и разжимая кулаки. Сердито вздохнув, она выхватила из шкафа плотное хаори, а потом бросилась за дверь. Из комнаты на деревянный настил, закрытый на ночь панелями, полился мягкий свет. Остальная часть дома была погружена в темноту; до рассвета никто не проснется. Шмыгнув к выходу, Эми обулась и открыла внешнюю дверь.