Страница 64 из 65
Гарлиус затравленно посмотрел на Норвуса, кивнул, а потом занес кинжал надо мной. Руки у него дрожали.
— Давай! Давай! — Глаза Норвуса лихорадочно блестели. — Вот, мой мальчик, скоро твоя кровь, кровь Вариуса, кровь того, кто поставил последнюю печать окропит эту дверь, и наш род вновь окажется на свободе! Давай, Гарлиус!
Но камердинер все никак не мог решиться. Тогда Норвус оттолкнул его, выхватил кинжал и… а вот «и» он как раз и не успел, потому что в спину ему я выдохнул заклинание, которому меня научил Руфус. Тело Норвуса начало очень быстро уменьшаться, а потом в двери появилась воронка, и его засосало туда. Не думаю, что он успел понять, что происходит.
У меня в голове снова зазвучал голос Руфуса:
«Давай, парниша! Не время расслабляться! Сделай то же самое с Гарлиусом!»
«Но он же… он же ничего мне не сделал!»
«Ты хочешь, чтобы он отомстил тебе за брата? Ты хочешь, чтобы он убил твою бабушку? Или Триссу? Или твоих друзей?»
Я смотрел на Гарлиуса, который переводил взгляд с меня на дверь и обратно. А потом он посмотрел на кинжал. И я решился. Через мгновение Гарлиус был заточен в двери. И мне его было очень жаль.
«Молодец».
Мое тело ломило так, будто меня долго и упорно избивали целой толпой. Поэтому я очень осторожно сел, свесил со стола ноги и уронил голову в ладони.
— Ничего, — похлопал меня по плечу Руфус — он висел в воздухе возле меня. — Все когда-то с чего-то начинают.
Что-то легче мне от этого не становилось. Ну да, меня хотели убить, человечество изничтожить. Но получилось, что злодеем оказался я! Гарлиус же меня пощадил!
— Не, парниша, ты поступил правильно.
Не уверен.
— А другого способа не было?
— Не-а. Тут или ты, или тебя.
Я вздохнул и потер виски.
— Что с дверью-то делать?
— Это уже не твоя забота. Я разберусь. Про свою комнату можешь не беспокоится — Норвус тебе уже новую дверь поставил, чтоб никто ни о чем не догадался раньше времени.
Я усмехнулся. Наверняка Норвус такого не ожидал.
— Руфус?
— А?
— А это правда, да?
— Что?
— Что люди заточили вендийцев в эту дверь, потому что позавидовали им и хотели отобрать у них волшебство воды?
— Понимаешь, парниша, — Руфус вздохнул и опустился на стол рядом со мной, — я и сам не знаю. Я помню только то, что происходило после того, как построили Школу. А при мне никаких вендийцев не было. Разве что Норвус, но я думал, что он безвредный. Он, конечно, раз в сто лет внешность менял, но что в этом такого? Он, кстати, всегда о твоей семье пуще других пекся. Я то думал, что у него долг какой, а оно вон как оказалось. А Гарлиуса этого я вообще впервые вижу.
— Значит, ты и есть Школа?
— Ну, не совсем так… Я Дух Школы.
Не скажу, что очень понял, но ладно.
— Я и про то, что с тобой сделать собираются совсем недавно узнал.
— А как ты узнал? И когда?
— Да понимаешь, парниша, мне становилось все хуже и хуже, и я не сразу понял почему. Оказалось, что Норвус с Панриусом воруют силу из моего Сердца. Вот когда Норвус твоего дракона выгонял обратно в его Мир, мне совсем и приплохело. Я даже тебе показываться не мог. Все видел, а толку никакого. В сны твои, правда, иногда проходить удавалось, а так все без толку.
— Так раз ты Дух Школы, то должен был знать все, что тут происходит!
— Ага! Щас! — огрызнулся крыс. — Я не могу быть в нескольких местах одновременно! А к Сердцу вообще не люблю наведываться — мне тут не по себе.
— Тогда пойдем отсюда!
— Да сиди уж. Потерплю немного уж как-нибудь.
Я глянул вниз и увидел валяющийся на полу кинжал. Он как будто светился изнутри.
— Видишь, да? В этой штуковине силы ненамного меньше, чем в моем Сердце. Помнишь, тут школяры болели?
— Ага. Погоди-ка, так это Норвус…
— Ну да. Это он силу у них воровал, чтоб кинжал зарядить. А помнишь, ты все про фонари говорил? Ну, что их гасят по ночам? Это он тоже волшебство воровал.
— Вот же!.. — Про себя я вспомнил столько ругательств, что, небось, не каждый сапожник знает. Да вот только вслух сказать так и не смог — бабуля меня хорошо выдресировала.
Мы немного помолчали.
— Слышь, парниша, я тут соврал тебе. Немного.
— А?
— Помнишь, я говорил, что мы с твоим папкой лучшими корешами были?
— Ага.
— Так вот не были. Меня кроме тебя еще никто ни разу не видел. Знаешь, как я удивился, когда ты со мной заговорил! Думал, что Сердце из подземелья выпрыгнет!
— Руфус, ты же говорил, что помогал на меня печать накладывать. Как так, если тебя никто видеть не мог? Меня в Школе что ли выродком сделали?
— Не-а, не в Школе. Мамка твоя с папкой книжку читали, я и подсмотрел.
— Уж не «Книгу таинств» часом?
— Ее родимую.
Я улыбнулся. Вот бы и мне эту книжечку почитать. Может, и я там для себя что-нибудь полезное найду. А потом я вдруг заметил профессора Панриуса. Я совершенно про него забыл!
— А с ним что делать будем?
— Хм, дай подумать. — Крыс поскреб когтем макушку. — А давай перенесем его в одно из подземельев (я покажу какое) и оставим там. А завтра его нечаянно найдут (я нашепчу кому-нибудь во сне). Панриус ничего помнить не будет, и никто не удивится — все уже привыкли.
— В смысле? И часто он так?
— Да каждый год с тех пор, как его жена умерла.
Так вот о чем тогда профессор Аварра с Тетушкой Тамой говорили. Мы снова помолчали.
— Руфус, а что сказать остальным? Ну, куда Норвус подевался? Да и про Гарлиуса бабушка тоже спросит.
— Про них все уже забыли. Это последствие того заклинания. Ладно, вставай уже и иди в свою комнату. Не забудь, что завтра на учебу!
— Ладно, ладно! — сказал я, вставая. — Ой, Руфус, пока не забыл!
— Чего еще? — проворчал крыс.
— Что это за пакость такая вылетает изо рта профессора Сомалии, когда она говорит?
Тут крыс не выдержал и расхохотался:
— А это, парниша, зелье есть такое. «Вечное обожание» называется. Вот выпьешь его, и все тебя обожать будут. Вот только кровные родственники правду видеть будут. Ну и еще мы с тобой.
— Так вот о чем говорил Носатый!
— Гавриус что ли? Ага. Кстати, ты забыл мне сказать «спасибо».
— За что?
— А кто по-твоему тебя от глаз профессоров скрывал, когда они тут мое Сердце лечили?
— Да? А я думал, что это я сам так хорошо спрятался.
— Не переводи разговор. Где мое «спасибо»?
— Спасибо.
— Хорошо. Иди уже, парниша, у тебя всего два часа на сон осталось.
— А профессор?
— Иди, говорю. Сам справлюсь.
И я внезапно почувствовал, что очень хочу спать.
*************************
— Представляешь, папку нашли! — сиял Пар, за обе щеки уплетая пирожки с капустой. Он сидел у меня на кровати и пытался меня с нее спихнуть, но я не сдавался! — Он мамку опять оживлял! — и говорил он это так, как будто рассказывал, что его отец всего-навсего заснул в туалете. — Вставай уже! На завтрак опоздаем.
— Ты уже завтракаешь.
— Это? Это перекус.
Конечно же я не выспался за полчаса, потому что час я не мог уснуть, а потом ко мне приперся Пар. И если раньше без стука ко мне никто войти не мог, то теперь это мог сделать любой. Я уже скучал по той двери.
За завтраком все вели себя как обычно. Разве что Гэн сидел грустный-грустный — оказалось, что Корнелия уже успела найти себе нового ухажера. Носатый больше не смотрел на меня букой, тем более, что у него намечалось свидание — Гэн рассказал, и дружкам Гавриуса это почему-то не нравилось. Ну и ладно, пусть сами разбираются — я в друзья к ним не набивался. Гэн еще сказал, что та девушка, которая нравилась Носатому, сначала на меня засматривалась и даже записку мне передала, а когда я не пришел, поняла, какой я… в общем, ее моя бабуля не дрессировала. Так что понятно, почему я Носатого так раздражал. А вот Гэна Гавриус теперь недолюбливал. Точно так же, как еще совсем недавно меня. Только они не ругались так, как мы. Они вообще не ругались. Носатый пытался его задирать, но Гэн только слушал и кивал иногда, а сам при этом все вздыхал. Гавриусу это быстро надоедало, и он уходил, ворча себе под нос что-то о влюбленных идиотах. Угу, а сам будто не такой.