Полтора метра счастья

— Это верно. Да и, сравнивая меня и Херин, конечно, из меня на её фоне мама бы точно вышла никудышная.

— С этим даже спорить не буду.

— Эй! Где там снова чувство такта завалялось?

— А зачем обманывать? Крёстная ты хорошая, но для материнства не дозрела. Сколько тебе? Шестнадцать? — Шилла, тихо засмеявшись, шлёпнула Дэна по груди. — Хорошо, слегка за двадцать. Мы с Рин стали родителями в тридцать. Есть же разница? Причём существенная. Я в твои годы каждые выходные жарил новых девок, шмалял из кольта, тёрся с мафией и охеревал от разнообразия собственных возможностей, а ты уже осела, скисла и ищешь, чем ещё себе запороть молодость поскорее.

— Меня каждые выходные жарит серийный маньяк и убийца, который шмаляет из снайперского прицельника и состоит в непонятной группировке, смахивающей на мафию, и даже круче. Сильнее охеревать я уже не в состоянии.

— Ну, вот и чего тебе тогда ещё для счастья надо? Реализоваться по шаблону, потому что так принято? Да сотни великих людей не имели потомства, и от этого планета с орбиты не сошла. Чем умнее были люди, тем скорее они оставались физически бесплодными. Кант, Ницше, Шоу, Шопенгауэр — никто не рыдает, что они не расплодились, но все зачитываются их мыслями и их идеями. И если уж мы заговорили о «непонятной группировке», ты знаешь, сколько поколений золотых умерло или погибло, не став отцами? Это были достойнейшие мужчины, каких видели прежние века и эпохи, но большинство из них свято хранило прежний кодекс о том, что жениться — нельзя, и они пропадали без вести в хрониках времён, не оставляя после себя ничего, кроме безымянных подвигов. Добровольно. И никто из них никогда не считал, что это плохо, не считал себя обделённым. И Хим, я уверен, уважая память Джунвона, никогда не станет сокрушаться о том, что не может иметь детей…

— Он-то может. Я — нет.

— Ты знаешь первый закон, записанный в одном из самых старых сводов правил золотых?

— Нет. Хим не делится со мной подобной информацией и старается держать подальше от дел банды.

— Этому трактату, по дошедшим до нас сведениям, примерно две с половиной тысячи лет. Самое неоспоримое и внеочередное, что там изложено, это фраза, которая гласит: «Золотой обязан делать жизнь людей лучше». К этому правилу идёт примечание: «Даже в ущерб себе». Хим читал этот трактат. Большинство из нас читало. Поэтому никто не заморачивается над собственными желаниями и потребностями, мы всегда живём счастьем близких людей, ведь именно в нём наше собственное. Хочешь сделать брата счастливым? Будь счастливой сама.

— Я пытаюсь…

— И мешает только отсутствие детей? Усыновите.

— Нет, дело скорее в осознании, что я лишаю Химчана родных детей. Я люблю детей, и мне их хочется, но от него.

— Ой, это уже задротство, Шилла. «Я хочу машину, но розовенькую, розовенькая есть, но не летает, если бы взлетела — было бы самое то». Меньше занимайся самокопанием. Многие из нас уверены, что если разбираться в себе и обдумывать свои проблемы, глубоко-глубоко, до самого ядра, то, наверное, однажды нарвутся на залежи чего-то хорошего, и забьёт фонтан нефти, но чаще пробивают внутри себя городскую канализацию и забрызгивают свою жизнь дерьмом философских потуг. Угомонись, и живи, как есть.

Шилла и Дэниэл замолчали, ещё раз посмотрев друг на друга и, придя молча к какому-то согласию, разошлись. Девушка отошла в ванную, чтобы наспех смыть косметику, умыться и вернуться в детскую, где стоял небольшой диванчик, на котором она и устроилась, чтобы быть ближе к Бомми. Обычно кроватка стояла в зале, возле дверей в родительскую спальню, в которой стояла другая — Сандры. Но из-за обстоятельств, неизменно давивших в последнее время на весь быт семьи Бан, детскую наконец-то пришлось задействовать. Шилла разделась и улеглась под одеяло, глядя в темноте на контур девочки, виднеющийся между перекладинами. Возможно ли однажды смириться с тем, чего у тебя не может быть? Способен ли разум успокоить чувства? Как часто люди понимают одно, но чувствуют совсем другое, и никак не могут избавиться от своих стремлений, мечтаний. Плохи ли мечты о невозможном? Всегда ли стоит мечтать о достижимом, или эти фантазии об идеальном для чего-то пригождаются? «Да, чтобы портить нервную систему» — подумала Шилла, засыпая.

***

После работы Химчан и Дэниэл, каждый из своего офиса, отправились в тренажёрный зал, куда юрист пристрастил ходить вместе с собой двоюродного брата. Обычно они чередовали посещение тренажёров с занятиями боевыми искусствами, в нью-йоркский центр которых записались. Но местные специалисты отставали по мастерству от наставников самих золотых, и, если появлялась такая возможность и приезжал кто-нибудь из своих, Дэн предпочитал приглашать его, чтобы поразмяться: Чон Хосок, мастер Хан или Хонбин, раз в полгода кто-нибудь, да заглядывал в Нью-Йорк, чтобы не терялась связь между Востоком и Западом.

Сегодня была очередь беговых дорожек, боксёрской груши, жимов и отжимов, после которых, хорошенько пропотев, братья задержались в баре, прежде чем поехать к Банам и освободить Шиллу от роли няни.

— Надеюсь, она не рассердится, что мы так поздно приедем? — посмотрел на часы Дэн, заказав два зелёных чая и лёгкий ужин, чтобы не искать в полупустом холодильнике дома ничего съестного. Там только детское питание.

— Да она только рада будет, что ты дал ей больше времени повозиться с Бомми, — заверил Химчан. — Я звонил сестрёнке, она сказала, что дела нормально?

— Ты о какой сестрёнке? — хмыкнул Дэн.

— Я так называю только Рин. Ну не о нашей же сумасшедшей Гедде Габлер* я так скажу? Я не звоню больше Сунён, да и она на связь не выходила.

— И чёрт бы с ней. Главное, что Тони тут, и не подался за ней в неведомые края, бросая братство.

— Так, у Рин с Сандрой всё в порядке? Что говорит Джереми?

— Джереми, сучий потрох, не смог оторваться от этого своего Бобби, которого склеил, и сказал, что приедет, когда дело окончательно завершится. Какое дело? За возвращение Элии всё равно не он отвечает, а Хоуп, Химик только сидит в своей лаборатории и наблюдает за подопытным.

— Если Джереми не приехал к Сандре сразу же, значит, считает, что ничего серьёзного нет. Это успокаивает.

— Ничего серьёзного? Ну, если плохое самочувствие ребёнка — ничего серьёзного, то, может быть. Он сам ещё не отец, ему не понять. — Химчан промолчал, учитывая, что и ему не понять по этой логике. — Он сказал мне, — продолжал Дэниэл, — что с такой почкой рецидивы будут хроническими, и если я хочу продолжительного эффекта, то надо решиться на трансплантацию почки. Решиться на трансплантацию почки! Такой крошечной Сандре… операции новорожденным — самые сложные!

— Тогда придётся ждать, чтобы она подросла, и потерпеть эти рецидивы, а потом и решиться на пересадку…

— Легко сказать. Я очень боюсь всей этой хирургии, она ведь не даёт стопроцентной гарантии. А сколько бывает осложнений! Я никогда в прошлом не мыслил так негативно, а теперь постоянные страхи и предубеждения.

— Это естественно, Дэн. Но ты же понимаешь, что рано или поздно операции быть?

— Да, но донорские почки… Нет, они имеются, но, как мне объяснил Джереми, у них куча показателей на совместимость с тем, кому они предназначаются. Должно совпадать изначально всё, от группы крови носителя до чего-то там ещё. Только тогда обеспечен самый продолжительный и благополучный результат. А если совместимость более-менее средняя, то могут возникнуть непредвиденные побочные эффекты, или эта почка сама потребует замены через несколько лет. Сколько Сандре придётся мучиться?

— Ну, а подобрать идеально подходящую почку что, нереально? — спросил Химчан.

— Реально, наверное, но кто же найдёт такого ребёнка и вырежет у него почку, если он здоров, цел и невредим?

— Те, кто занимается торговлей органов на заказ, — спокойно произнёс хакер. Дэн с недоразумением посмотрел на него, поставив чашку на блюдце.

— Ты на что намекаешь?

— На то, что имея показатели, которым должна соответствовать почка, её можно заказать.