Мастера беззакония

Айола явно это услышала. И с новым потоком её злости земля стала содрогаться. Она не хотела справляться с болью. Боль — теперь её все. Без боли она — ничто. Справление с болью бы означало новое начало. А Айола не хотела и не видела начала без своего близнеца.

Без него для неё был возможен только конец...

И эта внезапная мысль заставляет её прекратить стихийную бурю. Её чёрные глазницы приобретают естественный оттенок. Земля перестаёт сотрясаться, пламя угасает, в небе прекращается шторм грома и молний, а воющий ветер стихает.

Верховная опускает голову и зажмуривается: по её щекам стекают уже прозрачные слезы. Воздушная сфера, удерживающая ведьму в воздухе, слабеет. И Айола подымает голову, глядя в никуда заплаканными потухшими стеклянными глазами.

Ярости в ней больше нет. Только усталость и одиночество.

Сердце её бьётся, а душа страдает.

Погибает.

Корона? Корона ей больше не нужна. Она отрешённо снимает её со своей головы и не моргнув выбрасывает. Королева отрекается от королевства, не внимая мольбам крёстной.

Смерть... кажется ей благословением. Такой заманчивой. Ведь тогда она воссоединиться с Регулусом, со своей изорванной душой.

Мир? Весь мир стал для неё неприглядным. Безнадёжным местом, недостойным всех тех усилий, что они приложили, чтобы изменить его. Глупая. Глупая девчонка. Миру никогда не освободиться. Зло же ведь всегда побеждает, забыла? И даже в его обличии не победить.

Злом надо быть.

Она отпускает мир, отпускает себя.

Вихри ветра вокруг Айолы окончательно сходят на нет.

И Верховная падает — за своей душой.

Саундтрек: Move Aside – Alix Perez feat. Foreign Beggars

Являясь сыном, вероятно, самой могущественной женщины из ныне живущих, Блейз уважал и любил её. И никогда не предполагал, что она когда-нибудь обернётся против его интересов. Да, его мать лишь пыталась защитить того единственного, кто ещё сохранял в ней человечность. То бишь его. Но ему к черту не хотелось быть под такой защитой, если в опасности была Дафна. Он чувствовал себя запертым и ему не хватало воздуха, хотя вокруг его было полно. Блейз чувствовал непреодолимую необходимость. Вдохнуть воздуха, которым дышала Дафна. Дышала ли? Ему было чертовски необходимо знать, что с ней. Ему перекрыли не только кислород. Ему связали руки. Которыми он хотел порвать любого, кто встанет у него на пути.

Ни разу в жизни он не был так зол, как сейчас. Ни разу в жизни он не предполагал, что пойдёт против своей матери.

Но он сделает это.

Амулет на его шее был не только артефактом, создающим антимагическое поле (с единичной, уже потраченной возможностью использования в этом качестве), но и действующим локально на волшебника, лишая его магии.

Блейз потратил некоторое время, настраивая артефакт под второй эффект воздействия. И, когда тот был наконец готов, он одним движением снимает амулет со своей шеи и резко надевает его пребывающей в состоянии транса матери через голову. Тот тут же вспыхивает, и Корделия теряет магический способности: серая дымка развеивается с её глаз и связь с духами обрывается.

Королева Вуду рассеяно пытается разобраться, что только что произошло. Амулет на её шее и изумлённый взгляд Дженны в сторону Блейза говорят за себя. Корделия одаривает сына недовольным его выходкой взглядом — менее рассерженным, чем он себе представлял, — и пытается снять с себя артефакт, но даже коснуться его не может.

— Трансгрессируйте вместе отсюда, — не терпящим возражений тоном велит Дженне Блейз.

— Так нельзя! — протестует Дженна. — С madre так нельзя! Даже тебе, Блейз.

— Согласен, — кивает он, находясь под тяжёлым взглядом матери. — Но и со мной так нельзя, — Блейз сурово обводит глазами сдерживающее его от побега поле. — А теперь снимите с меня это чертово заклятие и отправляйтесь домой. Пожалуйста.

Дженна явно снова пытается возразить, а Корделия, совсем не злясь на сына, начинает было говорить, мол, понимает его недовольство, но... и тогда Блейз теряет крохи терпения. Он применяет к старшей сестре Империус, вынуждая её выполнить свои распоряжения: снять с него чары и забрать Королеву Вуду с хлопком аппарации.

Такая дерзость совсем не в репертуаре Блейза по отношению к матери и старшей сестре. По правде говоря, вопиюще непростительна и крайне неуважительна.

Но, видит Мерлин, его вынудили.

Подобно угасающей падающей звезде, что сияли над притихшим в ужасе Лондоном, революционерка и повелительница стихий сегодняшней ночи отдаётся в объятья смерти, стремительно падая в Темзу. Сердце Нарциссы Малфой сжимается от вины перед своим покойным кузеном, которому она дала обещание и не сдержала, имея в приоритете безопасность своего собственного дитя. Тогда как его с Джози близнецы гибнут этой ночью. Отдают себя ради друг друга. На глазах Нарциссы представители блэковского рода канут в лету. Она подвела своего кузена и его погибшего сына. Подвела Джозиан, которая в попытке защитить Регулуса отдала свою жизнь. А вместе с ними и Айолу.

Все из-за безграничной любви к Драко.

Её порыв ринуться в воду за Айолой Люциус мгновенно замечает и пресекает, притягивая жену к себе. Тихие всхлипывания вырываются из Нарциссы; женщина бессильно утыкается в грудь мужа, чувствуя на себе его утешающие объятия.

Буря утихает и на мгновение наступает мёртвая тишина. После чего яркая вспышка загорается над рекой. И гремит страшный взрыв.

Мистер и миссис Малфой вздрагивают в ужасе: дирижабль с Драко и Гермионой полыхает ярко-красным пламенем, дымится и разваливается.

Все происходит так быстро, что они не сразу понимают, что произошло. А потом душераздирающий крик разрезает ночь: Нарцисса упала бы на колени, если бы не Люциус, удержавший её. Малфой-старший сам не в себе. Ведь случилось самое страшное. Их единственный сын... только что погиб. И неважен больше выбор его спутницы.

Ведь они теперь оба мертвы.

Отказываясь верить, Нарцисса мотает головой и захлёбывается слезами, отчаянно бормоча имя сына. Этого не могло произойти. Они не могли погибнуть! Но их полыхающий дирижабль уже тонет, дымясь едко-алыми клубами дыма, в той же проклятой Темзе, в которой до них потонули Регулус и Айола.

Все не могло кончиться победой Теодора Нотта, с жестокой ухмылкой созерцающего, как Малфой и Грейнджер сгинули от его безжалостных рук. Кромешная одержимость затмевает все его чувства и разум.

Безумец.

На примете Нотта дирижабль Забини, идущий на снижение.

Следующий на его очереди.

До этого момента Блейз даже на секунду не мог вообразить, что Тео Нотт мог стать убийцей. Но их вражда переняла сумасшедший оборот. Безустанно пытаясь аппарировать на недосягаемую территорию моста, Блейз отчётливо видел, как этот парень убивает его друзей, запустив в них смертельный красный огненный шар. И теперь, заручившись ещё одним таким же — для него самого, сверлит главного противника немигающим невменяемым взглядом.

— Ну же, давай! УБЕЙ МЕНЯ! — исступлённо выкрикивает Блейз, поманив на себя руками; его всего потряхивает от мысли, что Драко и Гермиона пали от рук этого умалишённого. В бессильной ярости он находит глазами Дафну, явно живую — её грудь едва уловимо вздымается от дыхания — но лежащую без сознания. — Убей... — грубо выдыхает он, — и она убьёт тебя за всех нас.

— Думаешь? Ведь, если умру я, она тоже долго не проживёт за невыполнение условий ритуала, — заявляет Нотт, самодовольно вскинув уголок губ. — Мы с ней связаны, забыл? Да и, в конце концов... она просто девчонка.

Блейз натужно ухмыляется.

— О, ты её недооцениваешь, — уверяет он, — ты даже не представляешь, какую беду на себя навлекаешь, не представляешь, на что способны женщины. За наши смерти тебя из под земли достанут, будь уверен.

— Ах, да, как же это я забыл... Твоя крутая мамочка и впрямь серьёзная угроза, но, знаешь... — Нотт бросает свой помешанный взгляд на Дафну, — ради неё я готов рискнуть.