Страница 67 из 81
Хим нёс сумку с коньками, мы ходили со своими, напрокат не брали. Не из жадности, а потому что у Хима был пунктик из серии «не оставлять своих отпечатков», считались наверное и следы носков в общественных коньках. Я помнила ещё сеульские времена, когда от него даже запаха никакого не оставалось, он умудрялся каким-то образом растворяться без улик и свидетельств присутствия. Эти привычки сохранялись и никуда не девались, и вряд ли уже денутся, но мне они и не мешали, напротив, часто возбуждали, напоминая о тех временах, когда мы познакомились.
— Если мы уедем в Мохонк, то на кого оставим Тень и Бенджи?
— Попросим Наташу побыть у нас, или маму с папой. Уверен, они не откажутся пожить в свободной квартире, чтобы не мешаться Дэну с Рин. Рин сейчас не в лучшем состоянии, чтобы долго терпеть толпу гостей.
— Это точно. Хоть бы с Сандрой всё наладилось. — Мы метров пятьдесят прошли молча. — Как ты думаешь, Джереми с Айли искренне сказали, что детей не хотят? Или для меня разыграли сценку, что, мол, отсутствие детей — это норма.
— Не будь такой мнительной. Джереми был честен точно. Я и сам надеюсь, что он ещё лет десять себя ничем не обременит, он незаменимый человек среди нас, кроха, таких грузить личными проблемами — это преступление.
— А ведь ты тоже гений…
— Да ладно тебе.
— Это все знают! — потрепала я его за руку. — Выходит, я законопослушная гражданка? Я не мешаю тебе служить человечеству. Боже, я крута! — засмеялась я. Химчан тоже заулыбался.
— А ты сомневалась? Ты всё всегда делаешь верно, даже когда сама не подозреваешь.
Мы дошли до дома, обстучали на лестнице обувь от налипшего снега, поднялись к себе. Тень подбежала, виляя хвостом и просясь на прогулку. Не успевший разуться Химчан взял поводок и снова пошёл на улицу. Проснувшийся Бенджамин поднял голову и, потряхивая ушами, внимательно на меня посмотрел.
— Да, ты гулять не пойдёшь, — сказала я ему, — а то отвыкнешь от лотка, и будешь потом справлять нужду, где захочешь. А ты должен быть хорошим мальчиком.
Сняв свитер и утеплённые брюки, я ощутила кожей, что в комнате недостаточно тепло. Пока ещё тело не полностью прогрелось после прогулки — потерпеть можно, но потом будет прохладно. Надевать что-то было лень. Я щёлкнула включателем электрического чайника и забралась под одеяло. Рядом на тумбочке лежал бульварный романчик, который я мучила уже второй месяц, хотя толщиной он не отличался. Таким надуманным и напыщенным мне казался язык автора, и повествование притянутое. Все такие страстные, горячие, пылкие, возбудительные и возбуждательные, сплошь секс на конюшнях и в шикарных альковах под балдахинами, все на «вы», с раскрывающимися влажными лепестками под юбками — ох уж эти аллегории! Я бы уржалась до смерти, если бы Хим назвал мои половые органы розой или какой-нибудь там лилией. Я дотянулась до мандарина, стала чистить его, поглощать дольками и пытаться читать, чтобы закончить эту книжонку. Чайник скипел, но мне уже не хотелось вылезать. Откинувшись на подушку, я пыталась серьёзно относиться к тексту, где у героини волосы обязательно роскошно рассыпались, стоило её завалить на лопатки. У меня одной гнездо на голове после секса? Или дело в короткой стрижке? Надо у Рин спросить, у неё длинные красивые волосы. У неё они роскошно рассыпаются? Как после салона выглядят, когда она с кровати встаёт?
Хим вернулся минут через семь-десять. Довольная Тень побежала к миске, Бенджи потягивался на стуле, так и не решившись подняться. Умывшись и вымыв руки, Хим вышел из ванной, начал раздеваться.
— Любимый мужчина, ты нам чаю не нальёшь? — не отрывая глаз от строчек, попросила я. — Он закипел только что.
— Хорошо. Что ты там читаешь?
— Всё то же самое. Любовный роман. Слушай, у нас с тобой какая-то не любовная любовь. Ни разу не было секса под балдахином. В Мохонке есть номера с такими кроватями?
— Надо будет позвонить и спросить.
— Спроси, а то прям жизнь зря проживаем. Ты меня ни разу не крал, увозя на коне. И не вёз в трюме корабля, чтобы продать работорговцам. А сам бы при этом был пиратом.
Химчан налил в наши кружки, розовую и фиолетовую, чай, свою поставил на тумбочку со своей стороны, освободившейся рукой вытянул у меня книжку, бросив туда, откуда я её и взяла, вложил в мои ладони вместо неё мою кружку.
— Будем честными, ты не оказывала сопротивления, чтобы я производил подобные махинации.
— Ну блин, в этом всё дело, да? А теперь я могу начать сопротивляться? Или уже совсем поздно?
— Не поздно, но бессмысленно. Ты моя жена вроде бы уже. Летом будет три года как.
— Это ничего страшного, в романах часто насильно выдают замуж, и несчастная всё равно упирается, пока не полюбит своего мужа, иногда это длится очень-очень долго, три года вписывается в рамки таких сюжетов.
— Ты ещё не определилась с чувствами ко мне? — шутя, уточнил Химчан. Я подыграла:
— Да-а, вот думаю, стоит ли влюбляться в мужа, который не называет мои сиськи вершинами наслаждения?
— Сильная недоработка, я попытаюсь исправиться, — улыбался он, похлёбывая чай.
— Интересно, вообще, в реальности любовь рождается из ненависти, как во всех этих историях?
— Не знаю, я не специалист в людских судьбах. — Я задумалась, представляя, каково это, быть привязанным к кому-то насильно, и чтобы из неприязни и отторжения родилась симпатия! Я так не умею, мои чувства всегда как-то однозначны, что сразу решила о человеке, то всегда о нём буду думать. Хим понравился мне с первого взгляда, и я не прогадала. Снова надо будет спросить у Рин, Дэн её завоевал, как отряд дикарей плохо защищенную крепость, боевым и внезапным налётом. Как она умудрилась полюбить настолько наглого типа? Впрочем, разве я себя Химчану не навязала ещё более настойчиво? Посмотрев на последнюю дольку мандаринки, я сунула её в рот мужу, честно оторвав от души заключительный кусок.
— Знаешь, ведь в любовных романах очень много времени и места уделяется декорациям, красивым платьям, красивой природе, красивым дворцам… Как много девушек после этого уверены, что без всей этой мишуры, без блеска и сияния дороговизны любви нет. Они думают, что любовь возможна лишь с принцем, потому что принц — это какой-то супер-титул, дарующий супер-способность дарить любовь и счастье.
— А ты так не думаешь? — разглядывая отвлеченно стенку напротив, отставил свою кружку Хим. Я тоже отставила свою и привалилась к нему на плечо. Он поднял руку, чтобы обнять меня.
— Не-а. Я не думаю, что будь наша скромная конура шире, выше и вся в позолоте, это доставило бы нам больше удовольствия. Я бы и не заметила, что вокруг произошли изменения. Вернее не так, заметила бы, но не придала значения. Какая разница, как это всё обставлено и выглядит? Мы с тобой в таком сраном и грязном мире познакомились! Вот уж где и подумать нельзя было о романтике.
— Согласен, — прижал Хим меня к себе крепче.
— Так что, не нужен мне балдахин.
— Мы не едем в Мохонк?
— Нет, в Мохонк-то мы едем! — засмеялась я. — Обязательно нужно прожить неделю в номере в викторианском стиле. Знаешь, зачем?
— Зачем же?
— Чтобы вернуться домой и понять, что нет никакой разницы, где заниматься любовью. А, может, мы даже соскучимся по дому и поймём, что лучше вот этого места, — я попрыгала полулёжа, раскачав матрас, — ничего нет.
— Я знаю другое место, лучше которого нет, — прошептал Химчан, запуская руку под одеяло.
— Интересно-интересно, — чувствуя, как его ладонь сползает по мне всё ниже, изобразила я любопытство, — ты ищешь вершины наслаждения?
— Скорее ущелье. Вершину можешь поискать ты. — Я посмотрела на приподнявшееся на Химчане одеяло.
— Долго искать не придётся.
— Тогда не откладывай, начинай восхождение, — поцеловав меня в ухо и шепча в него бархатистым голосом, Хим потянул вниз мои трусики. Я с радостью из них выскочила, забираясь на него и опуская лицо, чтобы слиться в поцелуе. Наши губы сошлись в дерзком и откровенном порыве, родившемся, как и большинство наших иступленных совокуплений, внезапно и сразу на максимальной скорости. — Я люблю тебя, — выдохнул мне в губы, чередуя слова и поцелуи, Хим. Я прокралась ладонью в его трусы и обхватила возбужденный член.